Любимая игрушка - Краснова Галина Владимировна - Страница 8

• Предыдущая
• 8/70
• Следующая

— Мое имя Турвон Дей Далибор. Можешь звать меня по второму имени — Дей. Ты не ответила, что ты хочешь за мое спасение.

Оба-на, за что мне такая честь? Что хочу? Хороший вопрос. Я хочу домой. Я хочу жить. Я хочу, чтобы то, что произошло в крепости графа, больше никогда не повторялось. И я хочу домой. Так, это уже было.

— Навряд ли ты мне сумеешь дать мне то, что я хочу, Дей. Разве что поможешь выбрать оружие и транспорт. Поможешь? Ну вот и будем квиты.

Мне показалось, или у него не только брови сдвинулись, но и кулаки сжались? И что я не так сделала? Радовался бы, что так дешево отделался. А рожу-то скорчил такую, будто сейчас убьет. Да за что?

— Я не ослышался? Ты оценила мою жизнь в два пустяковых совета?

Ой…

Сейчас меня будут бить. И даже, кажется, ногами. Вот и спасай после этого всяких! Ненавижу мужчин! Более нелогичных созданий в природе не существует! А еще на женщин что-то катят, заявляя про женскую логику. Наша, по крайней мере, хоть упоминается.

Турвон Дей Далибор

Проснулся я в прекрасном расположении духа. Я жив. Здоров. Сыт. В тепле. Да еще и подгреб под себя податливое женское тело, так и пышущее жаром. Все было бы прекрасно, если бы надо мной не навис этот Долг. Ну да скорей всего до него не дойдет. Еще ни одна кнертка мне не отказывала, а тут всего лишь человек. Я уверен, что отделаюсь непродолжительным романом.

Устроившись поудобней, я прижал покрепче девчонку и уткнулся носом в ее волосы. Неожиданно приятный для человека запах горных цветов. Хорошо. Человечка завозилась, но отпускать свою добычу я не хотел. Неожиданный удар по особо важному для меня органу заставил разжать руки. Девчонка мгновенно спрыгнула и уставилась на меня так злобно, что я даже начал слегка опасаться за свою физическую целостность.

— Ор-р-ригинально. Спасти кого-то, а потом отбить ему всю мужскую гордость.

Злость накатывала на меня волнами, но разбивалась об ее взаимное чувство. Странно, но сейчас она ведет себя как эмпат.

— А нечего руки распускать.

Все, она меня разозлила.

Я начал говорить то, что не следовало. Ну и нарвался на ответ. Удивительный, в своем роде. Я, видите ли, не в ее вкусе! Блондины ей нравятся! Убил бы, если бы не Долг, задушил бы. Но сам виноват. Нарвался — и получил честный ответ. Я же чувствую, что ни слова неправды в ее пламенной речи не было.

Я наблюдал, как человечка мило улыбается слуге, принесшему какие-то пакеты, и медленно успокаивался. Пока не заметил, что этот слуга — голубоглазый блондин. И он приглашает человечку на ужин. Мою человечку! Р-р-растерзаю! А эта женщина, она ведь мне назло это делает!

Так, после событий последних дней я начал терять над собой контроль. Для темо моего народа это непозволительно.

Слуга уже ушел. Девчонка рылась в пакетах, доставая из них одежду и встречая каждую обновку радостной улыбкой. Стоит признать: вкус у нее есть. В этом голубом платье она смогла бы стать немного симпатичней и привлечь внимание. И даже не на одну ночь. Характер, правда, мерзкий, но на это можно не обращать внимания.

Пока же следует с ней наладить отношения и избавиться от Долга. Это должно успокоить расшалившиеся нервы.

— Я прошу прощения человечка, если я тебя обидел.

Удивленный взгляд заставил меня усомниться в правильности этого поступка. Неужели еще злится?

— И я прошу прощения. Возможно, мои слова были слишком резкими, и мне следовало выразить свои мысли в более мягкой форме.

Ага, то есть за общее содержание сказанного она извиняться не собирается. Обидно, но думаю, что переживу это.

Девчонка переложила часть пакетов на кровать, пододвинула ко мне поднос и вышла. Намек я понял: быстро освободил тарелки и заглянул в пакеты.

Одежда села как влитая. Неужели приводила портного сюда? Хотя, скорее всего, отнесла ему мою растерзанную рубашку. Но это ничего не меняет. Одежда качественная, наверняка дорогая. Ну, не для меня дорогая, а для девчонки. Слэт, человечка позаботилась обо всем, а я ей в благодарность устроил сцену, как юнец. Придется как-то загладить свою вину. Купить ей какую-нибудь цацку, например. А ведь я даже имя ее не узнал. Этот недочет надо будет исправить по ее возвращении.

Я как раз изучал свое отражение в зеркале, когда она вернулась. Откровенно оценивающий взгляд сменился гримасой отвращения. Не по-о-онял? Что не так с моей внешностью? Быстрый взгляд в зеркало подтвердил, что все безупречно, но тогда в чем дело? Надо будет узнать.

— Как мне тебя называть, человечка? И что ты хочешь за мое спасение?

Наконец-то можно попробовать выяснить хоть что-то. Надеюсь, что эти вопросы не будут восприняты в штыки. Слегка передернув плечами, она неуверенно улыбнулась и посмотрела прямо мне в глаза. Ха, на это решаются далеко не все мои сородичи, не говоря уже о людях! Из всех моих знакомых на такое способны только отец и трое моих братьев. И эта девчонка. Кажется, с ней будет весело.

— Лина. А тебя как называть?

Лина. Не настоящее имя, а просто какая-то кличка. А второй вопрос вообще проигнорировала. Не доверяет. Неужели я ожидал чего-то другого? Невероятно, но из-за Долга я должен назвать ей свое родовое имя.

— Мое имя Турвон Дей Далибор. Можешь звать меня по второму имени — Дей. Ты не ответила, что ты хочешь за мое спасение.

Взгляд девчонки стал задумчивым. И на секунду мне показалось, что она вот-вот заплачет. Только сырости мне не хватало! Ненавижу женщин за это. Постоянно плачут, по поводу и без. Мерзость.

— Навряд ли ты мне сумеешь дать мне то, что я хочу, Дей. Разве что поможешь выбрать оружие и транспорт. Поможешь? Ну вот и будем квиты.

Она за кого меня принимает? За жалкого раба, жизнь которого не стоит даже денег, а только двух советов, которых ей могут надавать целую гору на любом рынке и абсолютно бесплатно? Или она специально хочет меня унизить? Если так, то я вызову ее на поединок Справедливости и убью! Никто не смеет оскорблять темо.

— Я не ослышался? Ты оценила мою жизнь в два пустяковых совета?

— Ой…

Ее тихое восклицание привело меня частично в чувство. И что же я вижу? Девчонка уже прижата к стене, а я нависаю над ней и беспрерывно скалю зубы, пытаясь сдержать рык. И что самое странное — в ее глазах нет того смертельного ужаса, к которому я привык. Скорее ожидание неизбежного, неприятие и легкая досада. И злость.

— Если вдруг не рассчитаешь силу, то радужное зелье в сумке. Тебе ведь трупы не нужны?

Ледяное спокойствие в голосе. Неужели она начинает мне нравиться? Не знаю, как насчет симпатии, но восхищение у меня она уже вызывает. Так, спокойно, надо смотреть в глаза смертельной опасности! Схватив девчонку за руку, я постарался сжать ее так, чтобы она застонала от боли. От щек человечки отхлынула кровь, но ни один мускул не дернулся, а в глазах, кроме спокойного ожидания, появилось отвращение. И ни слова, ни стона. Впервые я сам себя почувствовал ничтожеством. И это новое чувство злило.

Медленно, очень медленно, я разжал свою руку и увидел, как на нежной коже Лины проявляются красные следы, обещающие стать синяками. Судя по всему, я перестарался, и действовать рукой в ближайшие дни она не сможет.

— Ты не боишься боли, человечек?

Я еще не встречал людей с таким качеством.

— Почему не боюсь? Очень даже боюсь. Но не физической боли, а той, которую ты мне причинить не можешь… кнерт.

И снова ни слова лжи. Как может человеческая самка не бояться боли? Кажется, последний вопрос я задал вслух.

— Знаешь, человек такая тварь, что может ко всему привыкнуть, — откликнулась человечка. — Правда, к хорошему — быстрее, чем к плохому.

Я хмыкнул. Верно сказано. Когда-то давно люди пришли в наш мир. Слабые, ничтожные — они выжили лишь потому, что быстро размножались и приспосабливались к новым незнакомым условиям. Даже эльфов выжили из их лесов. Почти все эти ушастики надменные бежали за моря на свои острова, где их никто не может достать.

• Предыдущая
• 8/70
• Следующая