Атака седьмого авианосца - Альбано Питер - Страница 36

• Предыдущая
• 36/76
• Следующая

Уголки тонких губ чуть приподнялись, обозначая, что ответ понравился адмиралу.

— Добро, — сказал он и, надев свои очки в железной оправе, принялся просматривать документы на столе, нашел нужный и спросил: — Когда получите программное обеспечение для нового шифратора?

— Сегодня вечером.

— В отеле «Империал»?

Щеки Брента порозовели: конечно, Фудзита знал все и, может быть, даже и то, каким могучим магнитом тянуло друг к другу его и Дэйл Макинтайр.

— Я пошлю с вами наряд, Брент-сан.

— Не стоит, сэр. Я при оружии, и потом — это минутное дело: заеду в отель, заберу программное обеспечение и вернусь на корабль. Боюсь, мы и так намозолили всем глаза: в аэропорту — целая рота, вокруг дока — пулеметные гнезда и караулы… Право же, не стоит.

— Вы будете отсутствовать несколько часов, — произнес адмирал, угадывая все, о чем думал Брент. Тот неловко переступил с ноги на ногу. — Одного матросика все-таки возьмите. Пусть последит, чтобы вам не помешали… в вашем минутном деле.

— Есть взять одного! — вспыхнул от смущения Брент. — Разрешите быть свободным?

Адмирал отпустил его взмахом руки и понимающей улыбкой.

— Неужели я убила его? — сказала Дэйл.

Она сидела на диване рядом с Брентом, потягивая виски с содовой.

Несколько минут назад Брент отогнал взятую Дэйл напрокат «Хонду-аккорд» в подземный гараж отеля «Империал» и в сопровождении доблестного старшины Куросу, который ехал следом за лейтенантом на штабном «Мицубиси», вошел в лифт. Все входившие и выходившие из кабины с изумлением посматривали на моряка с винтовкой, но никто не решился произнести хоть слово.

Когда Дэйл отворила ему дверь, у Брента перехватило дыхание. Облегающее платье из зеленого шелка, перехваченное в талии черным кушаком, подчеркивавшим тонкую талию, обтягивало, как перчатка, все изгибы и выпуклости ее великолепной фигуры. Распущенные и зачесанные наверх волосы падали на плечи, отливая в свете люстры расплавленным золотом и платиной. Она лишь слегка подкрасила губы, не прибегая больше ни к каким косметическим ухищрениям: матово загорелое лицо, дышавшее свежестью и здоровьем, чуть зарделось при виде Брента, хотя выражение его осталось сосредоточенно-строгим, а под глазами и в уголках рта залегли чуть заметные складочки. И в зеленых глазах облачком, отражающимся в глади тихого озера, то и дело проплывала тревога. Брент мгновенно заметил ее напряжение и нервозность, но от этого она показалась ему еще желанней и привлекательней: захотелось обнять, отгородить ее от всего мира кольцом своих рук, успокоить. Как только он увидел Дэйл, мощный ток желания прошел по всему его телу, сердце заколотилось. Он ринулся к ней с порога. Однако она отстранилась, подвела его к дивану, усадила перед низким мраморным столиком с уже разлитым в стаканы виски. Повлажневшие зеленые глаза в смятении встретились с его глазами, и она произнесла эти слова:

— Неужели я его убила? Об этом было в газетах… Трахея перебита.

Брент пригубил неразбавленное виски, но не решился сказать Дэйл правду:

— Кто может точно знать? Была свалка. Оба матроса заявили, что удар нанесли они.

— Да? — напряжение немного ослабло.

— Да. Старшина Куросу, который сейчас стоит на посту у твоего номера. — Брент показал в сторону коридора. — И матрос Накаяма. Оба — мастера кендо. Куросу не раз выигрывал первенства «Йонаги».

— Кендо — боевое искусство, как каратэ. Оно создано для убийства. Будь проклят день, когда я решила брать уроки!..

— Дэйл, ты спасла мне жизнь, а может быть, кое-что еще более существенное.

На лице ее появилась наконец слабая улыбка, она отхлебнула виски.

— Я — тебе, а ты — мне… Это чудовище с древком своего плаката… — Зябко, точно от озноба, передернув плечами, она снова выпила, и под воздействием выдержанного скотча тугая пружина стала понемногу разжиматься. — У него явно имелись кое-какие планы насчет моей женской чести… — Она невесело усмехнулась. — Ты не знаешь, Брент, почему ненависть почти всегда имеет сексуальную окраску?

— Как тебе сказать… Потому что мы больше смерти боимся потерять потенцию, а вы, женщины, — привлекательность. Угроза дергает ниточку страха, как нерв больного зуба.

— Секс и насилие — всегда рядом?

— Мужчины всегда убивают двух зайцев.

— Все мужчины? — расширились глаза Дэйл.

— Насильники-убийцы, — покачал головой Брент. — Нас с тобой вчера у проходной хотели подвергнуть насилию. Понимаешь? И тебя, и меня.

— Да… Ты прав, Брент.

— Ты ведь уже сталкивалась с чем-то подобным, Дэйл?

— Сталкивалась. В Нью-Йорке. В парке. На меня напали с ножом… И, домогаясь, грозили вонзить… ну, в общем, сделать то, что страшит женщину больше всего на свете. — Дэйл налила ему и себе. — И вот после того случая я стала заниматься каратэ. Брент… так ты уверен, что пикетчика убил кто-то из матросов?

Брент цедил сквозь зубы обжигающую янтарную влагу, не торопясь проглатывать ее и наслаждаясь смолистым вкусом выдержанного виски.

— Полиция тоже в этом уверена и до такой степени, что собиралась арестовать Куросу.

— Неужели? И что же?

Брент рассмеялся, чувствуя во всем теле раскованную легкость:

— Адмирал Фудзита убедил их этого не делать. Он бывает очень убедителен, когда надо.

Дэйл подхватила его смех, тусклые глаза наконец ожили и заблестели, как прежде.

— Значит, я могу выкинуть смерть этого негодяя из головы?

— Можешь и должна. По всей видимости, он был из «Ренго Секигун». — И заметив, как она недоуменно изогнула бровь, пояснил: — Из «Японской Красной Армии». Банда левых террористов, безжалостных убийц женщин и детей.

— А-а, знаю. У нас в конторе есть книжка о них.

— Да? У нас тоже. Мы с тобой можем на паях открыть библиотеку. Ты ведь видела на совещании полковника Бернштейна? Ну так вот, он регулярно информирует нас о ближневосточных террористических группировках: эта самая «Ренго Секигун» обучает свои кадры в Ливии, Сирии и аденском лагере Вади-Хаддад. Там же тренируются головорезы из Фронта освобождения Палестины, Организации освобождения Палестины, Ирландской республиканской армии, баски из ЭТА, испанцы из ГРАПО, немцы из «Баадер-Майнхоф»[12] и другие — всех не упомнишь.

— Какое пышное соцветие подонков!

— А токийская группа выделяется своей хладнокровной зверской жестокостью даже среди них. Это ее лидер, Хироми Мацунага, задумал и осуществил бойню в аэропорту Лод.

— Я помню.

— Тогда расстреляли из пулеметов и забросали гранатами ни в чем не повинных людей, большая часть которых возвращалась из паломничества на Святую Землю. Двадцать шесть человек погибло. Так что убить одного из этих негодяев — все равно что раздавить таракана, и винить тебе себя не в чем.

Она с благодарностью в потеплевших, словно оттаявших глазах взглянула на него, придвинулась и взяла его за руку:

— Какой ты милый мальчик, Брент.

— «Мальчик»! Кажется, сейчас сейчас опять прозвучит романс «Сентябрь мой, увы, не за горами».

Окончательно разделавшись с черными мыслями, она расхохоталась:

— Что же плохого в слове «мальчик»?

— Знаю-знаю, тебе просто не дает покоя моя голубиная чистота!

Дэйл провела, чуть впиваясь ногтями, по его бицепсу:

— Ты настоящий атлет…

— Нет-нет, миссис Макинтайр, и не думайте! Только после венца! Невинность — лучшее приданое! Я бедный, но честный лейтенант флота и храню себя для первой брачной ночи! — продолжал он дурачиться.

Дэйл хохотала без передышки, и он впился губами в открытый хохочущий рот, почувствовав скользкую змейку ее языка, а на груди — сводящее с ума упругое прикосновение ее грудей. Жадная тяга к ее телу с неистовой стремительностью лесного пожара охватила его, взбурлила кровь, пресекла дыхание. Рука его легла на ее грудь, пальцы заиграли вокруг обтянутого тугим шелком соска. Дэйл выгнулась, застонала, с силой обхватила его за шею и притянула к себе, отвечая на поцелуй.

• Предыдущая
• 36/76
• Следующая