Задверье - Гейман Нил - Страница 75

• Предыдущая
• 75/75

– О чем?

Сообразив, что Ричард пропустил все его слова мимо ушей, Гарри повторил снова:

– Если такси не будет, можно поехать на ночном автобусе.

– Ага, – отозвался Ричард. – Прекрасно. Поехали.

Гарри поморщился:

– Ты меня беспокоишь.

– Извини.

Они шли по Уиндмилл-стрит – по улице Ветряных мельниц – в сторону Пиккадилли. Ричард поглубже засунул руки в карманы. На мгновение лицо у него стало озадаченное, потом он вдруг вытащил довольно мятое воронье перо с перевязанным красной ниткой стволиком.

– Что это? – спросил Гарри.

– Это… – Он остановился. – Просто перо. Ты прав. Это полная ерунда.

Бросив перо в ближайшую урну, он даже не обернулся, – в урну оно не попало, а приземлилось рядом на тротуар. Гарри же помедлил, потом, тщательно подбирая слова, спросил:

– Тебе не приходило в голову кое-кого повидать?

– Кое-кого повидать? Слушай, Гарри, я же не сошел с ума!

– Ты уверен?

Впереди показалось такси с горящим желтым огоньком.

– Нет, – честно ответил Ричард. – Смотри, вот такси. Поезжай ты первый. Я сяду в следующее.

– Спасибо. – Взмахнув рукой и остановив такси, Гарри забрался на переднее сиденье прежде, чем объяснять водителю, что ехать ему в Бэттерси. Он опустил стекло и, когда такси уже тронулось, сказал: – Вот это и есть реальность, Ричард. Привыкай к ней. Это все, что есть. Увидимся в понедельник.

Помахав ему на прощание, Ричард посмотрел вслед такси, потом повернулся и пошел прочь от огней Пиккадилли, назад к Брюэр-стрит, к Пивоваренной улице. Пера возле урны больше не было.

Он остановился возле крепко спавшей в дверном проеме старой женщины. Она была укрыта мятым истрепанным одеялом, а ее скудное имущество – две небольшие картонные коробки со всяким хламом и грязный, некогда белый зонтик – было связано бечевкой, конец которой охватывал ей запястье, чтобы не украли, пока она спит. На голове у нее была вязаная шапка неопределенного цвета.

Достав бумажник, он вынул десятифунтовую банкноту и наклонился, чтобы вложить ее в руку спящей.

Ее глаза распахнулись, она рывком села и заморгала на деньги старческими глазами.

– Что это? – спросила она сонно, недовольная тем, что ее разбудили.

– Это вам, – сказал Ричард.

Свернув банкноту, она затолкала ее в рукав.

– Чего тебе надо? – подозрительно спросила она Ричарда.

– Ничего, – отозвался он. – Честное слово, мне ничего не надо. Совсем ничего. – А потом вдруг осознал, насколько это верно, насколько ужасно, никудышно все обернулось. – Вы когда-нибудь получали все, чего хотели в жизни? А потом до вас доходило, что хотите вы совсем не этого?

– Не могу сказать, что получала, – ответила она, протирая сонные глаза.

– Я думал, что хочу вот этого, – продолжал Ричард. – Что хочу нормальную комфортную жизнь. Ну да, вы скажете, я спятил. Может, я и вправду спятил. Но если это все, что есть в жизни, я не хочу быть в здравом уме. Понимаете?

Она покачала головой.

Он сунул руку во внутренний карман.

– Видите вот это? – спросил он, показывая ей нож. – Его мне дала перед смертью Охотник.

– Не трогай меня, – попросила старая дама. – Я же тебе ничего не сделала.

– Я стер ее кровь с клинка. – Он сам почувствовал, что в его голос вкралась странная сила. – Охотник бережет свое оружие. Им эрл произвел меня в рыцари. Он дал мне волю где угодно ходить по Подмирью.

– Ничего я про это не знаю, – сказала она. – Пожалуйста, убери нож. Ну, будь хорошим мальчиком.

Взвесив в руке нож, Ричард вдруг бросился с ним на кирпичную стену возле дверного проема, в котором сидела женщина. Он нанес три режущих удара: два вертикально, один горизонтально.

– Что ты делаешь? – настороженно спросила старуха.

– Дверь, – ответил он. Старуха фыркнула.

– Лучше тебе его убрать. Не то тебя загребут за холодное оружие.

Ричард посмотрел на силуэт двери, который только что нацарапал на стене, и убрал нож назад, в карман пальто. А потом вдруг начал колотить в стену кулаками.

– Эй! Есть там кто-нибудь? Вы меня слышите? Это я, Ричард! Д'Верь? Кто-нибудь?

Он поранил руки, но продолжал дубасить и молотить кирпичи.

А потом приступ безумия миновал, и Ричард сник.

– Прошу прощения, – сказал он старой даме.

Она не ответила: или уснула, или, что более вероятно, сделала вид, будто спит. Из дверного проема доносился то ли настоящий, то ли деланный старческий храп.

Тяжело сев на тротуар, Ричард спросил себя, как же можно умудриться так испортить свою жизнь, как удалось ему. Потом оглянулся на дверь, которую нацарапал на стене.

На месте силуэта теперь открылся черный провал. В новом дверном проеме стоял, театрально сложив на груди руки, высокий человек. Стоял, пока не удостоверился, что Ричард его увидел, а после широко зевнул, прикрыв рот темной ладонью.

Маркиз де Карабас вздернул бровь.

– Ну? – ворчливо спросил он. – Ты идешь?

Мгновение Ричард смотрел на него с замиранием сердца. Потом кивнул и, не решаясь заговорить, вскочил на ноги.

И они вместе ушли через дыру в стене, ушли назад в темноту и ничего по себе не оставили. Даже двери.

• Предыдущая
• 75/75