Мертвые души - Гоголь Николай Васильевич - Страница 17
- Предыдущая
- 17/355
- Следующая
Чичиков поблагодарил сквозь зубы и спрятал записку в карман.
“Теперь пожалуйте же задаточек”, сказал Собакевич.
“К чему же вам [теперь] задаточек? Вы получите в городе за одним разом все деньги”.
“Всё, знаете, так уж водится!” возразил Собакевич.
“Не знаю, как вам дать, я не взял с собою денег; десятирублевая, впрочем, есть”.
“Что ж десять! Дайте, по крайней мере, хоть пятьдесят”.
“Я вас уверяю, что [не взял] нет”.
“Как можно! Я знаю, что у вас денег больше, чем у доброй дворняги блох”.[а. “Как можно! чтобы не было”, произнес равнодушно Собакевич: “Деньги всегда есть у покупщика”; б. “Как можно! Я знаю, что у вас столько денег, как у собаки блох”]
“Ну, пожалуй, вот вам еще пятнадцать, итого двадцать пять. Пожалуйте только расписочку”.
“Да на что вам расписка?”[расписочка]
“Всё, знаете, лучше расписочку. Не ровен час: всё может случиться”.
“Хорошо, дайте же сюда деньги!”
“На что ж деньги? у меня вот они в руке. [Сейчас] Как только напишете расписку, в ту же минуту их и возьмете”.
“Да позвольте, как же мне писать расписку? Прежде нужно видеть деньги”.
Чичиков выпустил из рук бумажки Собакевичу, который, приблизившись к столу и накрывши их пальцами левой руки[и накрывши пальцем левой руки бумажки] другою написал на лоскуточке бумаги, что задаток двадцать пять рублей государственными ассигнациями за проданные ревижские души получил сполна. Написавши расписку, он пересмотрел еще раз ассигнации.
“Бумажка-то старенькая”, произнес он, [сказал он] рассматривая одну из них на свет: “немножко разорвана, ну, да [уж] ничего: между приятелями нечего на это глядеть. Очень рад, что случай мне предоставил такое приятное знакомство. А женска пола не хотите?”
“Нет, покорнейше благодарю”.
“Я бы не дорого и взял. Для знакомства по три рубли за штуку”.
“Нет, благодарю. В женском поле я не нуждаюсь”.
“Ну, когда не нуждаетесь, так нечего и говорить. На вкусы нет никакого закона. Кто любит попа, а кто попадью, говорит пословица”.
“Еще я хотел вас попросить, чтобы эта сделка осталась между нами”, сказал Чичиков.
“Да, уж само собою разумеется, третьего сюда нечего мешать: что по искренности происходит между короткими друзьями, то должно и остаться во взаимной их дружбе. [в их взаимной дружбе] Прощайте! Прощайте! Благодарю, что посетили. Прошу и впредь не забывать. Если выберется свободный часик, приезжайте пообедать, время провесть. Может быть, опять случится услужить чем-нибудь друг другу”.
“Да как бы не так”, думал про себя Чичиков, севши в бричку. “По два с полтиною содрал за мертвую душу! Верно был, подлец, частным приставом, а после, я думаю, служил и в таможне и в казенной палате. Это наверно, это и по лицу видно. Да, должен быть бестия не последняя. Старого леса кочерга! Даже фрак его так [точно] пахнет, как в присутствии”. Он привстал несколько, оглянулся назад. Дом барской был еще виден и на крыльце стоял Собакевич, как казалось, приглядывавшийся, куда гость поедет.
“Подлец, до сих пор еще стоит!” проговорил он с досадою и велел Селифану, поворотивши к крестьянским избам, отъехать таким образом, чтобы экипажа нельзя было увидать с господского двора. Ему хотелось расспросить о дороге к Плюшкину, но не хотелось об этом дать знать Собакевичу.
Он выглядывал, не попадется ли где мужик, и точно, скоро заметил мужика, который, попавши где-то претолстое бревно, тащил его на плече к себе в избу.
“Ей, борода! куда дорога к Плюшкину?”
Мужик, казалось, затруднился таким вопросом.
“Не знаешь?”
“Нет, барин, не знаю”.
“Вот еще, как же ты Плюшкина-то не знаешь?”
“Ей богу, барин, не знаю”.
“А скряга-то этот, Плюшкин-то, тот, что скуп-то”.
“Знаю, знаю. Заплатанной… заплатанной!..” вскрикнул мужик. Было им произнесено и существительное к слову заплатанной, да мы уж лучше [не произнесем это] оставим в покое существительное. Всему свету известно, что русской народ охотник давать свои имена и прозвища, совершенно противоположные тем, которые дает при крещении поп. Они бывают метки, да в светском разговоре неупотребительны. Впрочем, всё зависит от привычки и от того, как какое имя обходится. Кому, например, неизвестно, что у нас люди, дослужившиеся первых мест, такие носят фамилии, что в первый раз было совестно произнесть их при дамах. Однако ж теперь и дамы произносят их — и ничего. А носильщики этих фамилий, как бы не о них речь, ничуть не конфузятся и производят их даже <?>от Рюрика, между тем как может быть их же крепостной человек им прислужился. Но последуем за героем нашим и посмотрим, как он поедет к Плюшкину. [Вместо “Да как бы не так ~ к Плюшкину”:
а. Глава 6. “Как бы не так! как раз приеду!” говорил Чичиков уже в бричке и выезжая со двора. “По три с полтиною содрать за душу! Бывают же эдакие бездельники! Пятьдесят раз три рубли, это будет полтораста, да пятьдесят полтин — двадцать пять, итого сто семьдесят пять рублей. О! это должна быть старого леса кочерга. Протянул, думаю, порядочную лямку на свете. Верно, служил и в казенных палатах и таскался по всем судам. Шутка ли: сто семьдесят пять рублей! Ведь это легко сказать; и за что ж? Добро бы было за что-нибудь существенное, а то за мечту…”
“А что, барин, куда прикажете ехать, — в город аль нет?” сказал в это время, оборотившись к нему, Селифан и тем самым заставил его прийти в себя.
“Куда ехать?” повторил Чичиков. “Постой, я тебе сейчас скажу”. Тут он привстал и оглянулся назад: дом барской был еще виден весь, на крыльце стоял Собакевич и, как казалось, приглядывался, куда гость поедет.
- Предыдущая
- 17/355
- Следующая
