Атака седьмого авианосца - Альбано Питер - Страница 35

• Предыдущая
• 35/76
• Следующая

— Но у нас нет морской пехоты, господин адмирал, — сказал Йоси.

— И это верно. — Он похлопал по лежавшей на столе папке. — Совершенно секретно. Мы ее создаем. Три полка штурмовых десантников, дивизион тяжелого оружия и танковый батальон. Только добровольцы. Под моим командованием.

— Но мы же в ведении Департамента парков!

— Морскую пехоту обучают под эгидой Сил самообороны в районе Нариты.

— Сэр, у нас нет десантных судов, — сказал Брент, — а по вашим словам получается, что высаживать придется чуть ли не дивизию.

— У Сил самообороны имеются три малых танкодесантных корабля типа «Миура» и один — типа «Ацуми».

— Сэр, — не дал ему договорить Брент, — я прошел курс обучения боевым действиям по высадке морского десанта и знаю что говорю. Нам необходимы ДГТ[10] и ДВТ[11], опытные офицеры. Четыре десантных катера дивизию не поднимут.

— Я знаю все это, лейтенант, — ответил адмирал и снова похлопал ладонью папку на столе. — Мы предпринимаем шаги в этом направлении. На Гудзоне стоят на приколе американские суда, отобранные для нас ЦРУ. Этим занимается адмирал Аллен. В скором времени мы пошлем туда нескольких офицеров.

— Отлично! Отлично! — в один голос воскликнули Брент и Мацухара.

Адмирал несколько минут молча барабанил по столу. Брент понял, что он уже размышляет над чем-то еще.

— Йоси-сан, — наконец с несвойственной ему мягкостью произнес он. — Вы не отказались от своего намерения и по-прежнему просите разрешения на харакири?

— Не отказался, господин адмирал. Прошу.

— И причина этого — женщина. Женщина, которую вы любили и которая стала жертвой террористов в парке Уэно.

— Да. Она погибла по моей вине. Я был беспечен и неосмотрителен…

— Нет, Йоси, — вмешался Брент. — Виноват я.

— При чем тут ты? — едко ответил летчик. — Ты, что ли, должен был на ней жениться? Ты сопровождал ее?

Адмирал движением ладони заставил обоих умолкнуть.

— Подполковник, вы — командир палубной авиации на моем корабле и лучший в мире истребитель. Мы многих, очень многих потеряли: неустрашимые души сотен наших самураев вошли в храм Ясукуни. — Глаза его стали похожи на кусочки влажного угля. — Я не разрешаю вам самоубийство. Вы нужны императору, Японии и «Йонаге».

— Есть, ясно, — выпрямился Мацухара. — Там, — он показал вверх, — там я обрету смерть. Это будет справедливо. Летчик-истребитель должен погибать в небе. Ближе к богам.

Фудзита глянул туда, куда указывал его палец:

— Смерть легка как флюгер, Йоси-сан…

— А долг — тяжелей горы, — подхватил Мацухара цитату из рескрипта одного из императоров эпохи Мэйдзи.

— С такими плечами, как у вас, никакая ноша не страшна. Даже «Йонага». А она ведь потяжелей Фудзиямы.

— Благодарю, господин адмирал, — летчик взглянул на часы, висевшие на переборке за столом адмирала. — Разрешите идти? У меня сейчас учебные полеты в международном аэропорту. Адмирал кивнул, и Мацухара повернулся к двери.

— Имейте в виду, Йоси-сан, — сказал адмирал вслед. — Я усилил охрану аэропорта ротой матросов при трех тяжелых пулеметах и минометном расчете.

Мацухара впервые за все это время улыбнулся.

— Капитан Кудо будет просто в восторге.

Когда дверь за ним закрылась, адмирал надолго взял Брента на прицел своих узких глаз.

— У вас бешеный темперамент, лейтенант.

— Знаю, сэр.

— Это может помочь вам в жизни, а может и лишить вас ее. Характер у вас отцовский.

— Он его и погубил.

— Я хотел вам напомнить об этом, Брент-сан. И еще хотел сказать вам, что вчера у проходной вы вели себя как настоящий самурай — в лучших традициях бусидо.

Брент улыбнулся:

— В сомнении — избирай битву. Нападай первым, даже если перед тобой тысяча врагов.

Пергаментное-лицо дрогнуло в неожиданно добродушной улыбке, и адмирал раскатился дробным и сухим стариковским смехом:

— Я вижу, вы всерьез штудируете «Хага-куре» и берете оттуда самое важное. Похвально, Брент-сан.

Брент был озадачен — приветливое выражение странно было видеть на этом сурово-замкнутом лице. Его вдруг осенило: он просто-напросто приятен адмиралу. Нелегко было осознать ту мысль, что этот виднейший флотоводец, одаренный стратег и блистательный тактик, этот осколок минувшего, ходячая реликвия, умевшая тем не менее завоевать совершенно собачью преданность своих подчиненных и восхищение всего мира, — относится к нему с глубоко затаенной ласковой симпатией. Более того — с уважением.

Пока все эти мысли проносились у него в голове, улыбка исчезла с лица Фудзиты, теплые искорки в глазах померкли. Он стал неузнаваем, как хамелеон, и в голосе его звучала теперь глубокая скорбь.

— Я вам уже говорил, Брент-сан: вы правильно поступили, согласившись оказать последнюю услугу своему командиру, лейтенанту Йосиро Такии.

Брент, не ожидавший такого оборота разговора, слегка растерялся: он не поспевал за этими ртутно-подвижными мыслями. Но адмирал нагнулся, достал из-под стола и положил перед собой великолепный меч Такии.

— Что вы, сэр… — Брент даже взмахнул руками, словно отгоняя нечистую силу.

— Я имею честь вручить его вам. Он принадлежит вам по праву кайсяку.

— Да, сэр, я знаю… Но у меня уже есть меч лейтенанта Коноэ, он достался мне при сходных обстоятельствах. — Мука слышалась в его голосе. — Одного — довольно… Мне не нужен меч Йосиро… Он был моим другом, и я… Я…

— Вы любили его.

— Да.

— Этого не надо стыдиться. Любить друзей не зазорно для самурая, — адмирал чуть отодвинул от себя меч, как бы предлагая его Бренту.

Тот снова покачал головой и отпрянул, как будто увидел перед собой ядовитую змею.

— Нет, господин адмирал. Заберите его. Я не возьму.

— Хорошо, Брент-сан. Я выполнил свой долг. И я понимаю вас. Честь велела мне предложить вам его — вы это знаете.

— Знаю, господин адмирал.

Морщины на лице Фудзиты расположились по-новому, в узких глазках появилось иное выражение: это значило, что он заговорит о другом.

— Может статься, лейтенант, я поручу вам особое задание — вдали отсюда.

— Нельзя ли чуть подробней, сэр?

Адмирал чуть-чуть приподнял костлявые плечи:

— Пока нельзя. Я должен буду сначала узнать, что решили в Женеве. Как бы вы в принципе отнеслись к такой… гм… командировке?

— Мне очень хорошо на «Йонаге», я сроднился с кораблем и с командой.

— От моего поручения во многом будет зависеть ваша карьера, Брент-сан.

— Бьюсь об заклад, сэр, что вы имели беседу с адмиралом Алленом.

Старик покачал головой:

— Проиграете. Я отлично знаю, как он настроен. И знаю, что он не раз убеждал вас подать рапорт о переводе.

Осведомленность Фудзиты не удивила Брента — это было в порядке вещей. Ничего, абсолютно ничего не ускользало от его внимания. Можно было подумать, что он в каждой каюте, в каждом отсеке держит соглядатаев и лазутчиков или обладает неким таинственным даром, позволяющим ему проникать в тайники ума и души с легкостью Опытного взломщика, для которого не существует замков и запоров. И этот мистический дар отлично сочетался с прагматическим складом ума, с совершенным знанием человеческой природы — всех ее сильных и слабых сторон, — с умением безошибочно отгадывать подоплеку человеческих устремлений и извлекать из них выгоду для себя.

— Да, сэр, я сроднился с «Йонагой», — повторил Брент, — но вы мой начальник, и я выполню любой ваш приказ, любое задание, которое поможет борьбе с мировым терроризмом.

Адмирал кивнул:

— Слова, достойные офицера. Я не люблю посылать людей на задания против их воли и отлично понимаю смысл выражения «душа не лежит». Подобная практика противоречит самому духу корабля, которым я командую. Пока могу только сказать, лейтенант Росс, что новое назначение будет под стать и вашим дарованиям, и опыту.

— Я готов, сэр, — искренно ответил Брент. — Сделаю все, что в моих силах, чтобы выполнить ваше задание наилучшим образом.

• Предыдущая
• 35/76
• Следующая