Карантин - Зорин Виталий - Страница 32
- Предыдущая
- 32/78
- Следующая
Он шел фланирующей походкой разомлевшего от пива и жары человека, а сам трезво рассуждал, прикидывая в уме различные варианты отрыва от «хвоста».
Можно было нырнуть в метро, добраться до Кольцевой линии, где проще замести следы. Можно было…
Нет, внезапно понял Никита. Ничего этого делать не следует. Сейчас он числится на легальной работе, живет в легальной квартире, поэтому не стоит раньше времени показывать свои знания и умение по запутыванию следов. Все это может пригодиться для экстраординарного случая, а в данный момент лучше всего не подавать вида, что заметил слежку, и попытаться извлечь из ситуации максимум выгоды. Например, заняться выяснением, насколько серьезно его «пасут».
На Мясницкой Никита взял такси, причем сделал это не торопясь, давая возможность наружному наблюдению за собой сориентироваться, и поехал домой. Два раза по пути он останавливал машину: один раз у овощного киоска, где купил ананас и пару плодов манго, а второй раз – когда, не выходя из машины, приобрел у уличного торговца с десяток газет.
Нехитрые уловки позволили выделить из потока автомобилей серую «Волгу», бежевые «Жигули» и темно-зеленый «Форд», которые, чередуясь, «вели» его по улицам. «Пасли» его профессионально, на большом расстоянии, но именно на подобные случаи и натаскивали Полынова в спецшколе, заставляя мгновенно запоминать не только номера подозрительных автомобилей, но и их малейшие отличительные особенности. С таким размахом и так обстоятельно вести наблюдение могла только ФСБ, хотя ее «топтуны» на колесах все же и допустили ряд небрежностей, недооценивая Полынова. По всем правилам слежки полагалось не менее пяти-шести машин, причем после отрыва подозреваемого или его непредвиденной остановки в пути «засвеченная» в данном эпизоде машина должна была отстраняться от преследования и заменяться на резервную. Однако этого не происходило – то ли с бензином в ФСБ была напряженка, то ли там не принимали Полынова всерьез, пока не докопавшись до его личного дела. Последнее радовало, но сама ситуация в целом тревожила. Лишь теперь Никита стал понимать, в какое гнилое дело втравил его Веретенов. Быть шпионом в собственной стране, при этом работая на ее же благо, – глупее ситуации не придумаешь. И более дичайшей представить невозможно. Нонсенс для нормального государства. Хотя, кто это сказал, что Россия – нормальное государство? О нормальности уже лет десять речи идти не может, тем более – о государстве. Да, появилась на карте мира такая страна, как Россия, а вот государство так и не состоялось. Слишком разные это понятия.
Почти как по Ленину получилось, предрекавшему в светлом будущем отмирание роли государства. До такой степени оно в России «отмерло», что и люди вымирать начали. Лишний тому пример – судьба жителей поселка Пионер-5 в Каменной степи.
Когда такси свернуло во двор его дома, Никита глянул в зеркальце заднего обзора и увидел, как следовавший за ним в некотором отдалении темно-зеленый «Форд» проехал мимо и остановился на обочине.
На весьма удобном месте, с которого хорошо просматривался двор.
Расплатившись с таксистом, Полынов вошел в подъезд и воспользовался лифтом, подавив в себе желание взбежать на четвертый этаж по лестнице. Если нужно выиграть время, то это хороший способ дезориентировать «топтунов», направив их на тот этаж, где стоит лифт. Инстинкт преследуемого – во что бы то ни стало если не оторваться от погони, то хотя бы на время запутать следы – штука хорошая, но сейчас ему не стоило давать волю. Не пройдет и получаса, как фээсбэшники все равно вычислят его квартиру, и Полынов от такого маневра не то что ничего не выиграет, а, наоборот, проиграет. Зачем, спрашивается, добропорядочному гражданину сбивать службу безопасности с толку? Разведчик имеет право находиться только в двух психологических состояниях: в основном – при трезвом, холодном рассудке, когда до мельчайших подробностей просчитываются все варианты ситуации и поведения, и лишь только в безвыходном положении переключаться на исключительное – инстинкт и интуицию, когда чисто животное чутье обложенного со всех сторон зверя способно, вопреки логике и здравому смыслу, найти выход из, казалось бы, безнадежной ситуации. Все остальные чувства: сомнение, неуверенность и прочая – это не для профессионалов, а для дилетантов.
Никита специально долго возился на лестничной площадке с ключами, дождался, когда вызванный с первого этажа лифт опустится вниз, и только затем открыл дверь. В лифт так никто и не сел – «топтуны» определяли, на какой этаж поехал их «ведомый».
Полынов вошел в квартиру с шумом, чтобы и на первом этаже слышали, захлопнул дверь и ничуть не удивился, когда из кухни выглянул Алексей.
– Ага! – улыбаясь, сказал Алексей. – Хозяин пожаловал. Как раз к обеду поспел.
На нем был кухонный фартучек с рюшечками, перед собой он катил уставленный закусками столик на колесиках.
Никита сумрачно глянул на Алексея, сунул ему в руки полиэтиленовый пакет, коротко бросил:
– Помой и нарежь к столу, – и прошел в кабинет.
– О, шикуем! – саркастически рассмеялся из кухни Алексей, увидев в пакете тропические плоды. – Галстук тоже помыть и нарезать?
Никита не ответил. Подошел к окну и в щель между шторами посмотрел во двор. Напротив подъезда, зияя пустотой тонированных стекол, стояли бежевые «Жигули» из его «эскорта». Это понятно – «Форд» во дворе старого дома отнюдь не престижного района выглядел бы белой вороной.
– Так с галстуком что делать? – продолжал ерничать Алексей.
Полынов прошел на кухню. Алексей возился на столе с манго. Ножом надрезал плод вдоль и теперь орудовал ложкой внутри, извлекая большую плоскую косточку. И Никита лишний раз отметил, что его напарнику «разные там заграницы» знакомы не понаслышке, а воочию. В России разделывать манго не научишься.
– На галстуке мы вешаться будем, – мрачно изрек он.
– Да? – Алексей бросил на Никиту короткий настороженный взгляд, но разделывать манго не прекратил. Хладнокровия ему было не занимать. – Вдвоем на одном галстуке? Откуда такой пессимизм?
– От верблюда. – Никита сверлил взглядом Алексея, будто это он притащил за собой «хвост». – Я под «колпаком». Поэтому вешаться на галстуке предлагаю по очереди. Первым – ты.
Алексей ничего не сказал. Сосредоточенно разложил по тарелкам нарезанные ломтиками плоды, поставил их на передвижной столик и покатил его из кухни.
– Пойдем в комнату, – спокойно предложил он. – Я не согласен с такой очередностью. Будем бросать жребий. – Коньяк, водку, виски? – спросил Алексей, когда они сели в кресла.
– Водку.
Алексей взял с нижней столешницы передвижного столика запотевшую бутылку «Смирновской», налил в стопки.
– За что пьем? – нехорошо оскалясь, спросил Полынов?
– А за твой первый рабочий день в МЧС! – наигранно бравируя, поднял стопку Алексей.
Они выпили, Полынов взял бутерброд, стал жевать. Неожиданно на душе стало легче, словно он принял микстуру от всех болезней. Почти два месяца он в глаза водки не видел – откуда ей взяться в джунглях Африки? – только виски и спирт, поэтому сейчас выпил с превеликим удовольствием. Как и каждый россиянин он, можно сказать, был «воспитан» на этом исконно национальном напитке, быть может, и заключающем в себе ключ к тайне загадочной русской души, непонятной другим народам. Настолько интригующей тайне, что иностранцы в последнее время все чаще вместо своего стандартного тоста «Прозит!» произносят: «Уыпьем уодки!» – но все равно в русской душе ни хрена разобраться не могут.
– «Хвост» серьезный? – наконец спросил Алексей.
– Думаю, ФСБ.
– Основания?
– Разговор в Министерстве обороны, где от ФСБ присутствовал куратор учений в Каменной степи.
– Понятно… – протянул Алексей, задумчиво отхлебывая из стакана апельсиновый сок. – И насколько серьезно нас обложили?
– У подъезда стоят бежевые «Жигули». Похоже, фиксируют всех входящих и выходящих.
– Та-ак… А в самом подъезде?
– Вряд ли. По городу они вели меня ограниченным составом и несколько небрежно.
- Предыдущая
- 32/78
- Следующая
