Русские инородные сказки - 4 - Фрай Макс - Страница 36

Все-таки напрасно ругают медицину. В наше время достигла она удивительных результатов. Из зоопарка стали выписывать зверей.

Слона выписали в конце мая. Слон поступил в зоопарк с диагнозом «большой». Кроме того у него были бивни, хобот и несоразмерные уши. Все это слону вылечили, и он стал более-менее нормальным, здоровым членом общества.

Перед тем как выпустить из зоопарка, Слона попросили расписаться в бумаге, где говорилось, что Слон чувствует себя хорошо, никаких претензий к медперсоналу зоопарка не имеет и обязуется ежемесячно посещать муниципальный медпункт для прохождения профилактических процедур. Слону рассказали, куда обратиться, чтобы устроиться на работу, выдали ключи от квартиры и назвали адрес.

Выйдя за ворота зоопарка, Слон нерешительно огляделся. На противоположной стороне улицы он увидел табачный киоск. Слон купил пачку сигарет и закурил. Сигареты назывались «Ординаторские». На пачке было написано: "Меддепартамент рекомендует". Вечерело. Мимо промчался мальчишка на самокате и исчез в подворотне. Из окна дома доносились звуки музыки. Слону казалось, что он где-то когда-то слышал этот мотив. Что-то с ним, кажется, даже было связано… Но что? Было ощущение, что какие-то области памяти заперты на замок. Попытка сосредоточиться на мыслях о знакомом мотиве вызвала в голове у Слона ощутимую физическую боль. Слон глубоко затянулся и двинулся в сторону дома, адрес которого ему назвали. Слон более-менее ориентировался в примыкающем к зоопарку районе города. Его иногда водили по улицам.

По дороге Слон заметил на афишной тумбе чей-то невразумительный портрет с надписью: "РАЗЫСКИВАЕТСЯ! Бродячая Кокакола. Злостно уклоняется от лечения! За любую информацию о больном муниципальный меддепартамент обещает…"

Когда-то Слон был знаком с бродячей Кокаколой.

В зоопарке Слон провел около семи лет. От этих лет у него остались смутные воспоминания и татуировка на левой передней лапе "СЛОН".

Кенгуру поступила в зоопарк с диагнозом «сумчатая». Ее вылечили. Правда сумку полностью вылечить не удалось, сумка осталась. Однако лечащий врач сказал Кенгуру, что сумка сама по себе — это не страшно. Просто осталась как рудимент. Вроде аппендикса. В принципе ее можно зашить при желании. Наверное, лучше зашить. Но можно и не зашивать. Просто отрастить на брюхе шерсть подлиннее, и никто не будет замечать сумки. "Главное, — сказал врач, — это то, что вы больше не скачете по травке гигантскими прыжками, нелепо прижав к груди передние лапы".

Кенгуру не захотела зашивать сумку. Сумка ей нравилась. Она любила там таскать всякие мелкие вещи. На углу Кенгуру остановилась и стала рыться в сумке. Расческа, сигареты «Сестра-Лайтс», зажигалка, салфетки, прокладки «Always», губная помада, зеркальце, пудреница, какие-то таблетки, крем «Зовиракс»… "Надо купить мобильник", — подумала Кенгуру. Ее не оставляло ощущение того, что в сумке раньше было что-то другое. Совсем другое. Что-то очень дорогое, важное. Кенгуру не помнила, что это такое было, но при мыслях об этом почему-то хотелось плакать.

Кенгуру стояла на углу с задумчивым видом, не замечая прохожих. А те оборачивались на нее, особенно мужчины. Кенгуру была весьма недурна собой. Подошел милицейский.

— Прошу прощения, сударыня, но так не положено. Если желаете заниматься проституцией, вам надлежит сначала получить медсправку и оформить лицензию в муниципальной управе. Ну и кроме того, здесь стоять нельзя. Через квартал и налево, на улице Иммунитета — пожалуйста, там работайте.

"А это мысль", — решила Кенгуру.

Удав поступил с тяжелым диагнозом. Диагноз занимал почти целую страницу в истории болезни. Но вылечили и Удава. Когда он шел от ворот зоопарка к ближайшему пабу, люди посматривали на него с опаской. Он двигался, раскачиваясь из стороны в сторону, казалось, что Удава «штормит» и он нетвердо держится на своих огромных ногах, хотя вряд ли у кого-либо могло возникнуть желание проверить это. Удав выглядел как боцман с какой-нибудь контрабандистской посудины, привыкший разговаривать со своими матросами (которые все сплошь — отребье и уголовники) исключительно на языке кулаков. Все его руки, грудь и шея были покрыты татуировками в виде кельтских узоров. Взгляд Удава был тяжелым и угрюмым, но, встретившись с ним глазами, было очень трудно их отвести.

Удав зашел в паб.

Сел за стойку. Развернул газету. Всю первую полосу занимал портрет Главврача в полевой военной форме с государственными наградами на груди. Далее шла передовая статья, автором которой являлся он самый — полковник медицинских наук, председатель Комитета по Управлению, Главный врач Федерации. Потягивая пиво, Удав стал читать:

"Как Мы уже не раз отмечали, наиболее важным инструментом медицины является не терапия, но профилактика. Да, Мы сейчас умеем многое. Мы можем исправить многие ошибки природы. Но следует помнить, что основной Нашей задачей является отнюдь не исправление ошибок. Не дать природе совершить ошибку — вот истинная цель Нашей медицины. Однако же до недавнего времени профилактика почти совершенно не касалась психологического аспекта, занимаясь практически исключительно физиологией живого организма.

Как известно, все недуги можно разделить на три основных категории: болезни неизбежные, болезни случайные и болезни добровольные. Две первые категории в части, касающейся медиков, проходят по классу исправлений ошибок природы, но именно третья представляет для нас особенный интерес. Откуда вообще происходит такое абсурдное, казалось бы, явление, как "добровольная болезнь"? Я вам отвечу. Это происходит от животной дремучести, от суеверного преклонения перед хаосом и от непонимания института Иерархии.

Меж тем, простое медикаментозное поддержание биологического существования индивидуума с аномалией…"

Удаву вдруг ему показалось, что кто-то окликнул его по имени. Он обернулся. В темной толпе мелькнуло знакомое лицо. Бродячая Кокакола! Но в этот момент рубашка Удава промокла на спине. Потому что на спину Удава вылилась кружка пива.

Пока Удав читал газету, рядом с ним закрутилась небольшая заварушка. Время было самое бойкое — конец рабочего дня. Парни, вкалывавшие весь день в цехах медкорпораций, заполнили зал. У стойки образовалась настоящая очередь. Один здоровый ублюдок с пивной кружкой в руке, на голову выше всех, растолкал парней в толпе, пролез к стойке и заорал бармену:

— Э, слышь, командир! Бутылку водки, копченую курицу и это… Ну, там, пельмени, пиццу, какую-нибудь там байду, давай, пожрать, короче, замути че-нить!

Сидевший рядом рыжий парень похлопал верзилу по плечу:

— Братан, тут, как бы, люди ждут в очереди.

Верзила задумчиво посмотрел на рыжего и сказал:

— Как бы? Ну, жди.

Рыжий еще раз дотронулся до плеча здоровяка.

— Чувак, я смотрю, тебе рано еще ходить в общественные места. Ты давай-ка иди-ка домой и задай своему папочке такой вопрос: "Папа, я уже большой мальчик. Мне уже хочется посещать заведения для взрослых. Расскажи мне, пожалуйста, чисто в общих чертах, как там надо себя вести, чтобы не огрести пиздюлей".

Верзила отвел руку с кружкой пива назад, размахнулся, и уже в следующую секунду кружка ломала нос рыжему парню. Вот только когда чувак замахивался, пиво из кружки пролилось на спину Удаву.

Удав потрогал верзилу за локоть. Тот обернулся и, встретив взгляд Удава, оцепенел. Удав медленно протянул руку к его шее, обхватил ее и начал душить. Здоровяк стоял неподвижно. И только лицо его стало постепенно синеть, язык вывалился, брюки намокли, и на полу стала образовываться лужица.

Подошел вышибала.

— Мужик, ты чего? Ты его щас ваще тут задушишь! Хочешь мочить чувака — иди на улицу! Тут не надо. Ладно, давай, отпускай, хватит с него.

Удав разжал руку. Полумертвый возмутитель спокойствия свалился на пол. Вышибала подхватил его подмышки и с трудом потащил к выходу.