Преисподняя - Гоник Владимир - Страница 42
- Предыдущая
- 42/79
- Следующая
И все же он испытывал нечто вроде гордости: Эвелин привлекла общее внимание. На неё поглядывали отовсюду, а стоило ей подняться и направиться в холл, как все мужчины, сколько их было, вывернули шеи и пялились вслед.
Их можно было понять: длинные, немыслимо длинные ноги, крутое бедро, шёлковая кожа, тугой, рвущийся на волю бюст… А походка, осанка, спина!.. В Эвелин все как будто было предназначено вызывать восхищение, кружить голову — похоже, она для того и появилась на свет, чтобы нравиться и сводить с ума. Это была сама чувственность, обольстительный сон.
Понятно, что завидев Эвелин, мужчины теряли головы и готовы были на глупости: уже один вид её будил желание, разжигал вожделение. Но сегодня она была с ним, была его дамой, Бирс чувствовал, как тщеславие переполняет его до краёв.
После ужина Джуди хотела отвезти Бирса домой, но Хартман предложил поехать к нему, до его дома было рукой подать, несколько минут езды. Джуди заикнулась было, что им с Бирсом с утра на студию, но Хартман отмахнулся: «Рано ещё!»
Сам Бирс был не прочь поехать, Хартман вызывал у него интерес — магнат как-никак, воротила. И если представился случай своими глазами увидеть, как говорится среду обитания, зачем отказываться?
Эвелин, та вообще готова была ехать куда угодно, а тем более — к Хартману.
Большой дом стоял на склоне холма, окружённый высокими деревьями и газоном. На глаз даже нельзя было определить, сколько в ней комнат. Из холла лестница вела вниз, в цокольный этаж, где находился бар: обшитые тёмным деревом балки под потолком, как на старом парусном корабле, маленькие, похожие на иллюминаторы оконца; угол занимала обитая кожей стойка, за которой высились уставленные бутылками полки.
Джуди почти не пила, остальные эахмелели и неожиданно Хартман предложил всем поплавать.
— У меня с собой нет купальника, — сразу же отказалась Джуди.
— Во-первых, здесь полно твоих купальников, а во-вторых, тебе это никогда не мешало, — с усмешкой напомнил ей Хартман и предложил плавать вообще без всего, голыми. — Не возражаете? — обратился он к Бирсу и смотрел с лукавым интересом, как бес, искушающий праведника: откажется или согласится?
Это была задача не из лёгких. С одной стороны, Бирс не хотел выглядеть ханжой и провинциалом, а с другой, что ни говори, на это надо решиться, особенно в первый раз. Он пожал плечами и медлил, не зная, как быть. Нет, он не стыдился своего тела, однако надо было переступить в себе что-то, а осилить, казалось, невмоготу.
Конечно, он знал, что так иногда проводят время в компаниях, присягнувших на лёгкость нравов, и даже иные пары сообща меняются партнёрами, забавляясь наперекрёст, но как представишь, с души воротит.
— Оставь Тони в покое, — придя на помощь, вмешалась Джуди.
— Я всего лишь предложил поплавать, — ответил Хартман. — Что тут плохого?
— Я готова! — неожиданно объявила во всеуслышанье Эвелин Аранс и все обомлели: пока шёл диспут, она в мгновение ока скинула с себя одежду и осталась в чём мать родила. Правда, ещё и в туфлях, это была её единственная одежда.
— Чудесно! — одобрил Хартман и потащил всех за собой.
Яркие лампы осветили уютный бассейн, прозрачную голубую воду, цветную пляжную мебель, стоящую по бортам: кресла, топчаны, лёгкие столики… Каблуки Эвелин простучали по кафелю, она сбросила туфли и с наслаждением погрузилась в воду.
Втроём они смотрели, как она нежится в воде, похожая на гибкое ласковое животное, движения её напоминали любовную игру, иногда она замирала в истоме, словно отдаваясь кому-то и готова была вот-вот изойти.
Они следили за ней, замерев. Она как будто заворожила всех, они смотрели, не отрываясь, погруженные в странное забытьё, и казалось, ещё миг, она обратит их в свою веру: они сбросят одежду и прыгнут к ней.
— Нам пора! — решительно заявила вдруг Джуди, словно отгоняя наваждение.
— Минутку… Я покажу Тони ещё кое-что, — воспротивился Хартман, увлекая Бирса за собой, а Джуди глянула бдительно, точно заботливая наседка, пекущаяся о своём цыплёнке.
По соседству с бассейном находился спортивный зал. Повсюду стояли тренажёры и снаряды, в углу висели тугой кожаный мешок и боксёрская груша, в центре канаты ограждали ринг.
«Неплохо для одного человека, — подумал Бирс. — Впрочем, может себе позволить».
— Вы спортсмен, не так ли? — спросил Хартман.
— В прошлом. Но признаюсь откровенно: я восхищён!
— Это моя гордость. Хотите попробовать?
— С удовольствием, — Бирс в охотку опробовал тренажёры, поработал на груше и на мешке, сделал несколько махов на брусьях.
— Сразу видно настоящего спортсмена: у вас даже глаза разгорелись, — похвалил его Хартман.
— Ещё бы: такой зал!
— Попробуем? — Хратман снял с крючка и протянул Антону боксёрские перчатки, себе взял другую пару.
Они натянули перчатки, стали в боевую стойку и обменялись шутливыми ударами, изображая бой. В дверях появилась Джуди, остановилась у порога и смотрела молча, словно опасалась чего-то. Она наблюдала, но Бирс сразу почувствовал, как изменился партнёр: подобрался, стал нападать, удары приобрели силу и точность, и двигался он расчётливо, словно они не дурачились, а дрались по-настоящему.
Хартмана разбирал азарт. Присутствие Джуди раззадорило его, он явно старался не ударить лицом в грязь и показать себя бойцом. Вздумай Бирс ответить, начался бы обмен ударами, и положение могло бы выйти из-под контроля; он решил вести себя осмотрительно, усилил внимание и защиту — уклонялся, подставлял перчатки и плечи, а сам только обозначал удары, но не бил всерьёз: ему совсем не хотелось конфузить Стэна перед Джуди.
Между тем сохранять спокойствие становилось все труднее и труднее, Хартман завёлся, видно, хотел выглядеть победителем. Вероятно, в нём сохранилась эта мальчишеская черта — быть во всем первым, иначе он не мог.
Он шёл вперёд, Бирс отступал, но в конце концов, ему надоело изображать тренировочный мешок. Стараясь его достать, Хартман сделал выпад, раскрылся, и Бирс ударил вразрез, встречным прямым ударом в голову, удар получился жёстким, словно Хартман с разбега врезался в стену. Его отбросило назад, он потерял равновесие и едва не упал, в глазах мелькнуло недоумение, он не понял, что произошло и обомлел на миг, застыл растерянно. Судя по всему, этот человек не знал, что такое отпор.
— Может, хватит? — спросил Бирс.
— Работаем! — запальчиво крикнул Харман, очертя голову кинулся вперёд и нападал, нападал, осыпая Бирса градом ударов.
Трудно было поверить, что это тот же трезвый, сдержанный Хартман, который шага не ступит опрометчиво. Сейчас он безрассудно рвался вперёд в неукротимом желании во что бы то ни стало нанести удар; при желании не составляло труда воспользоваться его горячностью. На ринге он, видно, терял голову, ему непременно надо было стать первым, проигрывать он не умел.
Антон пока владел собой, но постепенно терял терпение и готов был вот-вот встретить Хартмана новым сильным ударом.
— Вы сошли с ума! — громко вмешалась Джуди. — Совсем спятили! Прекратите сейчас же!
Хартман не слышал, его красное потное лицо блестело на свету, глаза воинственно горели. Бирс вошёл в клинч, обхватил соперника и сковал, чтобы тот остыл.
— На сегодня довольно, — сказал он как можно рассудительнее, чтобы успокоить Хартмана, который прилагал все усилия, чтобы вырваться.
— Мистер Бирс, нам утром на студию, — напомнила Джуди. — А вам в банк, мистер Хартман. Хороши вы оба будете.
— Почему женщины всегда мешают мужчинам заниматься своим делом? — спросил Хартман, тяжело дыша.
— Стэн, проведём спарринг в другой раз, — предложил Бирс.
— Обещаете? — Хартман был явно недоволен.
— Клянусь!
Донёсся дробный стук каблуков, в зале появилась голая, в одних туфлях Эвелин; держалась она свободно, без всякого смущенья, и похоже, вообще не подозревала, что на свете существует стыд.
— Что-то я заскучала, — пожаловалась она компании. — Все меня бросили…
- Предыдущая
- 42/79
- Следующая
