Чем открывается пиво?.. - Горин Григорий Израилевич - Страница 1

• 1/2
• Следующая

Вечер. Суббота. Конец июля.

Мы сидим в номере гостиницы «Украина». Мы – это Наташа, Гизо, Виктор, Натан, Мила и я. Номер принадлежит Гизо. Каждый раз, когда Гизо приезжает в Москву поступать во ВГИК, он останавливается в этой гостинице, а мы, его друзья, вечерами собираемся у него в номере.

На столе – две бутылки водки, одна почти пустая, другая не распечатана, несколько бутылок пива, вобла, батон хлеба, маслины, охотничья колбаса, сулугуни, транзистор «Банга», в котором звучит ансамбль электроинструментов под управлением В. Мещерина.

Все курят. Гизо спорит с Натаном.

– Я не понимаю, – говорит Гизо, – почему тебе не нравится «Мужчина и женщина»! По-моему, исключительно замечательный фильм. Ты не станешь отрицать, что операторски Лелюш там делает удивительные чудеса!

– А я говорю: пошлая картина! – Натан пускает колечки дыма к потолку; делает это он, надо сказать, мастерски. – Великолепная подделка… Обложка иллюстрированного журнала! Красиво, но к искусству не имеет никакого отношения!

– А я говорю, что это искусство! – Гизо сердито откусывает кусок колбасы. – Причем искусство интеллектуального порядка. Ты просто сноб! Всем нравится, поэтому тебе не нравится! А с цветом так никто никогда не работал. Я знаю, что если поступлю во ВГИК, – Гизо плюет через левое плечо, – то обязательно буду работать с цветом! Работать с цветом в нашей кинематографии еще ой как много надо! Я верно говорю, Мила?

– Верно! – соглашается Мила. – У Анук Эме в фильме дубленка красивая! Мне такую обещали достать. С белым мехом… – При этом она грустно глядит на Виктора.

У Милы, все знают, есть две конкретные мечты: дубленка и Виктор. Пока, к сожалению, ни она, ни он ей не доступны.

– Вчера на ипподроме была выдача – шестьсот рублей, – задумчиво говорит Виктор. – Это от фаворита. Пришла такая темная лошадка по имени Гимнастика… Самое смешное, что я, дурак, думал о ней, но почему-то в последний момент не сыграл…

– Кстати, вчера в клубе МГУ выступал йог, – замечает Наташа, потом задумывается и добавляет: – Из Индии.

– Ну как? – спрашивает Мила.

– Ничего! Носом бокал шампанского выпил… Потом коньяку, но уже ртом… Забавно!

– Чушь! – решительно говорит Натан. – Я не верю в учение йогов… С точки зрения физкультуры это, может быть, и занятно, но все их философские выкладки – на уровне букваря…

Натан снисходительно улыбается. Мы тоже все снисходительно улыбаемся. Нам даже как-то неловко за йогов и за Наташу.

– Выпьем? – Виктор спрашивает всех и никого.

– Выпьем! – Мила соглашается раньше всех. – Пиво откройте кто-нибудь.

– А где открывалка? – Я вопросительно смотрю на Гизо. – У тебя в номере есть открывалка?

– Была где-то, потерял, – отвечает Гизо и сразу переводит взгляд на Натана.

Гизо любит говорить с Натаном. Все любят говорить с Натаном. Натан много знает и даже как-то написал небольшую статью в журнал «Наука и религия», в которой с блеском опроверг Библию.

– Нет открывалки! – говорю я Миле.

– Возьми у дежурной по этажу, – просит Мила. – Пива хочется.

Пива действительно хочется. Я встаю, выхожу в коридор. В конце его за столиком сидит дежурная и вяжет шарф.

– Простите, у вас есть открывалка для пива? – спрашиваю я.

– В номере должна быть, – отвечает дежурная, не переставая вязать.

– В номере нет. Потерялась, очевидно…

– У меня тоже нет, – говорит дежурная. – Спросите на втором этаже, в буфете…

Я спускаюсь на второй этаж. Буфет открыт, но в дверях стоит стул, обращенный спиной к коридору. Это значит, что буфет закрыт.

– До шести мы!… – кричит мне официантка. – Все! Мы до шести…

– Мне бы открывалку, – неуверенно говорю я. – Пиво открыть… Я сейчас же принесу…

– До шести мы!… – снова кричит официантка. – Мы до шести!… Ресторан до двенадцати…

Я вздыхаю и иду в ресторан. У входа в ресторан – очередь. Пожилой швейцар с бесцветным лицом прогуливается за стеклянной дверью. Я пробираюсь сквозь очередь, ловлю на себе недовольные взгляды и на ходу объясняю: «Мне на минутку, товарищи! На минуточку!…» Я стучу в стеклянную дверь. Швейцар смотрит на меня равнодушным взглядом и разводит руками.

– Мне на минуточку! – кричу я. – Мне только открывалку взять! Для пива!

Швейцар не понимает и всем своим видом дает понять, что понимать не хочет.

– На улице в палатке продают, – вдруг говорит мне кто-то в очереди.

– Что продают?

– Ну, открывалки эти. Двадцать копеек штука.

Говорящий смотрит на меня ехидным взглядом. Видно, он сомневается, что мне нужна открывалка.

– Где эта палатка? – зло спрашиваю я. – Здесь, за углом гостиницы.

– Спасибо! – говорю я, выбираюсь из очереди и выхожу на улицу.

На улице душно. Весь западный край неба одет черными тучами, точно свитером. Будет дождь.

Справа стоят несколько палаток. В них продают помидоры, огурцы, мороженое. Открывалок для пива нет. Очевидно, тот тип в очереди что-то напутал. Я прохожу метров сто вдоль улицы, потом останавливаюсь, поворачиваю назад.

Неожиданно возле меня тормозит такси. В нем – Валька Беляев. Он несколько пьян и с огромным чемоданом.

– Привет! – кричит он. – Ты чего здесь?

– Открывалку хочу купить… для пива… А ты куда собрался?

– Во Внуково… В Ялту лечу… Садись!

– Чего – садись?

– Садись, довезу по пути до какого-нибудь магазина… Там купишь эту штуку…

– Не, – отказываюсь я. – Меня ждут…

– Да садись! – Валька тянет меня за руку. – Дождь начинается…

Дождь уже начался. Тяжелые капли отбивают дробь по крыше машины. Мы едем. Валька много курит, много треплется. Рассказывает про свою красавицу жену, про сына-вундеркинда, который в полтора года уже умеет считать до десяти, про новую квартиру, которую он получил в Мневниках, про то, как ему все это осточертело и он решил махнуть на юг – отдохнуть.

Я слушаю и забываю про магазин.

– Минутку! – кричу я, когда мы выезжаем на Внуковское шоссе. – Куда ты меня, к черту, везешь' Я же пошел за открывалкой…

– В аэропорту достанешь, – уверенно говорит Валька. – В буфете. У меня полтора часа до вылета. Я так рад тебя видеть, старик!

Мы сидим в буфете аэропорта и пьем коньяк.

– Ты не понимаешь, как это страшно – разочароваться в человеке! – кричит Валька и зло ерошит волосы. – Ты этого не можешь понять… Ты холостой! А я влип! Она злая! Господи, почему она такая злая?! Она даже кошек не любит… А мне она пожелала, чтоб я умер!

– Разведись! – решительно говорю я. – Лучше сейчас, пока пацан маленький… Пока он считает только до десяти…

– Это все очень трудно! – Глаза Вальки полны слез. – Я ее люблю… Я всех люблю… Я чокнутый!… Слушай, полетим вместе в Ялту, а? Отдохнешь, загоришь… Ну чего ты без толку в Москве болтаешься?

– Ты что, – смеюсь я. – Очумел? Меня там ребята ждут… И мама испугается…

– Дадим телеграмму, – говорит Валька. – Это ж здорово – так, не собираясь! Деньги есть, я одолжу.

Мы заказываем еще бутылку коньяку…

В Симферополе жарко и многолюдно. После выпивки и короткого сна в самолете немного болит голова. Пока Валька суетится в поисках такси до Ялты, я обхожу торговые ларьки, спрашиваю открывалку для пива. Нигде нет. Вернее, в одном есть, но нет сдачи с десятки.

– В Ялте купишь! – кричит Валька. – Поехали скорее, такси ждет.

В Ялту мы приезжаем совсем ночью. Останавливаемся у Валькиных родственников. Усталые, засыпаем…

Первая неделя пролетает незаметно. Я почернел, похудел немного. Раздражает отсутствие необходимых вещей, но как-то выкручиваюсь: кое-что одолжил Валька, кое-что купил – плавки, рубашку, темные очки. Открывалок для пива нет. Но ничего, не расстраиваюсь.

На пляже познакомился с продавщицей из местного универмага. Брюнетка, двадцать лет, зовут Ниной. Говорит, что через несколько дней к ним в отдел поступят какие-то импортные открывалки-сувениры. Можно открывать пиво и носить на груди вместо значка.

• 1/2
• Следующая