Изменяющие облик - Роберсон Дженнифер - Страница 27

Человек двигался мягко и бесшумно, он явился из тени, словно призрак.

Темный, ниспадающий до пят плащ его был застегнут на левом плече серебряной пряжкой странной формы, но откинутая пола давала возможность видеть поблескивающую серебром рукоять меча у бедра. Хотя незнакомец и шел в темноте, с ним вместе, казалось, небольшая площадь озарилась каким-то неверным мерцающим светом.

Лицо незнакомца было спокойным, красивые черты излучали странную завораживающую силу, какой Аликс прежде не видела пив ком, а улыбка словно бы обволакивала. Борода и волосы человека были смоляно-черными и аккуратно подстриженными. Глаза его, черные, как безлунная ночь, смотрели ласково и успокаивающе. За ним в поводу шел вороной конь.

— Не бойтесь меня, госпожа моя. Мне нужна только вода — напоить коня, — он мягко улыбнулся, — а вовсе не женщина, чтобы пронести ночь.

Аликс, несмотря на боль и усталость, остро ощутила насмешку незнакомца.

Она выпрямилась и пристально взглянула на него, подыскивая слова для достойного ответа — но, встретив его взгляд, внезапно утратила весь свой боевой пыл, ощутив себя странно беспомощной перед ним.

— Колодец ваш, мой господин, — девушка сделала слабый жест рукой.

Незнакомец не спеша набрал воды и крепко взялся за бадью руками в перчатках, наклонив ее, чтобы коню было легче пить. На Аликс он смотрел почти отечески ласково:

— Вам, я вижу, многое пришлось пережить этой ночью, госпожа моя, — тихо промолвил он. — Вам причинили зло?

— Нет. Со мной все в порядке.

— Не пытайтесь скрыть от меня правду. Мне довольно только взглянуть вам в глаза.

Она вспомнила о своих растрепанных волосах и грязном платье.

— На нас напали воры, мой господин.

— Сейчас вы одна.

— Человек, с которым я ехала, остался сражаться с грабителями. Мои конь испугался и понес. Чтобы остановить его, мне пришлось заставить его упасть на камни, — она зябко передернула плечами, вспомнив пережитой страх. — Теперь мне придется идти пешком…

— А как же ваш сопровождающий? Аликс отвела глаза:

— Я не знаю, господин мой. Быть может, он убит, — с неумолимой отчетливостью воображение нарисовало ей мертвого Дункана, скорчившегося на камнях мостовой, и это видение пронзило ее душу нестерпимой болью.

— Говоря так, вы отдаете себя в мои руки, — мягко сказал незнакомец.

По спине Аликс пробежал холодок страха, но она была слишком измученной, слишком устала, чтобы испугаться по-настоящему, ей было почти все равно.

— Пусть так, господин мой, и что же вы станете делать со мной?

Незнакомец снова опустил бадью в колодец и потрепал шелковистую морду своего вороного:

— Помогу вам, госпожа, — его улыбка была такой успокаивающей, что Аликс невольно почувствовала доверие к нему. — Выйдите на свет и взгляните на меня.

Если я покажусь вам подозрительным, вы просто уйдете. Я не стану вам мешать. Но если вы найдете мои намерения честными, то сможете пойти со мной.

Аликс подчинилась без слов. Выглядел незнакомец человеком спокойным и благородным, а судя по тому, как он относился к своему коню, еще и добрым. Она долго смотрела ему в глаза, словно искала в них ответ.

Наконец, девушка вздохнула:

— Я так устала за эти день и ночь, что мне почти нет дела до ваших намерений. Куда вы направляетесь, господин мой?

— Куда пожелает благородная госпожа. Я к вашим услугам.

Аликс вглядывалась в лицо незнакомца, пытаясь угадать его истинные намерения, но по-прежнему видела в нем только безмятежное спокойствие. Одет богато, но без вычурной роскоши, да и ведет себя, как человек благородный…

— Вы служите Мухаару? — с неожиданным подозрением спросила Аликс.

Незнакомец улыбнулся — сверкнули в улыбке ровные жемчужные зубы:

— Нет, госпожа. Я служу только богам. Это принесло Аликс огромное облегчение. Она молча вынула из ушей драгоценные серьги и протянула их незнакомцу. Однако он их не принял:

— Мне ни к чему ваши камни, госпожа. То, что я делаю, не требует платы…

Так куда же вы идете, госпожа моя? Я охотно отвезу вас.

— На ферму, — тихо сказала она. — Там, в долине — около десяти лиг отсюда.

В глазах незнакомца мелькнула еле заметная тень насмешки:

— Вы вовсе не выглядите крестьянкой, госпожа. Я вижу в вас нечто большее… Она стиснула в руке гранатовые серьги:

— Не унижайте меня, мой господин, в этом нет нужды. Я знаю свое место.

Он подошел ближе — свет словно бы следовал за ним. Глаза его были ласковыми, как его голос, и темными, как глубокий колодец:

— Знаете? Вы действительно знаете свое место?

Аликс нахмурилась, неприятно удивленная, — и мгновенно утонула в непроглядной бархатной черноте его глаз. Незнакомец поднял правую руку, мгновение девушке казалось, что сейчас она увидит уже знакомый жест толмооры, но вместо этого из тьмы вырвалась пурпурная молния и наполнила его ладонь огнем, озарив лица девушки и незнакомца странным мистическим фиолетовым светом.

— Итак, ты узнала о своем родстве, — задумчиво проговорил незнакомец. После всех этих лет… Я думал, что ребенок Линдир пропал, и не принимал его в расчет.

Пламя беспокойно взметнулось в его ладони.

— Ты значишь для Пророчества больше, чем многие из тех, кого я видел. А я наблюдал много лет… Я ждал.

— Что вы говорите? — болезненно-резким голосом спросила Аликс.

Черные глаза сузились — девушка все еще была под их властью:

— Может ли быть так, что ты действительно не понимаешь? Разве Чэйсули еще не связали тебя своей толмоорой?

— Кто ты? Он улыбнулся:

— У меня много имен. Большинство их придумали жалкие людишки, трепещущие от страха передо мной. Прочие почитаются, как это и должно быть.

Аликс трясло от леденящего страха:

— Что ты за человек?

— Я тот, кто служит богам. Она хотела уйти, но не смогла даже сдвинуться с места.

— Чего ты хочешь от меня?

— Ничего, — спокойно ответил незнакомец, — если ты предпочтешь и дальше останешься в неведении. Только если ты признаешь свою толмоору, я буду принужден остановить тебя. Как смогу.

Камни серег впились ей в ладонь, так крепко она стиснула руку:

— Ты не Чэйсули…

— Нет.

— И все же ты говоришь о толмооре и Пророчестве… Что это значит для тебя?

— Это мое проклятие, — мягко ответил он. — Это конец для меня и моего народа — если Пророчество исполнится. И Чэйсули знают об этом.

Внезапно она поняла, кто перед ней, и это осознание обожгло ее ледяным прикосновением. Девушка заставила себя расслабиться и успокоиться, потом подняла голову:

— Я знаю тебя. Я знаю тебя, — она перевела дух, — ты — Айлини.

— Верно.

— Тинстар…

Его глаза по-прежнему ласково улыбались:

— Верно.

— Что ты делаешь здесь? — прошептала она.

— Это мое дело. Но вот что я тебе скажу: Беллэм уже перешел границы и вторгся в Хомейну. Хомейна падет, госпожа — скоро, очень скоро. Она будет моей, — он снова улыбнулся, — как и должно быть.

— Шейн никогда не позволит этого.

— Шейн глупец. Он был дураком, когда изгнал Чэйсули с их родины и приговорил их к смерти. Без них он не сможет победить. Он проиграет, и Пророчество не исполнится. Тогда править этой землей стану — я.

— С твоими нечеловеческими способностями! — крикнула Аликс. Чародей рассмеялся:

— У вас, моя госпожа, тоже есть некоторые нечеловеческие способности… вам нужно только учиться. Но пока вы этого не делаете, вы ничего не значите для меня, — он пожал плечами. — Потому я оставляю вам жизнь.

— Оставляешь мне жизнь… — повторила она безжизненным голосом.

— Пока — да, — подтвердил Тинстар.

Над ними скользнула крылатая тень. Тинстар взглянул вверх, проследил за ней глазами, потом снова перевел взгляд на Аликс:

— Вы призываете лиир, госпожа моя, даже не зная этого? Быть может, вы вовсе не столь наивны, как хотите казаться…

Кай! беззвучно крикнула она ястребу.

Рука Тинстара легла на холку вороного коня, в другой по-прежнему билось пурпурное пламя. Он улыбнулся Аликс и начертил в воздухе странную руну, вспыхнувшую в воздухе и обратившуюся в столб холодного огня. Сияние, показавшееся Аликс ослепительным в ночной темноте, заставило девушку на мгновение закрыть глаза, когда она снова открыла их, огненный столб исчез — а с ним исчез и Тинстар.