Возвращение в Эдем - Гаррисон Гарри - Страница 16

• Предыдущая
• 16/75
• Следующая

– С большим удовольствием. Но сперва ты должна усвоить восемь принципов Угуненапсы…

– В самом деле?

– Конечно. Как ты поймешь законы, по которым живет тело, не зная, чему повинуется каждая клетка?

– Принимаю укор, – вздохнула Амбаласи, опускаясь на хвост и принюхиваясь к слабому ветерку с реки. – Слушаю – и учусь.

– Первый принцип был дарован Угуненапсе в откровении, это извечная истина. Все мы живем между большими пальцами Духа Жизни, великой Эфенелейаа.

– Зрение у твоей Угуненапсы, должно быть, острее моего. За долгие годы занятий биологией я что-то не видела эту самую Эфенелейаа.

– Потому что ты не там искала, – с воодушевлением продолжала Энге. – Дух Жизни внутри тебя. Потому ты и жива. Когда усвоена эта истина, Эфенелейаа открывает другие. Далее идет второй принцип.

– Постой, давай пока ограничимся первым. Я так и не поняла тебя. Требуется определение новой концепции, непонятного мне термина. Что есть дух?

– Этим словом Угуненапса обозначала нечто присущее только иилане", незримую субстанцию, которую нельзя увидеть. Она говорит: вот двадцать фарги, десять из них йилейбе, не способные к речи, а десять – иилане". Пока они молчат, различить их невозможно. Умри они – медицинское вскрытие не выявит никакой разницы между обеими группами. И потому все постигшая Угуненапса придумала слово «дух», чтобы описать это невидимое – в данном случае это дух речи. А чтобы говорить о жизни, она использовала имя «Эфенелейаа» – жизнь-вечность-внутреннее-сущее. Теперь ясно?

– И да и нет. Да – потому, что я слышу тебя и воспринимаю твои аргументы. А нет – потому, что я отвергаю эту концепцию духа как надуманную, несуществующую, затрудняющую мышление. Ну хорошо, оставим это на время, предположим, что да. Хоть я и отвергаю самую основу, но в порядке дискуссии хочу уяснить, что следует из данной концепции.

– Принимаю твои соображения, быть может, потом я еще раз попытаюсь объяснить тебе понятие духа. Я согласна – оно трудное.

– Не трудное, а неверное и неприемлемое. Но я же говорю – да, чтобы наш разговор не затянулся до вечера. Буду считать вашу истину гипотезой. Продолжай. Ты собиралась перейти ко второму принципу.

Энге знаком согласилась подискутировать.

– Пусть будет так, как ты сказала. Мы, признавая Эфенелейаа, понимаем, что обитаем в Городе Жизни, который включает в себя все города иилане" и не только их. Разве ты не видишь справедливость и простоту этой мысли?

– Нет. Это следует еще доказать. Продолжай.

– Далее идет третий принцип. Он гласит, что Дух Жизни, Эфенелейаа – высшая эйстаа в Городе Жизни, а мы – обитательницы его.

Приоткрыв мигательные мембраны, которыми Амбаласи отгораживалась от натиска схоластики, ученая спросила:

– И твои сестры верят во все это?

– Верят… Да они живут этим. Только принципы Угуненапсы и дают нам волю к жизни.

– Тогда продолжай. Значит, вы признаете себя жительницами города – это уже кое-что.

Энге ответила знаками, означавшими великую мудрость:

– Твой разум находит мои аргументы прежде, чем я успеваю их высказать.

– Конечно!

– Тогда слушай четвертый принцип. Узнавая высшую истину, мы приобретаем новую силу, потому что мы преданы чему-то большему, чем просто город.

– Неудивительно, что все эйстаа иилане" дружно ненавидят вас.

– Пятый принцип гласит, что сила истины требует нового видения, позволяющего наблюдателю заметить и то, что видят живые, и то, что скрыто от них под землей, – тайный, но истинный порядок бытия.

– Сомнительно. У меня уже голова кружится от усталости. Но ты говорила, что решение скрыто в седьмом принципе. Нельзя ли перейти прямо к нему?

– Он следует из шестого.

– Говори поскорее, и покончим с этим наконец.

Амбаласи изменила позу: хвост ее уже начинал неметь. В глазах Энге вспыхнул огонек убежденности, и она уверенным жестом подняла большие пальцы.

– В шестом принципе Угуненапса учит нас, что все живые существа взаимосвязаны и поддерживают друг друга. Этот высший порядок стоит над всеми живыми существами, разумными или неразумными, и существует с яйца времен.

Амбаласи жестом засвидетельствовала недоумение.

– Для этого мне не нужна твоя Угуненапса. Это же сжатое определение экологии…

– Седьмой! – с энтузиазмом продолжала Энге, не заметив слов Амбаласи. – Признавая и понимая этот порядок, верные Духу Жизни сестры способны и обязаны жить ради мира и торжества жизни. Здесь лежит решение проблем нашего города.

– Естественно – только ты слишком долго подбиралась к выводу. Ты хочешь сказать, что Дочери, согласные со словами Угуненапсы, готовы совместно работать, дабы утвердить основы жизни?

– Мы верим в это, мы знаем это, так мы и поступим! А теперь восьмой и последний…

– Избавь меня хотя бы от него. Оставь про запас на тот день, когда я переутомлюсь и мне потребуется источник вдохновения. Лучше объясни, каким образом следование седьмой заповеди спасет город?

– Пойдем, я покажу тебе. Когда мы поняли, куда Угуненапса нас ведет, то стали стараться найти способ воплощения седьмой заповеди в жизнь. Теперь все стремятся работать в Городе Жизни, от желающих нет отбоя. Одаренные талантами возглавляют ряды добровольцев. Всем нужны твои наставления, все хотят отпраздновать твое благополучное возвращение.

Выпрямившись, Амбаласи прошлась вдоль причала туда и обратно. Вечерний ветерок посвежел, близилось время сна. Обернувшись к Энге, она протянула к ней руку, соединив большие пальцы в знак того, что между ними находится важный вопрос.

– Ты правильно сказала, и это меня радует. Но я обрадуюсь еще больше, когда увижу систему в действии. Но не дала ли Угуненапса в премудрости своей ответ еще на один важный вопрос, который я задавала тебе?

Энге ответила знаком тревожного отрицания.

– Увы, здесь даже она бессильна. Когда я вижу, как спасают город, радость наполняет меня. И меркнет, когда я думаю о смерти, ожидающей Дочерей Жизни. Мы останемся здесь и состаримся, изучая мудрость Угуненапсы.

– Состаритесь и умрете – и всему придет конец.

– Всему, – мрачно отозвалась Энге. Поежившись, словно от холодного ветра, она протянула вперед ладони и усилием воли заставила зеленую кожу порозоветь в знаке надежды. – Но я не прекращу попыток отыскать выход и из этого тупика. Он должен существовать. И я признаю, что пока не способна его найти. Ведь выход есть, правда, великая Амбаласи?

Та промолчала, не желая огорчать Энге. А потом отвернулась и принялась разглядывать небо и воду. Но вечерний свет заставлял помнить о смерти.

Вейнте" о смерти не думала. И о жизни тоже. Она просто существовала. Ловила рыбу, когда чувствовала голод, пила из родника, когда хотелось пить. Бездумное и бесцельное существование устраивало ее. Но иногда приходили воспоминания – и тогда Вейнте" теряла покой и, охваченная эмоциями, начинала щелкать зубами. Ей не нравилось это.

Лучше было не вспоминать. И вообще не думать.

Когда жара стала невыносимой, Керрик велел сделать привал.

– Рано, – недовольно буркнул Харл.

Шло уже шестнадцатое лето его жизни, и он уже был больше охотником, чем ребенком.

– Для тебя да. Но мы переждем здесь жару и пойдем дальше, когда станет прохладнее. Если сильный охотник не хочет ждать, он может разведать тропу. Быть может, твое копье найдет свежее мясо.

Харл обрадованно бросил шесты травоиса на землю и схватил копье. Но Керрик остановил его.

– Возьми стреляющую палку.

– Она не для охоты.

– Она для мургу. Возьми.

Харл молча подчинился. Керрик обернулся к Армун, устало привалившейся спиной к дереву.

• Предыдущая
• 16/75
• Следующая