Зима в Эдеме - Гаррисон Гарри - Страница 31

• Предыдущая
• 31/86
• Следующая

Дни стали короче, и они вставали до рассвета и долго шли в бледном свете звезд, прежде чем небо начинало розоветь. Они были сильными и выносливыми. Но страх закрался в их сердца.

– Мяса осталось немного, – сказал как-то Ортнар. – Что будем делать, когда оно кончится?

– Найдем парамутанов…

– А если нет?

Они молча переглянулись – ответ на этот вопрос был известен обоим, но произносить его вслух не хотелось. Подбросив сухих веток в огонь, они придвинулись поближе к костру, наслаждаясь теплом.

Густой лес подходил прямо к берегу. Невдалеке от воды высились огромные ели. Временами им приходилось углубляться на сушу, когда отлогие песчаные берега сменялись высокими утесами, у подножия которых грохотал прибой. Лес был безмолвным и неподвижным. В глубоком снегу было трудно идти. Выходя на берег, они всякий раз внимательно вглядывались в даль, пытаясь заметить признаки поселения парамутанов. Но пусто и безлюдно было в море и на берегах его.

Еда почти кончилась, когда разразился буран. Охотникам ничего не оставалось, как идти против северного ветра в поисках какого-нибудь укрытия. Они промерзли до костей, прежде чем у подножия утеса им удалось обнаружить неглубокую пещерку рядом с песчаным откосом.

– Туда! – крикнул Керрик, преодолевая рев ветра. Темный вход в пещеру был едва заметен в снежном вихре. – Заберемся туда и укроемся от ветра.

– Нам нужны дрова, и немало. Давай спрячем вещи и сходим за дровами.

Вход наполовину закрывал сугроб. Оступаясь и падая, они разметали его и забрались в пещеру. Без ветра в ней казалось тепло, несмотря на то что изо рта валил пар.

– Нельзя лежать, пошли, – вставая, сказал Ортнар и вытолкнул Керрика на мороз.

Непослушными руками они ломали и рубили ножами нижние ветви. Ортнар выронил каменный нож, и они потратили много времени на поиски его в сугробах. Из последних сил они приволокли охапки хвороста – пришлось ограничиться этим, второй вылазки они бы не осилили. Керрик нащупал шкатулку с огненными камнями, но онемевшие от холода пальцы не слушались.

Он согрел руки на теле под шкурами, и ему удалось разжечь огонь; они развели пламя пожарче и улеглись рядом, глотая дым и ощущая, как тепло возвращает жизнь продрогшим телам. Уже стемнело, вовсю выл ветер, заметая вход снегом. Время от времени его приходилось отбрасывать, чтобы выходил дым.

– А мы не первые здесь, – сказал Керрик, указывая на нависающий скальный потолок, где углем были нанесены очертания большого оленя.

– По крайней мере они не сложили здесь своих костей, – буркнул Ортнар, ковыряя ногой землю возле костра.

– Что-то будет с нами… – задумчиво проговорил Керрик.

Вместо ответа Ортнар взял свой мешок и вытряхнул из него остатки еды.

– Вот все, что у нас есть. В твоем мешке не больше. Слишком мало, чтобы вернуться.

– Значит, надо идти вперед. Мы разыщем парамутанов. Они не могут быть далеко. Они где-то рядом.

– Мы пойдем, когда прекратится метель.

По очереди они выходили за хворостом, оставшийся следил за очагом. Стемнело быстро, и Ортнар едва нашел вход в пещеру со своей охапкой. Резко похолодало, и ему пришлось растирать снегом белые пятна на щеках. Друзья молчали, потому что время для бесед миновало.

Метель не утихала столько дней, сколько пальцев на руке у охотника, включая большой. Выходили только за дровами, растапливали снег и пили горячую воду. Голод уже начал терзать их желудки, но охотники берегли оставшиеся крохи.

Наконец настал день, когда метель начала утихать. Ветра почти не было, и снег как будто редел.

– Кончается… – с надеждой проговорил Керрик.

– Не уверен.

Они вылезли из пещеры. Медленно кружили снежинки, ненадолго просветлело, и они увидели, как на галечный берег набегают тяжелые волны, темные с белыми гребнями.

– Смотри! – крикнул Керрик. – Там что-то мелькнуло… какая-то лодка! Маши руками, скорее!

Они добежали до края воды и стали подпрыгивать среди хлопьев пены, крича охрипшими голосами. Высокая волна подкинула лодку вверх, и Керрику показалось, что он заметил в ней какие-то фигуры. Потом волны вновь скрыли неясные фигуры из виду. Лодку уносило на север.

Наконец она исчезла среди огромных волн и более не появлялась.

Промокшие и разочарованные, вернулись друзья в пещеру. Снова начавшаяся метель едва не скрыла от них вход в нее.

На следующий день они доели последнее. Керрик слизывал с пальцев последние прогорклые крохи, когда поймал на себе взгляд Ортнара. Керрик хотел что-то сказать, но промолчал.

Что он мог сказать?

Закутавшись в шкуры, Ортнар отвернулся.

А снаружи выла метель, ветер стонал в утесах. И земля под ними содрогалась от могучих ударов валов о берег.

Настала ночь, а с нею пришло и отчаяние, великое и безграничное.

За стенами паукарута завывала метель, яростный ветер нес снег по вечным льдам. Ничто живое не могло стать на пути у пурги, ничто не шевелилось на заметенных снегом просторах… только снег, только ветер. Он взмывал над окруженными снежными стенами паукарутами. Поземка, похожая на белую бороду, вилась возле хижины. Над мерзлой пустыней царили только тьма и смерть.

Внутри паукарута желтым огоньком светилась масляная лампа, освещая черную шкуру уларуаква, поддерживающие ее белые ребра, смеющиеся лица парамутанов. Они макали куски тухлого мяса в открытый пузырь с жиром, кормили детей и то и дело разражались хохотом, когда те размазывали по лицу сало.

Армун было приятно их общество, и даже постоянное внимание Калалеква, вечно пытавшегося ее обнять, как только она оказывалась рядом, не докучало ей. Они были другими, не такими, как она, вот и все. Они делили внимание женщин между собой, и никто не обращал на это внимания. Только посмеивались. Но темперамент Армун был не таким, как у них. И она не могла так же бурно радоваться.

Но она улыбалась их шуткам и не забеспокоилась, когда Харл присоединился к смеющимся. Они расступились, давая ему место, – некоторые, как обычно, трогали его светлые волосы, это развлечение никак не могло надоесть им. Между собой они звали тану эрквигдлитами – сказочными людьми. Сами для себя они были ангурпиаквы – истинные, настоящие люди. Армун понимала их разговор, ведь в паукарутах она проводила уже вторую зиму. Когда парамутаны приняли их, она была рада, что осталась в живых; она очень ослабела тогда, совсем исхудала и все беспокоилась, как Арнхвит будет себя чувствовать в этом странном месте. Все здесь было совершенно иным: еда, язык, образ жизни. Время шло очень быстро, и она сумела приспособиться, поэтому вторая зима нагрянула прежде, чем она успела осознать ее приближение.

Третьей зимы она здесь не проведет – Армун это знала. Весной она постарается объяснить им, что ей нужно уйти. Силы вернулись к ней, мальчики отъелись. Надо уходить, ведь Керрик наверняка уже узнал от саммадов об их бегстве. И он решит, что они погибли. Темная мысль стерла улыбку с ее лица. Керрик! Она должна идти к нему на юг, в то странное место, где жили мургу и которое сожгли охотники, в далекие неведомые края…

– Алуторагдлакв, алуторагдлаквокв! – произнес Арнхвит, теребя ее за колено.

Сильный мальчишка, он уже встретил свое третье лето; он взволнованно тараторил, показывая неровные еще зубы. Она улыбнулась и стерла с его лица остатки жира.

– Что ты хочешь? – спросила она на марбаке.

Она поняла его, но не хотела, чтобы сын разговаривал только по-парамутански. И так уже они общались с Харлом лишь на языке их хозяев.

– Хочу оленя! Моего оленя!

Заливаясь смехом, он барабанил по ее колену маленькими твердыми кулачками. Армун покопалась в груде мехов и отыскала игрушку. Она сделала ее из кусочка оленьей кожи, прикрепив вместо рогов изогнутые косточки. Схватив ее, он со смехом убежал.

– Ешь больше, – произнесла Ангаджоркакв, усаживаясь рядом и протягивая к ее рту пригоршню белого жира.

В тепле паукарута она сбросила почти всю одежду, обнажив покрытые шерстью груди. Армун пальцем зацепила немного жира и отправила в рот. Ангаджоркакв горестно зацокала языком.

• Предыдущая
• 31/86
• Следующая