Распознавание образов - Гибсон Уильям - Страница 33

• Предыдущая
• 33/75
• Следующая

Кейс уже жалеет, что преобразилась в милашку Фанни и напялила всю эту крутую одежду. Получается, что она вырядилась специально для встречи. Но кто же мог знать, что придется иметь дело со столь ярким случаем социальной неприспособленности? Если бы она выглядела чуть попроще, он бы, наверное, немного расслабился. А может, и нет.

– Очень интересно, – лжет она. – Кейко рассказывала, что вы много знаете о компьютерах и всех этих вещах.

Теперь его очередь морщиться – как от удара в живот. Он одним махом допивает остатки пива и с натугой повторяет:

– Всех вещах... Кейко... Рассказывал?

– Да-да. Вы слышали о фрагментах?

– Да, сетевое кино.

Он выглядит совсем плохо. Тяжелые очки неумолимо соскальзывают по блестящему от пота носу. Кейс едва удерживается, чтобы не поправить их пальцем.

– Вы... Знаете Кейко? – выдавливает он наконец, мучительно гримасничая.

Ей хочется аплодировать.

– Да, конечно! Кейко очень славная! Она просила меня вам кое-что передать.

Кейс вдруг нестерпимо остро ощущает пустоту на месте заплутавшей души; это уже не волна, а схлопывание вселенной. Перед глазами пролетает видение: она перелезает через стойку, ползет мимо рябого круглолицего бармена, за стеллажи с бутылками, и там, в темноте, ложится на пол и проваливается в многомесячную спячку.

Таки лезет в боковой карман и достает измятую пачку «Кастер». Протягивает ей сигарету.

– Спасибо, я не курю.

– Кейко... передать? – Он втыкает сигарету в рот и оставляет ее там, незажженную.

– Да, передать вам фотографию. – Она рада, что не видит собственной улыбки. Должно быть, отвратительное зрелище.

– Давать мне... фотографию Кейко! – Он возвращает в рот сигарету, выхваченную во время этой реплики. Сигарета прыгает между губами.

– Таки, Кейко сказала мне, что вы кое-что обнаружили. Какой-то номер. Он спрятан в одном из фрагментов. Это правда?

Его глаза сужаются – уже не смущенно, а даже, пожалуй, с подозрением.

– Вы увлекаетесь фрагменты... как фанат?

– Да.

– Кейко любит фрагменты?

Кейс приходится импровизировать: она уже не помнит, что Капюшончик с Деррилом ему наплели по этому поводу.

– Кейко очень милый человек. Она очень хорошо ко мне относится, согласилась помочь с моим хобби.

– Вам Кейко нравится очень-очень?

– Да, конечно! – Она кивает и улыбается.

– Вам нравится... Зеленоглазая Энн[19]?

Кейс открывает рот и замирает, не зная, что сказать.

– Моей сестра нравится Зеленоглазая Энн, – говорит он. – Но Кейко... Кейко не знает Зеленоглазая Энн.

Незажженная сигарета перестает прыгать; узкие глазки за присыпанными перхотью стеклами словно бы что-то подсчитывают. Может, Капюшончик и Мусаши прокололись, пытаясь создать достоверный образ японской девушки? Может, настоящая Кейко просто обязана знать, кто такая Зеленоглазая Энн? Кейс ничем не может помочь: все, что она могла когда-либо слышать о культе Зеленоглазой Энн в Японии, надежно заблокировано синапсическим туманом.

И тут Таки улыбается – впервые за весь разговор – и вынимает сигарету изо рта.

– Кейко современный девушка, – говорит он, кивая. – Боди-кон.

– О да! Это точно! Очень, очень современная! – Кейс знает, что «боди-кон» здесь, в Японии, употребляется в смысле «культ тела».

Сигарета с влажным от слюны фильтром снова возвращается в рот. Таки шарит по карманам, извлекает зажигалку «Хелло Китти» и прикуривает. Это не одноразовая пластиковая чиркалка, а солидный, хромированный клон «Зиппо». У Кейс мелькает мысль, что зажигалка преследует ее от самого магазина игрушек, как агент группового сознания «Хелло Китти». В воздухе пахнет бензином. Таки убирает зажигалку в карман.

– Номер... Очень трудный.

– Кейко сказала, что гордится вами. Надо быть очень умным, чтобы обнаружить номер.

Таки кивает. Наверное, ему приятно. Затянувшись, он стряхивает пепел в пепельницу с эмблемкой «Асахи». Сбоку над стойкой бара, на границе периферийного зрения, висит маленький телевизор, сделанный из прозрачного пластика и напоминающий по форме шлем для американского футбола. На шестидюймовом экране мелькают беззвучные картинки: кричащее лицо, обтянутое резиновой пленкой; запись падающей южной башни Торгового центра; четыре зеленые дыни идеально круглой формы, скатывающиеся по белой плоскости.

– Кейко сказала, что вы дадите мне этот номер. – Кейс снова вымучивает неестественную улыбку. – Она говорит, вы очень добрый.

Лицо Таки темнеет. Кейс хочет надеяться, что это не ярость, а признак смущения, или результат отсутствия у японцев фермента, перерабатывающего алкоголь. Внезапно он лезет в карман, выхватывает мини-компьютер и направляет ей в лицо инфракрасный порт.

Он хочет переслать ей номер!

– У меня нечем принять. – Она разводит руками.

Таки хмурится и достает плоскую старомодную ручку. Кейс с готовностью придвигает ему салфетку, на которой нарисована карта Роппонджи. Покопавшись в мини-компьютере, он находит номер и начинает писать на уголке салфетки. Кейс следит, как на бумаге возникают расплывающиеся цифры – три группы по четыре. 8304 6805 2235. Как номер на квитанции почтовой службы «Федекс».

Она забирает салфетку. Таки прячет ручку в карман.

Кейс шарит в багажном изделии, которое она заранее расстегнула, и отдает ему конверт с фотографией.

– Кейко просила передать вам это.

Таки начинает возиться с конвертом, его руки дрожат. Того и гляди, ненароком разорвет. Наконец фотография появляется на свет. Таки смотрит на нее не отрываясь. Его глаза наполняются слезами.

Это уж слишком.

– Извините, Таки. – Кейс наугад указывает в направлении предполагаемого туалета. – Я сейчас вернусь.

Она сжимает в кулаке салфетку и встает, оставив куртку и сумку на спинке стула. Бармен знаками показывает, куда идти. Узенький коридор заканчивается, наверное, самым мерзким из всех виденных японских туалетов: бетонная ступенька с дырой, как в старые времена. Нестерпимо воняет смесью дезинфицирующего средства и мочи. Но по крайней мере здесь можно хоть на время укрыться от Таки.

Кейс делает глубокий вздох – и тут же жалеет об этом. В руке салфетка с номером. Чернила расплылись на волокнистой бумаге, цифры уже едва различимы. На электросушилке кто-то оставил шариковую ручку; Кейс берет ее. На пыльной металлической поверхности остается блестящий след. Для пробы она проводит тонкую синюю линию на желтой девственно-чистой стене.

Переписав цифры на левую ладонь, она кладет ручку обратно. Смятая салфетка исчезает в черном отверстии. После некоторого колебания. Кейс присаживается над дыркой – раз уж она здесь. Конечно, ей не первый раз приходится пользоваться таким туалетом. Но хочется верить, что последний.

Вернувшись, она обнаруживает, что Таки нет. На стойке лежат две смятые купюры – рядом с бутылкой, недопитым стаканом и обрывками конверта. Она смотрит на бармена, который, кажется, не замечает ее присутствия.

На экране телевизора жукообразные супергерои на обтекаемых мотоциклах несутся по нарисованному городу.

– Он получил утку в лицо на скорости двести пятьдесят узлов, – говорит Кейс бармену, надевая куртку и цепляя сумку на плечо.

Бармен угрюмо кивает.

Снаружи никаких следов Таки. Как и следовало ожидать. Она смотрит по сторонам, прикидывая, где лучше поймать такси до гостиницы.

– Вы не знаете, какой это бар?

Кейс поворачивается и видит гладкое, загорелое европейское лицо, очень неприятное. Она опускает глаза: блестящий нейлон, черная кожа, туфли с омерзительными квадратными носами. Клон «Прады».

Сзади ее кто-то обхватывает – поверх локтей, так что нельзя пошевелить руками.

Что-то сейчас случится, думает она. Что-то случится...

Когда Кейс переехала в жить в Нью-Йорк, отец настоял, чтобы она взяла несколько уроков самообороны у пухлого ироничного шотландца по имени Банни. Кейс пыталась возражать, что Нью-Йорк уже давно перестал быть тем рассадником бандитизма, каким его помнит Уин. И действительно, уровень преступности значительно снизился. Но отец не отставал; в конце концов она решила, что легче взять эти шесть уроков, чем спорить.

• Предыдущая
• 33/75
• Следующая