НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 23 - Биленкин Дмитрий Александрович - Страница 14

Буря высоких энергий, как всегда, разразилась внезапно.

Стрелки указателей мотнулись за шкалу, тщетно пытаясь достичь деления, которого там не было. Ослепшие индикаторы беспомощно замигали.

Датчики поля дрогнули и замерли на нуле. И только один сигнал не был подвержен начавшемуся хаосу и безумию — сигнал тревоги.

Он звучал прерывисто и учащенно, как пульс умирающего. Умирающим был корабль.

Рывок, последовавший за этим, был страшен. "Умный Лебедь", захваченный одним из боковых вихрей, все быстрее и быстрее устремлялся в засасывающую его бездну…

После тех, первых мгновений прошли часы.

Корабль стоял на каменистом, рассеченном провалами плато. У горизонта начинались пепельно-зеленоватые заросли болотистых джунглей.

Корабль возвышался, как гигантская свеча неведомому богу. Богу планеты, случайно оказавшейся на пути несущего его вихря.

И только сейчас, когда все было позади, понимание того, что минуло, коснулось их. Как звук, который, отстав от вспышки, приходит позднее, так запоздалые раскаты страха настигли их наконец. Только сейчас, протянув руку, чтобы выключить круговой обзор, Капитан заметил, как дрожат его пальцы. Он провел ладонями по лицу, это было чужое лицо под чужими руками.

— Отдых! — скомандовал он.

— Отдых, — прошелестело по всем помещениям корабля.

Но сам он не успел последовать своей же команде. На пульте вспыхнуло Табло Внимания, и голос вахтенного скороговоркой произнес:

— На орбите чужой корабль. На орбите чужой корабль. Идет на посадку.

На планете было только два места, пригодных для посадки: пустынная суша в районе одного из полюсов и плато, на котором находились они.

Плато, рассеченное трещинами и провалами, но все-таки твердь. Все остальное покрыто болотами в паутине зеленовато-пепельных джунглей.

— Дать позывные. — Капитан произнес это почти автоматически, как автоматически следовало это из инструкций, разумно предусматривавших любую из возможных ситуаций.

Но корабль на позывные не отвечал и внезапно, резко сойдя с орбиты, камнем пошел вниз. Лишь на мгновение притормозив у самой поверхности, он замер совсем недалеко от "Умного Лебедя".

Непривычные, асимметричные формы корабля напоминали все, что угодно, только не аппарат, созданный для передвижения среди звезд.

Так, подобно двум птицам, что укрылись от бури под одним навесом, два чужих корабля встретились на каменистом плато этой безымянной планеты.

Как ни редки бывали подобные встречи, они все-таки случались. Правда, почти не оставляя следа. Слишком несовместимы оказывались цивилизации, слишком велик разрыв, слишком мимолетны контакты.

Наступила пауза — долгая, непонятно и тревожно долгая, прежде чем обитатели чужого корабля вышли на плато. Но, появившись, они хлынули отовсюду, словно стены корабля внезапно стали проницаемы для них или там распахнулись вдруг десятки выходов, пропускных камер и люков.

Они были красного цвета и, если сравнивать их с кем-то, уже знакомым людям, больше всего походили на лабудян с планеты Малой Цеверы.

Сами они называли себя «аноди». Вернее, так звучало это слово в иридиевых устах преобразователя — устройства, которое перекладывало чириканье и шипенье пришельцев на звуки человеческой речи.

Едва преобразователи были установлены, как вокруг них собрались оживленные кучки аноди и экипажа землян.

— Любите ли вы размножаться? — допытывался один из аноди, и крохотные щупальца вокруг его рта подрагивали от любопытства. — У вас бывают детеныши? Они синие? Они круглые? Они пустые внутри? Какие они?

У соседнего преобразователя несколько человек из экипажа пытались объяснить толпе притихших аноди правила игры в бридж. Время от времени то один, то другой отходили от кучки своих сородичей и переходили к соседней — послушать, о чем говорят там.

Кроме вахтенных, оставшихся на корабле, только Капитан не принимал участия во всем этом. Меньше всего потому, что это не интересовало его.

Пребывая в том возрасте, когда человек бывает еще слишком озабочен соблюдением собственного престижа, он не мог пойти на подобное попрание субординации — наравне со всеми принять участие в происходящем.

Иное дело, если бы Капитан аноди тоже вышел из корабля. Тогда они могли бы поговорить вдвоем, двое коллег, два Капитана. Но неизвестно было, есть ли у них вообще Капитан и имеют ли они хотя бы представление о том, что это такое. Поэтому единственное, что оставалось ему, это с подчеркнутым равнодушием выслушивать рассказы других, о чем шла речь и что говорили аноди.

Потом, когда наступил вечер и экипажи вернулись на корабли, над опустевшим плато низко пролетели какие-то крылатые существа. И долго, до самого рассвета, с мерзким клекотом и криками кружились над кораблями. А когда стало светло, вместе с тенями ночи укрылись в джунглях.

В первый же день оказалось, что аноди беспокоит какая-то поломка. Посмотреть, может, удастся помочь, отправились двое — Механик и главный Психолог "Умного Лебедя" Анджей.

Вообще-то считалось: чем меньше отличается Психолог от всего экипажа, даже внешне, тем лучше. Особого правила не было, но есть вещи, которые подразумеваются. Анджей, если и мог быть иллюстрацией этого, то лишь негативной. Высокий, похожий на узкий прямоугольник, с чуть закругленными углами, он был единственным блондином из всего экипажа.

И словно нарочно, словно подчеркивая это свое неподобие, он носил свои светлые волосы ниспадавшими до самых плеч. Иногда только надевал поверх них широкий обруч с большим нарисованным глазом.

Капитан не любил Анджея. Он тяготился им, как тяготился бы каждый присутствием человека, чье дело — приглядываться, прислушиваться и молча делать какие-то выводы, известные ему одному. Да еще этот символ психолога — глаз, нанесенный на обруч. Настороженный и неусыпный, он раздражал Капитана.

Анджей впервые увидел чужой аппарат так близко. Вблизи он, казалось, был еще более странен. Внезапные перепады форм, плоскости, переходящие вдруг в ребристость, выступы, перемежающиеся провалами… Одна из его сторон завершалась большими пластинами, расположенными под углами друг к другу. Насколько можно было понять, устройство это имело какое-то отношение к ориентации корабля в пространстве. Две-три пластины были сильно прогнуты.

При виде их Механик скептически хмыкнул.

— Уж не знаю, что и сказать, — пожевал он губами. — Трудное это дело. Боюсь, не выйдет ничего.

И профессиональным жестом он попытался колупнуть ногтем синеватую поверхность металла:

— Ведь это ж что, материал-то какой? Если бы хоть вольфрам или там кадмий.

Анджею стало скучно. Скучно, когда заранее знаешь слова, которые будут сказаны, и даже жесты. И знаешь, что в конце концов дело-то будет сделано. И действительно, полчаса спустя Механик уже работал. Магнитный нагреватель плавно ходил под его рукой, разглаживая сгибы и морщины прогнувшихся плоскостей. А вокруг, клоня гофрированные шеи, аноди почтительно провожали взглядом каждый его жест, каждое движение.

— Собрались, — бормотал Механик. — Столпились, Другого дела им нет. Только бы мешать рабочему человеку. А ну, позволь! Позволь!

Но в глубине души он был доволен. Он был доволен и горд. Пусть смотрят. Пусть знают, что значит — специалист первого класса!

А когда он кончил и с тайным ликованием хмуро разглядывал дело рук своих, аноди, дружно защебетав, вдруг двинулись ему навстречу. Он же смутился и заулыбался им, потому что знал, что сделал действительно хорошо. Аноди между тем шли прямо на него, и на панцирных их лицах было выражения не больше, чем если б это были чайники или ведра, насаженные на палки. Механик попятился. Чешуйчатая красная стена теснила его к краю обрыва, туда, где проходила одна из трещин, пересекавших плато.

— Ну чего надо-то? Чего пристали? — Растерянно он попытался было отпихиваться ладонями, но аноди дружно "вздернули свои высокие членистые колени, и он рухнул, опрокинулся вниз, вздымая столбы сиреневой пыли.