Призрак в кривом зеркале - Михалкова Елена Ивановна - Страница 17

• Предыдущая
• 17/63
• Следующая

– Попробуем поискать происходящему логическое объяснение, – пробормотал Макар, снова усаживаясь на стул, но готовый вскочить в любой момент. – Дверь закрыта. В комнате кто-то дышал. Сейчас в ней нет никого, кроме меня. Вопрос – чем это можно объяснить?

Подумав, он встал, выключил свет и замер, прислушиваясь. На этот раз тишина не прерывалась ничем, кроме сигнала далекой машины. Постояв несколько минут, Илюшин опять включил свет и вздохнул. Самое простое объяснение отпало.

Он прошелся по комнате, наклоняясь к столу, кровати, даже к стулу. Остановился возле штор и покачал их, хотя был уверен, что неоткуда взяться такому сильному сквозняку, который мог бы раскачать тяжелую портьерную ткань. Постоял возле окна, ловя звуки улицы…

Ничего.

«Шумели в соседней комнате? – предположил Макар. – Ерунда. Даже если бы и шумели, я бы ничего не услышал».

Поколебавшись, он достал телефон, глянул на часы, поморщился и набрал номер. После четвертого гудка трубку взяли.

– Да, – буркнул сонный Сергей. – Макар, что случилось?

– Прости, что разбудил, – деловито сказал Илюшин без тени раскаяния в голосе. – Мне нужна твоя помощь. Представь, что ты ложишься спать, выключаешь свет и слышишь рядом с собой дыхание человека. Когда ты включаешь свет, наступает тишина, и никого нет. Чем бы ты мог это объяснить? И что бы ты стал делать?

Сергей помолчал.

– Для начала я бы проверил шкафы, под шкафами, кровати и под кроватями, – сказал он наконец. – А также другие комнаты.

– Других комнат нет, остальное я сделал. Еще варианты?

– Решу, что послышалось. Шум в ушах.

– Нет, не подходит. Процентов девяносто, что не послышалось.

– Решу, что попал в остальные десять, – упрямо пробубнил Бабкин.

– Серега!

– Ладно, подожди, нужно подумать. Значит, ты выключаешь свет и слышишь в комнате чье-то дыхание… Далеко?

– Не очень. В нескольких шагах от себя.

– Изобрази, – неожиданно сказал Сергей.

– Что?

– То самое. Дыхание. Изобразить можешь?

Илюшин послушно задышал в трубку.

– Как это волнующе… – издевательски протянул Сергей. – Кстати, у тебя прослушиваются хрипы в легких. По делу могу сказать вот что: иногда бывает, что звук раздается вдалеке, а кажется, будто источник его совсем рядом. То, что ты изобразил, при некоторой фантазии можно принять за шуршание шин по гравию.

– Точно! – Илюшин обрадованно щелкнул пальцами. – Спасибо, Серега, ты мне очень помог.

Положив трубку, Макар попробовал повторить услышанный звук и окончательно убедился, что версия Бабкина все объясняет.

– Мог бы и сам догадаться, – вполголоса заметил Илюшин, – впрочем, я шел в правильном направлении.

Не успел он закончить, как за дверью раздались приглушенные шаги.

– Уж шаги-то мне, наверное, не кажутся? – спросил Макар у ночника. – Или это тоже очередная слуховая иллюзия?

Он быстро подошел к двери, повернул ключ, приотворил ее и выглянул в коридор. Через одну комнату от него стояла Эля, готовая войти к себе.

– Добрый вечер, – поздоровался Илюшин.

– Добрый… – смущенно отозвалась она и добавила, словно оправдываясь: – Я думала, вы уже спите.

– Я действительно почти спал, – не соврал Макар. – Но мне показалось…

Он замолчал и увидел, как изменилось лицо девушки.

– Показалось – что? – переспросила она, и на лице ее отразилось что-то похожее на страх.

– Да так, ничего особенного, – протянул Илюшин. – Показалось, будто кто-то шуршит в моей комнате, а это была всего лишь машина за окном.

Эля покачала головой.

– Здесь все не так, как кажется, – тихо сказала она. – Пожалуйста, будьте осторожны.

Вошла в комнату и бесшумно прикрыла за собой дверь.

Утро выдалось и не пасмурным, и не солнечным, а так, серединка на половинку: облака тянулись по небу медленно, нерешительно, словно не зная, то ли остановиться и повисеть над городом, то ли плыть за лес, в сторону Анненска. И воздух в восемь утра был не прохладным, а холодным, и слабый весенний ветер завивался вокруг домов и просачивался в щели сквозняком.

Илюшин вышел из дома рано, решив прогуляться по старому району вокруг дома Шестаковых. Завтракать ему пришлось в компании Ларисы и Лени: оба собирались уезжать на работу, однако Лариса, по мнению Макара, была одета несколько легкомысленно для менеджера. Ели близнецы быстро, перебрасываясь им одним понятными шутками, почти не пытаясь подключить гостя к беседе. Лариса завила волосы и стала еще больше похожа на мать, что особенно бросилось в глаза, когда Эльвира Леоновна вошла в столовую – аккуратная, удивительно моложавая, с такими же, как у дочери, чудесными белокурыми локонами и гладкой, словно глянцевой, кожей. Она, похоже, никак не ожидала застать вместе со своими детьми Макара и всплеснула руками, увидев его.

– Макар Андреевич, почему так рано! Я только собиралась готовить вам завтрак… Вы ведь, кажется, сказали, что вам в санаторий к одиннадцати?

Илюшин объяснил, что хочет прогуляться по району, и хозяйка дома с пониманием кивнула.

– Пройдитесь, посмотрите… У нас здесь красиво. Обратите внимание, что наш сосед слева, Валя Корзун, выращивает сирень сорта «Сумерки», темно-фиолетовую, а вот другой сосед, Яков Матвеевич, – сиреневую, двух сортов: «Партизанку» и «Глорию». И оба они соревнуются между собой, у кого цветы получатся крупнее.

– Гуще, мама, – поправил ее Леонид. – Валентин Ованесович мне объяснял: ветка должна быть пушистой, вот что главное.

– И крупнее, и гуще, – не стала спорить она. – Сирень соседи завозили культурную, из садоводческого питомника, и смотреть на нее теперь одно удовольствие. Если вы, Макар Андреевич, хоть чуточку неравнодушны к цветам, то думаю, что оцените.

– А у нас сирень тоже ничего, – буркнула Лариса, допив кофе и, вероятно, решив напоследок поддержать утреннюю беседу. – Правда, мам, мне наша дикая «Венгерка» очень нравится.

Эльвира Леоновна поставила перед Илюшиным чашку свежего кофе и мимоходом наклонилась к дочери, поцеловала ее в макушку.

– Бегите, на работу опоздаете, – сказала она, и Макар успел поймать быстрый взгляд, которым обменялись близнецы.

– Мам, тысячу раз тебе говорил, что опаздывать нам некуда, – протянул Леонид, вставая и делая знак сестре. – Этим-то и хорош ненормированный рабочий день.

Он провел по волосам небрежным жестом, повернулся к окну… Утренний свет упал на его лицо, и стало заметно, что в нем появилось что-то хищное: теперь Леонид был похож вовсе не на тюленя, а на белого медведя. «А ведь он и в самом деле довольно крупный, – сообразил Илюшин. – Для такого шею свернуть – как нечего делать».

Откуда взялась ничем не мотивированная мысль про шею («чью шею? почему именно шею?»), Макар не знал, но выплеск подсознания, спровоцированный ранним подъемом, решил не игнорировать и вечером за Леонидом понаблюдать.

Близнецы ушли. Эльвира Леоновна проводила их взглядом, а затем помахала в окно рукой.

– Я ужасно к ним привязана, – задумчиво сказала она, возвращаясь к Макару и садясь за стол. – Наверное, это неправильно, когда немолодая уже мать так привязана к взрослым детям. Как вы думаете?

– Я не знаю, Эльвира Леоновна, – честно сказал Макар.

– Наверное, неправильно. Им хочется свободы – всем, кроме Эли. Ей свобода вовсе не нужна.

– Отчего же?

Хозяйка невесело усмехнулась:

– Нехорошо так говорить о собственной дочери, но она, к сожалению, лишена тех черт, которые я хотела бы видеть в своем ребенке. Ей совершенно безразлично, где и как мы будем жить – лишь бы она имела возможность заниматься своим увлечением. Как ни странно, ее детское хобби приносит ей небольшой, но стабильный доход, хотя я бы предпочла, чтобы не приносило вовсе.

– Почему? – удивился Илюшин.

– Потому что в таком случае у нее был бы стимул устроиться на работу и заниматься стоящим делом. А сейчас Элю все устраивает. К сожалению, она не слишком умна и совсем не амбициозна. И в ней очень мало от настоящей женщины… В основном она напоминает несозревшего подростка.

• Предыдущая
• 17/63
• Следующая