Изменяющие облик - Роберсон Дженнифер - Страница 38

Но чэйсул не шутил, и теперь она мысленно ругалась, на чем свет стоит, пытаясь сотворить из толстой шкуры нечто похожее на сапоги.

Она работала, пока не исколола себе пальцы шилом, собственная неспособность сшить пару обуви тревожила ее. Постепенно она узнала свое место в клане и свои обязанности чэйсулы главы клана, но опыта ей не хватало. Теплые сапоги из серой шкуры волка были сшиты для нее Дунканом, когда стало холодать.

Хотелось бы ей, чтобы он согласился шить их и дальше!

Но у него достаточно более важных дел! мрачно подумала она, забросив недошитые сапоги в дальний угол шатра. Он проводит дни на охоте или в Совете, в разговорах о войне с Солиндой!

Внутренне она стыдилась таких мыслей: как и все, Аликс знала, сколь серьезно заботит Чэйсули эта война. От Чэйсули, тайно живущих в Мухааре, прибывали гонцы-лиир с тревожными вестями. Солиндцы, возглавляемые Айлини Тинстара, и отряды Кеуфа, короля Атвии, продвигались от границ вглубь Хомейны, уничтожая сторожевые отряды Мухаара.

А я сказала, что Беллэм никогда не завоюет эту землю. Я, как и многие другие, была ослеплена памятью о прошлых блестящих победах…

Аликс попыталась высосать кровь из пораненного пальца, вспоминая, что рассказывал Дункан об угрозе для их родины.

— …Хомейна падет, если Шейн не будет принимать эту войну всерьез, однажды сказал он, угрюмо глядя в огонь очага. — Он вспоминает о победе над Беллэмом — а этой победе уже двадцать шесть лет, он верит в мощь своей армии но сейчас в ней уже нет Чэйсули, как тогда.

Аликс придвинулась ближе:

— Конечно же, Мухаар понимает, насколько велика угроза Солинды. Он правил много лет и побеждал во многих битвах.

— Его гораздо более занимает кумаалин, чем война с Солиндой. Я начинаю думать, что он стал не только фанатиком, но и сумасшедшим, — Дункан мимоходом погладил ее руку. — На поле битвы полководцем отправил своего брата Фергуса, а сам укрылся в безопасности за стенами Хомейны-Мухаар.

— Шейн хорошо сражался раньше, — мягко сказала Аликс. — Быть может, он понимает, что теперь Фергус — лучший воин, чем он…

Дункан наклонился вперед и подбросил сучьев в огонь:

— Быть может. Но скорее всего он просто не хочет ничем жертвовать — а в войне человек обречен терять… Шейн не из тех, которые чем-либо жертвуют.

Аликс уставилась в пол и рассеяно погладила медвежью шкуру:

— Послать своего единственного наследника в бой — это большая жертва, наконец сказала она, стараясь, чтобы мучившее ее опасение не прозвучало в голосе. — А Шейн послал на войну Кэриллона.

Но Дункана не так легко было провести:

— Если Кэриллон должен стать Мухааром, он должен научиться вести за собой людей. Шейн слишком долго доверял только себе, он забыл об обучении Кэриллона, — Чэйсули поморщился. — Думаю, из принца выйдет неплохой Мухаар — однако у него было слишком мало времени, чтобы узнать, к чему обязывает этот титул. Кэриллон жил в Мухааре как балованный ребенок, ни в чем не отказывая себе — и ничем всерьез не занимаясь, вот разве что скучал он действительно всерьез, — Дункан бросил на Аликс многозначительный взгляд. — И ничего удивительного нет в том, что принц начал вести сладкие речи с невинными сельскими девушками, чтобы чем-то занять свое время.

Аликс покраснела и убрала руку. Но по блеску глаз мужа она поняла, что Дункан просто дразнит ее и засмеялась:

— Но я уже далеко не столь невинна, Дункан. И кстати, позаботился об этом ты.

Он пожал плечами, сделав чрезвычайно серьезное лицо:

— Думаю, лучше вождь клана, чем простой воин.

— Воин… какой воин?

— Финн, например.

— Ах ты дрянь! — крикнула она, слегка стукнув Дункана по плечу. — Зачем ты мне о нем напомнил? Даже теперь он называет меня мэйхой и издевается надо мной, предлагая стать его любовницей!

Дункан поднял брови:

— Он просто хочет разозлить тебя, чэйсула. Даже Финн не станет добиваться женщины вождя клана, тем более, что она сама этого не хочет, — его лицо снова стало бесстрастным. — По крайней мере, мне так кажется.

— Финн может сделать все что угодно, — мрачно сказала Аликс.

Дункан улыбнулся:

— Но если бы он не был таким, малышка, у меня был бы скучный, унылый рухолли.

— Лучше бы он был скучным!

— Подозреваю, что для тебя — лучше бы он был мертвым.

Аликс бросила на Дункана удивленный взгляд:

— Нет, Дункан! Никогда. Я не желаю смерти никому, даже Шейну, который хотел бы уничтожить всех Чэйсули, — она внезапно вспомнила убитого из-за нее солдата и, вздрогнув, глухо повторила:

— Нет.

Дункан ласково погладил ее стриженые волосы — они, правда, отросли, но все равно едва доставали до плеч:

— Я знаю, чэйсула, я пошутил, — он тяжело вздохнул и убрал руку, — но если мы вступим в войну, будет много убитых.

— Мухаар не допустит вас в свою армию — ты же сам сказал.

— Со временем ему, быть может, придется это сделать.

Аликс услышала в его голосе тяжелую усталость. Она склонила голову на плечо своего чэйсула и попыталась думать о другом…

Теперь, принявшись за ненавистный сапог, Аликс снова задумалась о Кэриллоне.

Она вовсе не забыла принца, хотя уже почти три месяца не видела его: Аликс жила в Эллас вместе со своим кланом. Кэриллон был первым человеком, пробудившим в ней женщину и завоевавшим ее симпатию, хотя вся эта история с самого начала показалась ей невозможной — чудом, сказочным сном — Аликс смотрела этот сон с радостью. Теперь в ее мыслях место Кэриллона занял Дункан, но первая любовь не забылась. Пусть эта любовь была детской, незрелой, невозможной: она все же была настоящей.

Аликс задумчиво поглаживала пальцами черный мех — мысли ее были далеко.

Дункан показал ей, что значит быть женщиной, быть Чэйсули, следовать своей толмооре. Они были теперь — два дерева с переплетенными корнями, и Аликс не могла представить себя без Дункана. Быть может, именно такова привязанность к лиир…

Привыкать к новой жизни было нелегко. Аликс тосковала по Торрину, по ферме, по зеленым лугам и долинам. Иногда она просыпалась по ночам в растерянности, не понимая, где она, что за незнакомец лежит рядом с ней — но это чувство исчезало, стоило ей окончательно проснуться. Тогда она крепче прижималась к Дункану, ища у него покоя и защиты — и находила не только это.

Молодая женщина снова задумалась о Кэриллоне. Она слышала только, что он сражается в боях вместе с отцом против войск Атвии и Солинды. Дункан был всегда очень сдержан, когда заходил разговор о Кэриллоне, Финн — нет. Он не упускал случая напомнить своему брату, что принц первым завоевал место в сердце Аликс, и с удовольствием сообщал Аликс вести о принце — хотя бы чтобы подразнить Дункана. Его отношение раздражало Аликс, но все же это была хоть какая-то возможность узнать новости о принце.

Словно подслушав ее мысли, вошел Финн и сел недалеко от Аликс на волчьей шкуре, расстеленной у огня. Аликс взглянула на него, ожидая увидеть знакомую насмешливую ухмылочку, но в его лице сейчас было что-то другое.

Началось, Аликс, — тихо сказал Финн.

Что? — не поняла Аликс.

— Чэйсули пора забыть о кумаалин и отправиться в Мухаару.

— В Мухаару! — эти слова потрясли Аликс не меньше, чем серьезный тон Финна. — Но Мухаар…

Финн пригладил серебристо-серый мех, рассеянно разглядывая свои пальцы:

— Шейн будет слишком занят настоящими чародеями, чтобы тратить на нас время, — он поднял на молодую женщину потемневшие глаза. — Айлини ворвались в город.

— Нет… ох. Финн! Только не в Мухаару!.. Он поднялся:

— Дункан послал меня за тобой. Совет созывает всех в шатер клана, — он подал руку Аликс и помог ей подняться. — Мы отправляемся на войну, мэйха.

Аликс молча встала, Финн тоже больше ничего не говорил. Они направились к шатру клана — огромному, черному, украшенному изображениями всех мыслимых лиир.

Дункан уже сидел там у огня на пятнистой шкуре, наблюдая за людьми, тихо входившими в шатер и занимавшими свои места. Справа от места вождя было расстелено одеяло цвета охры — для Аликс и Финна. Тишина окутала молодую женщину, как тяжелый темный плащ, она села рядом с вождем, вглядываясь в лицо Дункана. Рядом был Финн.