Пуля-Квант - Бобл Алексей - Страница 44

• Предыдущая
• 44/61
• Следующая

Он привстал, поглядел в просвет между деревьями, вслушиваясь. Я вытянул шею — вроде тихо. Сталкер снова сел.

— Что с тобой сделал Вивисектор? Я ответил почти сразу:

— Не знаю.

Химик, похоже, уловил мое короткое замешательст­во. Но не стал давить, лишь спросил:

— Что помнишь?

— Рожу противную. Мерзкую. — Я сморщился. — Как лежу на твердом — ни слова сказать не могу, ни пошевелиться. — Я замолчал, по спине вновь побежал холодок, как тогда. Будто я снова увидел узкое серое ли­цо в разрезах, склонившееся надо мной.

— И это все?

— Вроде да. .

— Ладно. — Он выпрямился. — Идем дальше до­рогу смотреть.

Обогнув кусты, мы вышли к ложбине и забрались в молодой ельник. На пологом холме стояли останки церквушки. Даже с большого расстояния видно было дыру в куполе. Креста на вершине нет, зато под купо­лом в проеме висит колокол.

Химик посмотрел в сторону опушки. Между деревь­ями светлела просека, где раньше был проселок, теперь поросший высокими кустами. Было тихо.

— Дуй за остальными, я здесь подожду. Скажи Ку­рортнику, что чисто на дороге. Церковь не изменилась, все как было.

Я молча развернулся и побежал в лес.

На душе стало как-то лучше после разговора со стал­кером. Хотя видно, что Химик не такой простой, как Ла­бус с Никитой… Я опять подумал: он ближе к Курорт­нику нравом, но только у военстала больше развито чув­ство ответственности за других, а Химик — себе на уме. Но при этом он не предатель и не трус, не дрянь чело­век, просто даже если сталкер помогает кому-то — то обдуманно и учитывая свою выгоду.

Откуда такие мысли? Это я их думаю или мозговой слизень в моей голове? Что это — обычные рассуж­дения или подобие телепатии, глубокое проникнове­ние в характер другого человека? Да нет, какая теле­патия, что за ерунда… Но ведь видел я человеческие ауры, видел!

Смешанные чувства и противоречивые мысли разры­вали меня на части. Нужно спешить, нужно на Янтарь скорее. Курортник сказал, что связи с лагерем нет боль­ше двух суток. Что же там произошло? До Янтаря теперь недалеко, там ключ ко всему: к моему прошлому, ко всем этим диким событиям. Скоро все выяснится.

Меня встретил Курортник, я передал то, что сказал Химик, и военстал кивнул:

— Веди. Лабус, Пригоршня, подъем.

Лесник выглядел лучше. На щеках проступил румя­нец, взгляд стал живой, хотя без поддержки дед идти все равно пока не мог.

Когда я вывел компанию к Химику, Курортник с При­горшней усадили старика под елкой. Командир приказал оставаться на месте и отправился с Химиком на развед­ку вдоль опушки. Лабус занялся Лесником, прощупал пульс, оттянул веки — старик заворчал, и Костя отме­тил, что брюзжание — верный знак: дело к поправке.

Никита попросил у него бинокль и долго разгляды­вал церковь на холме.

Лабус рассказал пошлый анекдот про Семецкого и химеру. Мне он не показался особо смешным, но При­горшня от смеха чуть не выронил бинокль, а Лесник укоризненно пробормотал:

— Ох… Ну нельзя ж так… Плохо раненого челове­ка смешить. Заплатки отскочат, потом кровь не остано­вишь…

Вернулись Курортник и Химик, командир смерил всех суровым взглядом. Лабус пояснил, в чем причина веселья, — Курортник скупо улыбнулся.

— Так, шутки отставить. Химик, нога как?

— Хромаю. — Сталкер нагнулся, помассировал ко­лено.

— Перебинтовывайся. Пятиминутный привал. Химик уселся на землю, стянул рюкзак. Лабус достал медбокс и кинул сталкеру бинт.

— Все слушайте. — Курортник сделал паузу. — Проселок чистый, нехоженый. Есть вероятность, что опять столкнемся с псевдогигантами. Лабус, что у тебя с патронами?

— Два короба и пять магазинов, цинк россыпью.

— Держи. — Курортник вынул из подсумка два про­зрачных снаряженных магазина. — Если опять ввяжем­ся, вся нагрузка на тебя. Химик?

Сталкер ответил, занимаясь повязкой:

— Один полный. Еще есть три пустых и граната. Курортник скинул рюкзак, распаковав, выудил из отделения несколько пачек с патронами и бросил на землю.

— Пригоршня.

— Я.

— Снаряди Химику. И вот еще пара пачек на всякий случай.

Никита взял упаковки.

— А у тебя-то как с патронами? — спросил его Ку­рортник.

— Цинк в рюкзаке, а магазины я еще в беседке все забил. Жаль, для подствольника нет ничего, а так по­рядок…

Химик отложил бинт, извлек из кармашков жилетки три пустых магазина и отдал Пригоршне.

— У тебя? — обратился ко мне Курортник. Занятый своими мыслями, я вопросительно уставил­ся на него. За меня ответил Лесник:

— Десять с согласованной картечью, красная гиль­за, в патронташе и шесть с пулями — черная обо­лочка. И еще коробка на пятьдесят с пулями в рюк­заке.

— Хорошо, плюс гранаты. Никита, дай Химику пару наступательных, а мы с Лабусом скинемся «эфка-ми». — Курортник снова полез в подсумок.

— Лесник, ты как?

— Лучше. Константин анекдот рассказал, легшее стало.

Лабус важно покивал и сказал:

— Было как-то дело, псевдоплоть и контролер на­шли двустволку. Контролер крутит в ручонках ору­жие — приклад осмотрел, курки стал щупать. Псев­доплоть своими глазенками выпученными в стволы за­глянула и как замурлычет. Контролер дернулся, двустволка как выстрелит. Дымище… Псевдоплоти башку оторвало. Туша лежит на земле, клешни дерга­ются, тело судорога бьет. Контролер стоит, трет уши: «Ну, свинья, тебе смешно, а мне знаешь как уши за­ложило!»

— Отставить разговоры, — велел Курортник. — Идем следующим порядком: я веду, за мной Лабус. Хи­мик и Пригоршня, помогаете Леснику. Ты, — Курорт­ник указал на меня оружием, — замыкающий. Пере­сыпь из пачки с десяток патронов в карманы и свобод­ные ячейки забей в патронташе.

— Ага, — кивнул я.

Лабус достал крупные белые таблетки и раздал всем по две штуки.

— От радиации, — пояснил он. — Водой запивать не рекомендую, меня, если запью, мутит сильно.

Я быстро проглотил таблетки, но горечь успела осесть на языке — пожевав губами, сплюнул. Химик в это время, окинув взглядом Никиту, сказал:

— Пригоршня, значит… Не слыхал раньше.

— А я о тебе слыхал.

— Надеюсь, плохое?

Пригоршня нейтрально хмыкнул, а Химик продол­жал:

— У меня хоть кликуха понятная, я с артефактами химичу. А ты-то почему Пригоршня?

Никита выпрямился, потянулся.

— Расскажу, если доживем.

— Ну, надеюсь, доживем. — Закончив с перевязкой ноги, Химик тоже встал.

И тут с холма долетел раскатистый звон колокола.

Лабус вырвал у Никиты бинокль, вскинул к лицу. Все замерли.

«Дон-дин-дон» — доносилось с холма.

— По ком звонит колокол? — произнес Химик с не­определенным выражением.

В перезвон вплелась автоматная очередь.

— К дороге, быстро! — скомандовал Курортник. — По опушке.

К стуку автомата присоединились щелчки одиночных выстрелов. Будто огрызался кто-то.

— Не дают высунуться… — бросил Никита на хо­ду. — Попал бродяга.

Колокольный звон сбился с ритма, стал затухать. Хи­мик с Пригоршней подняли Лесника.

— Лабус, давай в хвост, — приказал Курортник. — Кирилл, ты за мной и смотри в оба!

Словно финальным аккордом на высоких нотах тренькнули пули, угодившие в колокол на излете, и грохнул взрыв гранаты.

Потом наступила тишина.

Курортник кинул взгляд через плечо, желая убедить­ся, что все на месте и идут установленным порядком, споткнулся, выругался и больше не оборачивался.

Вскоре выбрались к проселку. Одно название — ес­ли бы командир не упомянул, что здесь раньше была до­рога, я бы не догадался, решил бы, что передо мной про­сека, поросшая кустами и травой.

В груди кололо, шрамы саднили. Меня вдруг броси­ло в жар, я прокусил до крови губу, уши заложило.

— Стой! — хрипло выдавил я. — Стой… Курортник замер. Оглянулся, подняв руку, скользнул взглядом вокруг. Я сглотнул. Язык распух, дыхание сби­лось. Вытянув шею, покрутил головой — отпустило. Но тут же защипало в ноздрях, то ли воздух морознее стал, то ли все еще последствия стресса сказывались…

• Предыдущая
• 44/61
• Следующая