Первый раз - Ольховская Анна Николаевна - Страница 50
- Предыдущая
- 50/68
- Следующая
– Вы, Анна, просто входить в план, ведь Александра водить машина не уметь. Кто-то должен быть за руль. А Слава… – фон Клотц пожал плечами. – Он сам виноват. Я пытаться его не пускать, вы должен помнить это. Но этот мальчик есть очень упрямый. А отменять из-за его каприз тщательно подготовленный дело я не собираться. Мы с Анж иметь очень мало время.
– Этот чертов цейтнот, – процедил Голубовский, закуривая сигарету, – из-за него все кувырком. Но твое счастье, Фрицци, что Славка уцелел, иначе…
– Что – иначе? – В зеркале заднего вида отразилась холодная усмешка немца. – Ты все прекращать и сажать меня тюрьма? – Андрей, играя желваками, молчал. – Не надо ломать комедия, Анж. Ты и сейчас ни один раз не навестить мальчишка, ты даже не знать, где он! Мне иногда казаться, что тебе это есть безразлично. Как и его дальний судьба.
– Да ладно, – Голубовский скривился, словно сжевав лимон. – Ты же сказал, что Славка в надежном месте и больше нам не помешает. Так?
– Так.
– Мне твоих слов достаточно, ты никогда не обманываешь. А после вашей с Викой свадьбы я смогу забрать парня в Минск. Так?
– Так.
– Эй, орлы, что вы такаете, словно заглохший движок? – мне пришлось прижать к вновь закровившей губе бумажный платок. – Что значит – «Славка в надежном месте»? Разве он не в полиции?
– Это версия для любящей сестры, она же – трепетная невеста, – снисходительно посмотрел на меня Андрей.
– Значит, Слава никого не ранил?
– Разумеется, нет. Для этого мой сын слишком порядочный, как оказалось.
– Похоже, ты разочарован?
– А ты как думаешь? Чего этот болван сможет добиться в жизни, имея такие взгляды на жизнь? Вместо того чтобы сидеть тихо и не мешать, этот паршивец решил, что он «мужчина и должен поступать по-мужски»! И пытался сбежать, чтобы донести на родного отца!
– Видно, нужные книги он в детстве читал…
– Что? Какие еще книги?
– Нужные.
– Не выпендривайся, я Высоцкого тоже в свое время слушал.
– Но не слышал!
– Заткнись!
– Какое же ты все-таки быдло, Анж! – я покачала головой.
– Да ты…
– Стоп! – гаркнул фон Клотц. – Молчать! Мы уже приехать.
– Куда, интересно? – я с недоумением рассматривала пейзаж, мало чем отличавшийся от успевшего мне надоесть за время пути: горы, дорога, горы… Правда, в этом месте склон был словно вдавлен ударом гигантского кулака. Похоже, бедолаге пришлось несладко, и теперь он изо всех сил старался восстановиться. Ему это почти удалось: выпавшие валуны практически полностью завалили рану.
Фон Клотц выбрался из машины и открыл дверцу передо мной. А вот мне последовать примеру любезного хозяина почему-то вовсе не хотелось. Машина стала вдруг такой милой и уютной, даже запачканное кровью сиденье выглядело всего лишь стильной дизайнерской вещичкой.
– Выходить! – немец наклонился и протянул мне руку.
– Но я не хочу в туалет! – я отодвинулась к противоположной дверце.
– Какой туалет?
– А разве остановка не для этого? Как это обычно бывает: мальчики налево, девочки направо?
– Зачем мальчики, какой еще девочка? – окончательно запутался фон Клотц.
– Хватит идиотничать, достала! – Дверца, к которой я прижалась, открылась, и изысканно-вежливый пан Голубовский выдернул меня из машины, словно торжествующий дед – репку из земли.
Не выпуская мою руку, Андрей поволок меня прямо к валунам. Фон Клотц, тщательно заперев машину, последовал за нами. На плече у него висела небольшая спортивная сумка.
Оказалось, что валунам все же не удалось закрыть рану горы полностью, и она черной прорехой уродовала склон.
– Нет, ребята, – я освободилась от захвата потерявшего бдительность Голубовского и прижалась спиной к нагретому боку ближайшего валуна, – я туда не пойду! Даже и не пытайтесь! Нести себя тоже не позволю. Вы что, окончательно рехнулись?!
– Слушай, Фрицци, – Голубовский, совершенно не обращая внимания на мои вопли, повернулся к напарнику, – давай я ее вырублю, а? Это будет понадежнее твоих препаратов.
– Анж, ты есть идиот, – отозвался немец, копаясь в сумке. – Я же объяснять в машина насчет след побития.
– Но ведь крысы…
– Найн!
– Эй-эй-эй! – я с ужасом смотрела на омерзительного вида шприц, сладострастно всасывающий в себя какую-то прозрачную жидкость из ампулы. – Это еще зачем?! «Следов побития» вы боитесь, а следов отравы, значит, нет?
– Это не есть отрава, это есть снотворное, – Фридрих, держа насосавшуюся дрянь жалом кверху, приказал будущему тестю: – Анж, держать ее. Только сильно, чтобы она не дергаться и не мешать.
– С удовольствием! – Голубовский, победно ухмыляясь, двинулся ко мне.
Перспективы мои становились все мрачнее. Теперь они очень напоминали творения глашатая депрессии и пессимизма, господина Иеронимуса Босха. Персоналии происходящего выглядели теми самыми отвратительными уродцами с его картин. Все, кроме меня, конечно. Уродец со шприцем перекрывал мне путь к дороге. Другой монстр не давал мне возможности попытать счастья в горах. Свободным оставался только черный провал в горе, но вот туда-то мне как раз и не хотелось.
Оставалось прорываться с боем. Правда, из оружия у меня имелись только зубы, ногти и пилочка для оных.
Ах да, я чуть не забыла о своих любимых кроссовках! Недавно мне удалось на время вывести из строя пана Голубовского удачным пинком в его коленную чашечку, а сейчас-то выбор целей у меня гораздо богаче! Может, удастся дотянуться и до…
Не удалось. Наученный горьким опытом, Андрей неожиданно отскочил в сторону и перехватил в воздухе мою выброшенную в ударе ногу. И не просто перехватил, а еще и дернул! Тело мое последовало за неудачницей и с размаху грохнулось на землю. Где и было немедленно зафиксировано Голубовским. Но обездвижить ему удалось лишь мою верхнюю часть, чем я не преминула воспользоваться.
Извиваясь и брыкаясь, я старалась выбить ногой шприц. Андрей, матерясь сквозь зубы, придавил мне предплечьем шею. В глазах у меня потемнело, стало нечем дышать…
Минутная слабость сделала свое дело. Когда давление на мою шею ослабло, я обнаружила, что двигаться самостоятельно не могу.
Голубовский, тяжело дыша, сидел у меня на бедрах, с силой вдавив мои руки в землю. Его потная физиономия находилась сантиметрах в сорока от моего лица, что повышало градус моего омерзения до недопустимой величины.
– Анж, ты ничего не уметь делать правильно, – фон Клотц навис над нашей скульптурной композицией, выбирая место для инъекции. – Я просить всего лишь подержать один слабый женщина, а ты устроить здесь бой без правила.
– Вот сам бы и попробовал удержать эту взбесившуюся кошку, – пропыхтел Голубовский, – давай, коли быстрее!
Ядовитое жало вонзилось мне в руку, Андрей облегченно вздохнул и ослабил хватку. Препарат действовал быстро, очень быстро. Немели руки, исчезли ноги. Но я все же успела…
Последним усилием я рванулась вперед и вверх и вцепилась зубами в подбородок Голубовского.
Его дикий вопль поглотила вязкая пустота.
- Предыдущая
- 50/68
- Следующая
