Задверье - Гейман Нил - Страница 60

• Предыдущая
• 60/75
• Следующая

– Ты такой теплый, – с восхищением сказала она. – Замечательно, наверное, когда в тебе столько тепла.

Ричард попытался напустить на себя скромность.

– По правде говоря, я об этом даже не думал, – признался он.

Он услышал, как далеко в вышине с металлическим лязгом закрылась дверь лифта.

Ламия смотрела на него снизу вверх – так ласково, моляще.

– Ты не дашь мне немного своего жара, Ричард? – попросила она. – Мне так холодно.

Ричард спросил себя: может, ему следует ее поцеловать.

– Что? Я…

Вид у нее стал разочарованный.

– Я тебе не нравлюсь? – спросила она.

Он отчаянно понадеялся, что не обидел ее заминкой.

– Конечно, нравишься, – услышал он собственный голос. – Ты очень милая.

– И ты ведь не используешь весь свой жар, правда? – вполне логично заметила она.

– Ну, думаю, нет…

– И ты сказал, что заплатишь мне, если я вас провожу. Вот чего я хочу, вот моя плата. Тепло. Можно мне немножко?

Все, чего она только захочет. Все что угодно. Жимолость и ландыши обвили его. Все исчезло, перед глазами у него остались лишь белая кожа, и темно-сливовые губы, и волосы цвета воронова крыла. Он кивнул. Где-то внутри него что-то кричало. Но что бы это ни было, оно подождет. Подняв к его лицу холодные руки, она нежно притянула его к себе. А потом поцеловала долго и томно. Первым его ощущением был шок от прохлады ее губ, холода языка, но потом он расслабился, всецело отдался поцелую.

Некоторое время спустя она отстранилась.

У себя на губах он почувствовал лед. Споткнувшись, Ричард отпрянул к стене. Он попытался моргнуть, но его глаза, казалось, замерзли открытыми. Поглядев на него, она радостно улыбнулась. Щеки у нее зарумянились, губы стали алыми. Дыхание белым облачком вырывалось в морозный воздух. Она облизнула красные губы теплым розовым язычком. Его мир начал темнеть. Ему показалось, что краем глаза он видит какой-то темный силуэт.

– Еще, – сказала она и протянула к нему руки.

Он наблюдал, как Бархатная притягивает Ричарда для первого поцелуя, смотрел, как по его коже расползаются иней и изморозь. Смотрел, как после она довольно отстраняется. А потом подошел к ней сзади и, когда она наклонилась, чтобы завершить начатое, протянул руку и, крепко схватив ее за загривок, поднял над землей.

– Верни! – проскрежетал он. – Верни ему его жизнь!

Бархатная отреагировала как котенок, брошенный в ванну: начала извиваться и шипеть, плеваться и царапаться, но без толку. Ее цепко держали за горло.

– Ты не можешь меня заставить! – далеко не музыкально взвизгнула она.

Он сжал крепче.

– Верни ему его жизнь, – хрипло повторил он и в качестве пояснения честно добавил: – А не то я сломаю тебе шею.

Она поморщилась. Он же толкнул ее к Ричарду, ледяной статуей привалившемуся к стене.

Взяв Ричарда за руку, она выдохнула воздух ему в нос и рот. Пар, вышедший у нее изо рта, просочился в его губы. Лед на его коже начал таять, с волос исчез иней.

Он снова сжал ее шею.

– Всю без остатка, Ламия.

Тут она опять зашипела и крайне неохотно снова открыла рот. Последнее облачко пара скользнуло из ее рта в его и пропало.

Лед у него на глазах растаял и превратился в слезы, которые побежали у него по щекам.

– Что ты со мной сделала? – спросил он.

– Она пила твою жизнь, – хриплым шепотом ответил за Бархатную маркиз де Карабас. – Забирала твое тепло. Превращала тебя в такую же холодную тварь, как она сама…

Лицо Ламии скривилось, как у ребенка, у которого отняли любимую игрушку. В фиалковых глазах заблестели слезы.

– Мне она нужна больше, чем ему! – заскулила она.

– А я думал, что тебе нравлюсь, – глупо сказал Ричард. Одной рукой подхватив с пола Ламию, маркиз притянул ее к себе.

– Только подойдите к нему хотя бы раз, не важно, ты сама или кто-то еще из Детей Бархата, и я приду в вашу пещеру днем, пока вы спите, и выжгу ее дотла. Понятно?

Она кивнула.

И стоило маркизу ее отпустить, упала, как кошка, на четвереньки, но тут же выпрямилась в полный – не слишком ужасающий – рост, гордо вздернула подбородок и с силой плюнула маркизу в лицо. А потом, подобрав подол черного бархатного платья, убежала вверх по спиральной тропе. Ее шаги эхом разнеслись по Улице-Вниз.

По щеке маркиза текла ледяная, черная и хрупкая слюна. Он стер ее тыльной стороной ладони.

– Она собиралась меня убить, – запинаясь, сказал Ричард.

– Не сразу, – отмахнулся маркиз. – Со временем ты бы, конечно, умер, когда она доела бы твою жизнь.

Ричард уставился на маркиза. Вид у него был потрепанный, несмотря на загар и налет грязи, его лицо казалось мертвенно-бледным. Похоже, ему несладко пришлось. Черное пальто исчезло, сменившись старым одеялом, в которое он кутался, как в пончо, и под которым явно было что-то привязано, только вот Ричард не мог бы сказать, что именно. Де Карабас был бос, а еще шея у него была обвязана выцветшей тряпицей, что Ричарду показалось нелепыми потугами на странную моду.

– Мы тебя искали, – сказал Ричард.

– И теперь нашли, – сухо прокаркал маркиз.

– Мы думали, что договорились встретиться на Ярмарке.

– Н-да. Так уж вышло. Кое-кто счел меня мертвым. Мне пришлось залечь на дно.

– Почему… почему кто-то мог решить, что ты мертв?

Маркиз посмотрел на Ричарда, и, встретившись с ним взглядом, Ричард понял, что перед ним глаза, которые видели слишком многое.

– Потому что эти кто-то меня убили, – ответил он. – Пошли, Охотник и д'Верь не могли уйти слишком далеко.

Заглянув за край дороги, на противоположную сторону колодца, Ричард увидел там на один уровень ниже Охотника и д'Верь. Они оглядывались по сторонам – наверное, его ищут, решил Ричард. Он их окликнул, потом стал кричать и махать, но тишина словно гасила звуки.

Маркиз положил руку на локоть Ричарду.

– Смотри!

Он указал на уровень ниже д'Вери и Охотника. Там что-то шевельнулось. Ричард прищурился и почти разобрал две укрывшиеся в тенях фигуры.

– Круп и Вандермар, – сказал маркиз. – Это ловушка.

– Что нам делать?

– Бежать! – бросил маркиз. – Предупредить их. Я бежать не могу… Да скорей же, черт тебя подери!

И Ричард побежал. Побежал изо всех сил, побежал со всех ног по идущей под уклон каменной дороге под миром. Он почувствовал внезапную резь в груди, острое колотье в боку, но снова погнал себя вперед, все быстрее и быстрее.

Вот он завернул за угол, и увидел их.

– Охотник! Д'Верь! – задыхаясь, выкрикнул он. – Стойте! Опасность!

Д'Верь повернулась.

Из-за выступа вышли господа Круп и Вандермар. Неуловимым движением мистер Вандермар заломил д'Вери руки за спину и связал их нейлоновым ремнем. Мистер Круп держал в руках что-то длинное и тонкое, завернутое в бурый брезент, – в таких свертках отец Ричарда приносил в дом после рыбалки удочки.

Охотник только стояла, приоткрыв рот.

– Охотник! Скорей!

Развернувшись на пятке, она гладким, почти балетным движением выбросила ногу.

Удар пришелся Ричарду прямо в живот, выбив из легких весь воздух. Задыхаясь, Ричард упал на камни и скорчился от боли.

– Так это была ты, Охотник? – просипел он.

– Боюсь, что так, – отозвалась Охотник и отвернулась. Ричард сглотнул обиду и подкатывающую к горлу тошноту: предательство причиняет боли не меньше, чем удар.

Ни на Ричарда, ни на Охотника господа Круп и Вандермар не обращали ни малейшего внимания. Мистер Вандермар покрепче связывал д'Вери руки, а мистер Круп стоял и наблюдал за его работой.

– Не надо считать нас убийцами и головорезами, мисс, – непринужденно болтал мистер Круп. – Считайте нас своего рода эскорт-службой.

– Только без пышных бюстов, – добавил мистер Вандермар.

– Эскорт – в смысле сопровождение, мистер Вандермар. – Мистер Круп повернулся к мистеру Вандермару. – Наша задача – позаботиться, чтобы наша прекрасная леди благополучно прибыла к цели своего пути. Я не сравниваю вас ни с дамой на вечер, ни с обычной уличной шлюхой.

• Предыдущая
• 60/75
• Следующая