Нефть: Чудовище и сокровище - Остальский Андрей Всеволодович - Страница 21

Сообщение «вилля» с внешним миром было затруднено: до ближайшего настоящего населенного пункта было километров 70. По тяжелой дороге изредка тащился почтовый дилижанс.

Местные власти и жители Пенсильвании, мягко говоря, подозрительно относились к «идиотскому занятию» Дрейка и его команды. Это же надо додуматься до такого кретинизма – бурить землю на горе в Титусвилле, надеясь, что оттуда вдруг что-то брызнет! И что эта вонючая дрянь, которая якобы с какой-то стати должна выплеснуться из земных глубин, еще что-то там может стоить, какие-то денежки приносить. Господи, каких только чудаков не живет на этом свете!

Уверяю вас, что если бы вы жили в те времена в США или даже в другой какой-нибудь стране, (за исключением, пожалуй, района Баку и некоторых других южных краев), то почти наверняка рассуждали бы точно также. Потому что почти никто в затею Дрейка-Биссела нисколько не верил. Газеты печатали на них обидные карикатуры, Дрейком в западной Пенсильвании пугали детей, его имя почти уже стало синонимом бессмысленного, тупого упрямства.

А упрям он действительно был, и как упрям. Один из первых нефтяных первопроходцев, которых отличала именно эта типичная черта – упрямство на грани одержимости, преданность «нефтяной идее», умение сосредоточиться на задуманном и игнорировать неверие и даже насмешки окружающих.

Судите сами, он все-таки собрал какую-то инвалидную команду, купил и нашел какой-никакой бур. По весне нанял телегу с лошадью, дотащился до района соляных колодцев, где, как Дрейк и рассчитывал, он нашел-таки кузнеца – буровика по совместительству, умеющего обращаться с оборудованием. По фамилии Смит – что и значит по-английски – кузнец. И по кличке Дядюшка Билл. Ехать за ним пришлось чуть ли не 200 километров тяжелейшего пути в один конец, и столько же обратно. Но вернулся со Смитом и двумя его сыновьями-подмастерьями. И вот под смех и улюлюкания началось бурение.

Месяц проходил за месяцем, и ничего не получалось. Но Дрейк со своей командой не сдавался. Наконец настал момент, когда компания «Сенека ойл» потеряла веру в предприятие и отказалась продолжать финансирование «авантюры». Только один из инвесторов некоторое время еще продолжал присылать Дрейку какие-то гроши – из собственного кармана. Но наконец и его терпение лопнуло – и он послал Дрейку последний перевод с категорической инструкцией – расплатиться с командой, свернуть дело и немедленно возвращаться.

Но почта в то время двигалась не слишком быстро. И вот в воскресенье 28 августа 1859, в выходной, Дядюшка Билл зашел взглянуть на колодец и обнаружил плавающую на поверхности темную жидкость. В понедельник Дрейк с утра обнаружил, что все емкости вокруг скважины заполнены нефть. Он подсоединил ручной насос и принялся качать – точь-в-точь, как его изображали на карикатурах издевавшиеся над ним сатирики.

А еще через несколько часов он получил наконец распоряжение свернуть все работы.

И что же тут началось! В одну секунду смеявшиеся стерли улыбки с лиц и опрометью ринулись скупать земельные участки в округе. За день-другой Титусвиль превратился действительно в некое подобие города – столько сюда набилось людей. Претенденты на нефтяные богатства скакали во весь опор на лошадях, спешили, боялись опоздать, упустить шанс своей жизни. И в результате скоро в Титусвилле стало добываться столько нефти, что случился первый кризис, он же нефтяной шок – цены на резко пошли вниз. А вот бочек из-под виски – единственной тары, годившейся для хранения и перевозки нефти, не хватало настолько, что бочки эти стали стоить дороже своего содержимого.

Джордж Биссел и другие инвесторы «Сенека ойл» разбогатели. Только Эдвин Дрейк вскоре потерял даже то немногое, что заработал. Потом заболел, впал в отчаянье. Тогда штат Пенсильвания сжалился и назначил ему небольшую пенсию – он, наконец, был признан героем.

Вообще это поразительно, сколько подобных, «упертых» типов призвала к себе на службу нефть. Вот еще один пример – Паттило Хиггинс. Ничуть не менее «упертый», чем его предшественник Дрейк, Хиггинс искал и искал нефть в своем родном Техасе. Он не сомневался, что рано или поздно найдет ее, и поражения, следующие одно за другим, нисколько его не расхолаживали. Знакомые и соседи в глаза называли его сумасшедшим. И, может он и был слегка не в себе? Ведь это же надо – залезть по уши в долги, питаться впроголодь, одеваться неизвестно как, унижаться перед знакомыми и незнакомыми, выпрашивая «инвестиции».

Между тем один крупный авторитет в области геологии начал даже специальную кампанию против Хиггинса, предупреждая публику в печати ни в коем случае не доверять деньги «этому авантюристу». Ведь никаких научных оснований для того, чтобы рассчитывать найти нефть на этих холмах Юго-Восточного Техаса не было, райт, правильно?

Ну, конечно, правильно. Но это в теории. А на практике Хиггинс пробился, пробурился к нефти в местечке под названием Бомонт. И вот в один ужасный-прекрасный день собравшаяся поиздеваться над сумасшедшим публика в испуге стала разбегаться услышав идущий из-под земли чудовищный рев. Потом ударил высоченный фонтан – 75 тысяч баррелей в день выплескивалось наружу.

Только что Хиггинс был бомонтским сумасшедшим, а вот уже несколько недель спустя вокруг вырос целый город – 16 тысяч человек жили в палатках. Цена земли на холмах Бомонта поднялась с 10 долларов за акр до 900 тысяч.

С тех пор Техас обогнал Пенсильванию и стал известен всему свету, как один из главных нефтяных районов мира.

Но в те, первые недели и месяцы после бурного рождения нефтяной промышленности штата жизнь в Бомонте была не для слабонервных. За несколько месяцев палаточный город выпил почти всё виски Техаса, каждый вечер здесь происходили чудовищные драки, убивали по 2–3 человека за ночь. В критические моменты дня выстраивались невообразимые очереди в общественные туалеты, и самые предприимчивые зарабатывали, перепродавая место в этих очередях. Тоже своеобразная форма нефтяного предпринимательства…

Но вообще-то первопроходцы, вопреки всему и вся добившись успеха, не обязательно сильно преуспевали как бизнесмены. Тут требовался совсем другой человеческий тип. И «полковник» Дрейк, и Патилло Хиггинс, и другие, им подобные, заканчивали жизнь в нищете, в то время как кто-то другой наживал на открытой ими нефти несусветное состояние.

Существуют несколько систем пересчета исторических состояний на современные деньги. Но по всем по ним выходит, что Джон Дэвисон Рокфеллер – самый богатый человек всех времен и народов. По одной методологии получается 192 миллиарда долларов, по другой – и вовсе 318 миллиардов. В любом случае – куда там Уоррену Баффету или Биллу Гейтсу или даже Роману Абрамовичу. Или им всем вместе взятым. Даже если брать докризисные цифры их состояний – всё равно получается, что Рокфеллер заткнул за пояс всю современную первую десятку «Форбса».

Примечательно. Но не в этом самое интересное.

«Два человека более всех других преуспели в сотворении современного мира – Бисмарк и Рокфеллер», написал английский философ Бертран Рассел.

Вот так. Не Ленин, не Маркс, не Сократ и не Александр Македонский. И не Альберт Эйнштейн и не Чарльз Дарвин. А Рокфеллер – и еще Бисмарк. Двое всего.

Философ Рассел, при всей своей одаренности, не считался человеком беспристрастным, был знаменит своими левыми политическими взглядами, а потому и вкладывал в эту свою сентенцию смысл скорее отрицательный. Дескать, что же удивляться, что наш с вами мир так нехорош, когда его формировали два таких человека. «Один в экономике, другой в политике, они развеяли либеральные мечтания о достижении всеобщего счастья путем индивидуальной конкуренции», считал Рассел.

(По мнению Рассела, «мечту о счастье» Рокфеллер и его последователи заменили свинцовой реальностью «монополии и корпоративного государства».)