Пуля-Квант - Бобл Алексей - Страница 33

• Предыдущая
• 33/61
• Следующая

Курортник остановился. Впереди была поляна, по центру — дерево, похоже на дуб, но далековато, не раз­берешь. А под деревом — сгорбившийся человек.

Мы присели.

— Кто это там? — спросил Никита. — На сталке­ра, кажись, смахивает?

— Лабус, глянь.

Я поднял бинокль. Леха-то свой в монолитовца швырнул у реки.

Действительно, под деревом сидел сталкер: куртка анорак, капюшон на голове, рюкзак на земле, оружия не видно. Поза какая-то… будто куклу на веревочках опустили на землю, она сложилась и ждет, пока кукло­вод за ширмой проснется, продолжит представление.

— Ну что? — сказал Курортник.

— Сталкер. Оружия не вижу. Уснул, что ли. Или труп? Хреново выглядит.

— Дай мне посмотреть.

Я отдал Курортнику бинокль.

И тут сталкер поддеревом ожил. Поднялся, руки раз­вел в стороны, сделал пару движений, присел, поболтал разведенными локтями и опять опустился на землю.

Курортник сплюнул.

— Кукловод. Вот, Лабус, Пригоршня, смотрите и за­поминайте: дерево-кукловод выделяет сонный газ, так ученые говорят. Тот, кто слишком близко подходит, не замечает, как усталость накатывает — все происходит медленно, человек может не ощутить серьезных изме­нений в организме, просто отдохнуть хочет. Как только уснет, кукловод и присосется. На ветвях тоненькие иг­лы-ниточки, они протыкают кожу, проникают в орга­низм. Не почуешь…

Пригоршня передернул плечами. Я сглотнул. Курорт­ник поднял бинокль и продолжил:

— Может притянуть человека к стволу. После это­го человек проживет еще день или два, пока кукловод жидкость сосет, а затем высохший мертвец отвалится от дерева. Это если повезет. Но может и не повезти, тогда, — Курортник указал биноклем на сталкера под деревом, — тогда он годами здесь будет отплясы­вать…

— А как определить, что это именно кукловод? — прошептал Пригоршня. Похоже, его сильно впечатли­ла картина.

Я слышал раньше от Лехи рассказы про эту расти­тельную аномалию, но все равно стало не по себе. За­хотелось убраться подальше от поляны.

— Видишь, листва на дереве… не зеленая, конечно, но присутствует. Это первый признак: кукловод никог­да не сбрасывает листву. А второй — кукловоды обыч­но на полянках стоят, вот как здесь. Не может ужиться это дерево среди обычных. Еще кровянка кругом часто растет, у нее листья узкие, с красными прожилками, но сейчас зима, не разберешь. Ладно, двинули.

Леха пошел по краю поляны — видно, боялся, что надышимся сонного газа. Я задержал взгляд на дереве-мутанте — пойманный им сталкер издали казался жи­вым. Просто шел человек, да уснул в тени ветвей, скло­нившихся к телу. Ветви толстые у ствола, а дальше тон­кие. На таком расстоянии не видно ниточек, которые проникли в плечи, локти, голову, бока и колени жерт­вы. Крона зашелестела, ветки качнулись… Человек сно­ва пустился в жуткий танец. В такт шелесту и треску он приседал, широко разводя колени, вскакивал, притопы­вал по мягкой земле, похлопывал ладонями по ягоди­цам и ляжкам, иногда даже складывал руки на груди — и тут же безвольно опускал их…

Мы обогнули поляну, а кукловод трещал, шелестел, похрустывал ветвями вслед. Звуки механические, мерт­вые — но в то же время присутствовал в них едва уло­вимый оттенок жизни, хотя и слишком непонятной, чуж­дой людям и потому пугающей.

— Как-то я слышал спор Григоровича и Орлова, — тихо заговорил Курортник. — Григорович утверждал, что деревья эти имеют связь между собой. Через кук­лы или еще как-то, я не вникал. А Орлов говорил, что бред это.

— Ага, бред… — пробормотал Пригоршня. — Я те­перь на поляны вообще не сунусь, буду всегда обходить.

Когда отошли от поляны на приличное расстояние, я с облегчением глубоко вдохнул пару раз, медленно вы­дыхая. Мы пересекли поросшую кустами и высокой тра­вой узкоколейку. Стебли как солома сплелись поверх насыпи. Я ни одной шпалы не разглядел — все занес­ло землей, скрыло растениями.

За узкоколейкой начался хвойный лес. Сосны, пря­мые как мачты, но иногда попадались деревья причудли­вой формы, исковерканные выбросами аномальной энер­гии. А вот обычных аномалий что-то не видно. И зверья нет. Глухое местечко.

Леха остановился.

— Здесь на отдых встанем.

Пригоршня внимательно осмотрел крепкий много­летний кедр, ударил несколько раз стволом «Грозы» по ветке, потрогал гибкие зеленые иголочки.

— Да не боись, Пригоршня, это не кукловод. Никита попятился к нам, с напряжением произнес:

— Я могу и не спать. Могу подежурить.

— Спать будем по графику. Двое дежурят, один от­дыхает. Вопросы? Нет вопросов. — Курортник взгля­нул на часы. — Полтора часа на отдых каждому. Вы­ступаем засветло. Бодрствующая смена чистит оружие отдыхающего. — Он протянул мне «Джи-36». — Я спать. Разбудите через полтора часа.

Взяв винтовку, я кивнул. Пригоршня отошел на па­ру шагов и уселся под сосной. Поставил между колен «Грозу», достал из кармана тюбик со сгущенкой, свин­тив колпачок, выдавил в рот.

Я снял рюкзак, сел под кедр. Пулемет поставил спра­ва. Из рюкзака вынул чистую портянку, положил на нее Лехину винтовку. Достал кусок ветоши и масленку. Под­нял глаза — Леха раскатал спальник и улегся под со­седним деревом, голова на рюкзаке, в руке пистолет; проверил оружие, поворочался, выбирая удобное поло­жение, и похоже, сразу уснул. Я посмотрел на Пригор­шню — он обернулся, окинул взглядом Курортника и снова принялся за сгущенку.

Ладно. Я разобрал Лехину винтовку, начал чистить.

— Помочиться мне надо, — сказал Пригоршня.

— Давай. — Я отложил винтовку, взялся за пулемет. Пригоршня отошел, а я выпрямился, вгляделся в лес.

Шумит ветер, скрипят деревья… мирно, спокойно все. Будто и не Зона кругом.

Не успев подумать об этом, я обнаружил, что в грудь мне целят стволы охотничьего ружья, а за кустом впе­реди прячется человек.

— Не дергайся! — Неизвестный сталкер повел ору­жием в сторону.

Я повернул голову — позади стоял Никита с подня­тыми руками.

— Ты чего, дядя?.. Свои мы, — произнес он.

— Кровосос те дядя! — хрипло бросил незнако­мец. — Или вон, — стволы ружья качнулись в мою сто­рону, — он тебе дядя. А я те Лесник.

Пригоршня буркнул что-то нечленораздельное.

Ветки кустов раздвинулись, к нам шагнул крупный, ростом с Никиту, мужик. Клочковатая темно-русая бо­рода, движения основательные, взгляд спокойный…

Спокойствие вдруг как ветром сдуло, стволы охотни­чьего ружья описали полукруг и вновь остановились на мне. Я скосил глаза — Лехи под кедром не было.

— Спокойно, дядя Василь! Спокойно, — долетел сбоку его голос. —Опусти ружье.

Леха раздвинул ветки, вышел из кустов за спиной Лесника и упер пистолет ему в затылок.

Аты ведь меня сразу заметил, Курортник… — Лесник рылся в рюкзаке. — Я еще себя на мысли поймал: что это командир военсталов так спокой­но спать залег, кругом не прошелся, только команду от­дал — и на боковую?.. Да куда ж я ее засунул?..

Я механически чистил винтовку и слушал разговор. Пригоршня сидел под сосной. Похоже, он и сам был не прочь, чтоб от него отстали. Отвернулся демонстратив­но и ни разу не глянул на нас.

— Я уже не командир.

Лесник прекратил копаться в рюкзаке и вопроси­тельно уставился на Леху.

— Об этом долго рассказывать, — отмахнулся тот. — Так чего ты показать хотел?

Лесник снова запустил руку в рюкзак.

— Да вот.

Я отложил в сторону оружие и шомпол. Курортник с любопытством разглядывал прозрачный цилиндр. В дли­ну сантиметров двадцать, напоминает гильзу от тридца­тимиллиметрового снаряда, донышко плоское, верх сплюснут. Внутри желеобразная субстанция. Светится, словно ХИС-трубка, — вроде и ярко, но глаза не ре­жет. Свет мягкий, бело-голубой.

— Ну и?.. — Курортник царапнул гильзу ногтем, по­стучал пальцем по донышку. — Чего ты мне химичес­кий источник света показываешь? Или это контейнер какой-то необычный?

• Предыдущая
• 33/61
• Следующая