Клуб Мефисто - Герритсен Тесс - Страница 43
- Предыдущая
- 43/76
- Следующая
— Жалеешь? — наконец спросила она.
— Нет, — прошептал Даниэл. Его пальцы скользнули по руке Мауры.
— Что-то не верится.
— А тебе непременно нужно верить?
— Я хочу, чтобы ты радовался. То, что произошло между нами, вполне естественно. По-человечески. — Она смолкла. И, вздохнув, прибавила: — Но, возможно, это всего лишь слабое оправдание греха.
— Об этом я как раз и не думаю.
— А о чем же ты думаешь?
Он поцеловал ее в лоб, обдав волосы своим теплым дыханием.
— О том, что будет дальше.
— И чего же ты хочешь?
— Я не хочу тебя потерять.
— Не теряй. Выбор за тобой.
— Выбор… — тихо проговорил он. — Это все равно что выбирать между вдохом и выдохом. — Он перевернулся на спину. И некоторое время молчал. — Помнится, однажды, — продолжал он, — я рассказывал тебе, как принял обет.
— Ты сказал, что твоя сестра умирала. От лейкемии.
— Тогда я и заключил эту сделку. Договор с Богом. Он выполнил условие, и Софи осталась жива. Я тоже исполнил наш уговор.
— Тебе же тогда было только четырнадцать. Слишком рано давать обещания на всю жизнь.
— Но я все же пообещал. К тому же, Маура, во имя Господа можно сделать много добра. Я был счастлив этим обещанием.
— А потом ты встретил меня.
Он вздохнул.
— А потом я встретил тебя.
— Придется выбирать, Даниэл.
— Иначе ты уйдешь из моей жизни. Знаю.
— Я не хочу этого.
Он взглянул на нее.
— Тогда не уходи, Маура! Пожалуйста! Эти несколько месяцев без тебя я был сам не свой. Испытывал чувство вины из-за того, что хотел тебя. Но только и думал, что о тебе.
— И что же будет со мной, если я останусь в твоей жизни? У тебя будет церковь, а у меня что? — Она уставилась в темноту. — Ведь ничего не изменилось, верно?
— Все изменилось. — Он взял ее за руку. — Я люблю тебя.
«Только недостаточно сильно. Не так, как ты любишь своего Бога».
И все же она не отстранилась, позволила Даниэлу снова заключить ее в свои объятия. И отвечала поцелуями на его поцелуи. На этот раз они занимались любовью яростно, нежное соприкосновение тел превратилось в неистовое столкновение. То была не любовь, а кара. Сегодня они пользуются друг другом. Если у Мауры не может быть любви, пускай будет страсть. Пусть у него останутся воспоминания, которые будут преследовать его в те вечера, когда Бога вдруг покажется мало. «Именно от этого ты откажешься, покинув меня. Из этого рая ты стремишься уйти».
И он ушел, когда все еще было темно. Она почувствовала, как он зашевелился и проснулся рядом с нею, как медленно сел на край кровати и начал одеваться. Все правильно — наступило воскресное утро, пора возвращаться к пастве.
Он наклонился, поцеловал ее в голову и прошептал:
— Мне нужно идти.
— Знаю.
— Я люблю тебя, Маура. Никогда не думал, что скажу это женщине. И вот теперь говорю.
Он погладил ее по щеке, и она отвернулась, чтобы Даниэл не увидел, как на глазах у нее выступили слезы.
— Давай я сварю кофе, — сказала она, вставая.
— Не надо, оставайся в теплой постели. Я и сам могу выйти.
Они снова поцеловались — и Даниэл поднялся. Маура слышала, как он прошел по коридору и как за ним захлопнулась входная дверь.
И все-таки это произошло. Ей не удалось выйти за рамки клише. Ева и яблоко. Обольстительница, которая довела священника до греха. Но на этот раз в качестве коварного змея-соблазнителя выступал не Сатана, а их одинокие сердца. «Хотите отыскать дьявола, господин Сансоне? Тогда взгляните на меня».
«Взгляните на любого из нас».
За окнами небо мало-помалу окрашивалось холодными, яркими красками утренней зари. Маура отбросила одело, и от постельного белья повеяло запахом их страсти. Пьянящий аромат греха. Она не стала смывать его с себя — просто набросила халат, скользнула ногами в тапочки и пошла на кухню готовить кофе. Стоя у мойки и наполняя кофеварку водой, она рассматривала на заиндевевшем оконном стекле замысловатые узоры в виде переплетенных лиан, цветов и листьев и, даже не глядя на термометр, понимала — день сегодня обещает быть ужасно холодным. Она представила себе, как прихожане Даниэла, выбираясь из машин, кутаются в пальто и куртки и спешат к церкви Пресвятой Богородицы, чтобы, невзирая на воскресную стужу, послушать вдохновенные проповеди отца Брофи. Что же он скажет им этим утром? Признается ли своей пастве, что он, ее пастырь, сошел с пути истинного?
Маура включила кофеварку и направилась к входной двери за газетой. Едва она ступила наружу, как ее насквозь пронизало холодом. Мороз обжег ей горло и ноздри. Она без лишних проволочек схватила газету, лежавшую на дорожке, развернулась и быстро взбежала по ступеням на крыльцо. Взявшись было за дверную ручку, она вдруг застыла как вкопанная и уставилась на дверь.
На слова и знаки, нацарапанные на ней.
Маура обернулась и в ужасе оглядела улицу. Но увидела только сверкающую на солнце обледенелую мостовую и услышала только тишину воскресного утра.
Она прошмыгнула в дом, захлопнула за собой дверь и заперла ее на засов. И тут же бросилась к телефону — звонить Джейн Риццоли.
23
— Ты уверена, что ничего не слышала ночью? Шаги на крыльце или что-нибудь еще необычное? — спросила Джейн.
Маура сидела на диване и дрожала, хотя на ней были свитер и широкие шерстяные брюки. Она так и не позавтракала, не выпила даже ни глотка кофе, но голода, однако, совсем не чувствовала. Все полчаса до приезда Джейн и Фроста Маура простояла у окна в гостиной, наблюдая за улицей, прислушиваясь к малейшим звукам, присматриваясь к каждой проезжающей мимо машине. «Убийца знает, где я живу. Знает, что было ночью у меня в спальне».
— Док!
Маура подняла глаза.
— Я ничего не слышала. Надпись уже была там, на двери, когда я проснулась. Когда я вышла из дома за…
Она вздрогнула — сердце вдруг учащенно забилось.
Зазвонил ее телефон.
Трубку снял Фрост.
— Дом доктора Айлз, у телефона детектив Фрост. Простите, господин Сансоне, мы тут как раз делами занимаемся, и говорить с вами она пока не может. Я передам ей, что вы звонили.
Джейн снова посмотрела на Мауру.
— Точно помнишь, что, когда ты вернулась вчера домой, надписи на двери еще не было?
— Тогда я ее не видела.
— Ты вошла через переднюю дверь?
— Да. Обычно я вхожу через гараж. Но моя машина осталась в Бикон-Хилле.
— Отец Брофи проводил тебя до самой двери?
— Было темно, Джейн. Мы вряд ли разглядели бы, что там написано.
«Ведь мы смотрели только друг на друга. И думали только о том, как бы скорее добраться до спальни».
— Пойду-ка осмотрю тут все кругом, — сказал Фрост. — Погляжу, может, какие следы остались.
Он вышел через переднюю дверь. И хотя теперь уже бродил снаружи, в доме, через двойные окна, шагов его слышно не было. Ночью преступник мог преспокойно разгуливать под окнами спальни, а Маура не услышала бы ни единого звука.
— Как думаешь, может, он следил за тобой с самого начала? — спросила Джейн. — От дома О'Доннелл?
— Не знаю. Может, и так. Но ведь я была на всех трех местах преступления. Когда убили Лори-Энн Такер. И Еву Кассовиц… И он мог видеть меня в любом из тех мест.
— И выследить, где ты живешь.
Маура обхватила себя руками, силясь унять дрожь.
— А я ничего не замечала. И не осознавала, что за мной следят.
— У тебя же есть охранная система. Ты включала ее прошлой ночью?
— Нет.
— Почему?
— Я… я просто забыла.
«Думала-то я совсем о другом».
Джейн села в кресло напротив Мауры.
— Почему же он нарисовал эти знаки на твоей двери? Что они, по-твоему, значат?
— Откуда я знаю?
— И надпись… такая же, как в спальне Лори-Энн Такер. Только в этот раз он не стал мудрить и писать по-латыни. В этот раз он сделал все, чтобы мы сразу поняли его послание. «Я согрешила». — Джейн задумалась. — Зачем обращаться к тебе именно этими словами?
- Предыдущая
- 43/76
- Следующая