Стальная Крыса отправляется в ад - Гаррисон Гарри - Страница 1

• 1/54
• Следующая

Я утопил кубики льда в слоновьей порции виски, осклабился, предвкушая удовольствие, а затем плеснул еще чуть-чуть. Пока живительная влага восхитительно булькала в горле, глаза медленно поднялись к часам, вмурованным в стену над баром.

Всего-навсего десять утра.

Джим, дружище, а не рановато ли ты нынче за воротник закладываешь? И ведь это уже который день, гляди, в привычку войдет.

«Тебя не касается! – беззвучно огрызнулся я на себя. – Мои привычки – это мои привычки. Моя печенка – это моя печенка». Виски добулькало, стакан опустел. И домашний компьютер – словно дожидался этого момента – обратился ко мне гнусавым и даже, как мне показалось, насмешливым голосом:

– Сэр, к передней двери кто-то приближается.

– Превосходно. Надеюсь, это разносчик из винного магазина. – Вместе со звуками я источал яд, но компьютеры, как известно, невосприимчивы к сарказму.

– Сэр, вы ошибаетесь. Винно-продуктовый магазин «Балкалея» доставляет покупки по товаропроводу. Я установил личность приближающегося человека. Это миссис Ровена Виникультура. Она запарковала автомобиль на передней лужайке и направляется к дому.

Как только это имя коснулось барабанных перепонок, мой боевой дух полетел вниз, точно свинцовое грузило. Среди красавиц-зануд (а Луссуозо ими изобилует) Ровена, должно быть, первая красавица и первая зануда. Спастись от нее можно только двумя способами: или сбежать, или покончить с собой. Я двинулся в другую половину дома, к бассейну, но и там меня настиг голос компдворецкого.

– Сэр, мне кажется, миссис Виникультура упала на пластмассовый коврик у двери, который произносит на шести языках «добро пожаловать».

– Что ты подразумеваешь под словом «упала»?

– Я полагаю, это слово вполне подходит к данной ситуации. Она закрыла глаза. Ее тело перестало сопротивляться гравитации. Она медленно опустилась на землю и теперь лежит неподвижно. Если верить датчику давления в коврике, пульс ее замедлен и неровен. На лице видны синяки и царапины…

Я уже бежал через дом, а вдогонку несся голос компдворецкого.

– Дверь отвори! – прокричал я. Она распахнулась, и я выскочил на крыльцо.

Прекрасный лик – белее полотна, темные волосы восхитительно растрепаны, пышная грудь бурно вздымается и опадает… На щеках – кровоточащие ссадины, на лбу – багровый синяк. Губы чуть заметно шевелятся. Я склонился над ней.

– Пропала… – вымолвила она едва разборчиво. – Анжелина… пропала…

Услышав эти слова, я, кажется, похолодел градусов на тридцать. Но на рефлексах это никоим образом не отразилось. Протягивая к ней руки, я успел набрать на браслете-коммуникаторе число 666.

– Где у нас домашняя клиника? – выкрикнул я, просовывая руки под теплые бедра и мягкую спину и очень осторожно поднимая Ровену.

– Диван в библиотеке, сэр.

Я побежал, стараясь не замечать ледяной комок отчаяния в груди.

Поскольку мы с Анжелиной не бедствовали, услугами домашней клиники нам еще пользоваться не приходилось. И вот теперь мне подвернулся случай похвалить себя за предусмотрительность. Подписывая договор об аренде дома, мы не крохоборствовали. Иными словами, за ту сумму, которую мы выложили за домашнюю клинику, можно было купить провинциальную больницу или даже что-нибудь посерьезнее.

Пока я нес Ровену в библиотеку, диван ушел в стену, а на его месте появился операционный стол. Как только я уложил на него свою бесчувственную ношу, медробот, который вынырнул из потолка, протянул гибкие щупальца с датчиками на концах. Один из них прижался к моему затылку, и я раздраженно оттолкнул его.

– Не меня! Ее! Вот она, на столе. Тьфу ты, идиотская машина!

Застоявшийся без дела медробот с механическим энтузиазмом приступил к работе. Я отошел подальше от его щупалец. На дисплее замельтешили цифры и диаграммы – все от температуры и пульса до состояния эндокринной системы, печени и всего остального, что только можно измерить.

– Говори! – потребовал я. – Докладывай!

Медробот загудел – различные программы сортировали и тасовали вводимые данные, в считаные микросекунды сопоставляли и согласовывали результаты.

– Пациент перенес контузию и получил сотрясение мозга. – Компьютер говорил мужским голосом – сочным и успокаивающим. – Все ссадины – поверхностные. – Передо мной молниеносно двигались щупальца и сверкающие инструменты. – Они обеззаражены и закрыты. Введены необходимые антибиотики.

– Помоги ей очухаться! – рявкнул я.

– Сэр, если под термином «очухаться» вы подразумеваете приведение пациента в сознание, то это уже сделано.

Не знаю, можно ли обидеть компьютер, но мой медробот говорил таким тоном, будто его оскорбили в лучших чувствах.

– Что случи… – пролепетала красавица, моргая огромными фиолетовыми глазами, перед которыми все расплывалось.

– Это меня не устраивает, – процедил я сквозь зубы, обращаясь к медроботу. – Накачай ее стимуляторами или чем-нибудь в этом роде. Я должен с ней поговорить.

– Но пациент серьезно травмирован…

– Но не смертельно, – сказал я. – Судя по твоим же словам. А теперь добейся, чтобы она заговорила. Понял ты, сверхдорогой набор микросхем? А иначе закорочу твои РОМ, ПРОМ и ЭПРОМ!

Похоже, это возымело действие. Ровена снова заморгала и посмотрела на меня.

– Джим…

– Во плоти, моя сладкая. Не пугайся, Ровена, все будет хорошо. Рассказывай, что стряслось. Где Анжелина?

– Пропала… – ответила она. И ее роскошные ресницы затрепетали. А я заскрежетал зубами и, поймав себя на этом, кое-как изобразил улыбку.

– Это я уже слышал. Где пропала? Когда? При каких обстоятельствах? – Я умолк – почувствовал, что вхожу в раж.

– В Храме Вечной Истины. – Больше она ничего не сказала. Снова закрылись глаза. Но я уже услышал достаточно.

– Лечи ее! – крикнул я на бегу компдворецкому. – Сторожи! Вызывай «скорую»!

Полицию я не упомянул – не хотел, чтобы плоскостопые путались у меня под ногами.

– Заводись! – вбегая в гараж, приказал я атомоциклу. – Ворота, отворяйсь!

Я вскочил в седло, выжал полный газ и сорвал нижнюю, запоздавшую, створку ворот. Едва не задавив на тротуаре гуляющую парочку, я проскочил между двумя машинами и с ревом понесся по дороге. А куда понесся? Это не мешало бы выяснить.

– Справочная! – крикнул я в телефон атомоцикла. – Срочно! Храм Вечной Истины! Адрес!

На свежерастрескавшемся обтекателе спроецировалась карта города. Под визг покрышек я свернул за угол и увидел мигающую лампочку коммуникатора. Не иначе, ответ на мой срочный вызов. Его могли получить только Анжелина, Джеймс и Боливар.

– Анжелина! – воскликнул я. – Это ты?

– Боливар. В чем дело, папа?

Я доложил кратко и по существу, затем повторил рассказ, когда подал голос Джеймс. Я не имел представления, где находятся сыновья, но это сейчас не играло роли. Достаточно было знать, что они осведомлены и спешат ко мне на помощь. Нам еще ни разу не случалось пользоваться сигналом «три шестерки», который требовал бросать все дела и мчаться к тому, кто его послал. Я сам это придумал, когда птенцы решили покинуть родительское гнездо. Чтобы прийти на выручку, если кто-нибудь из них попадет в передрягу. Так мне это представлялось. Но вышло так, что первым о помощи воззвал я. Они выслушали и сразу отключились – знали, ни к чему отвлекать меня ненужными расспросами.

Я круто свернул за последний угол и нажал на тормоз. К небу поднимались клубы маслянистого дыма, в искалеченном здании умирал огонь под ливнем белой пены из пожарного вертолета. В груди моей разрастался ледяной ком. Я несколько секунд оставался в седле – глубоко дышал, стараясь взять себя в руки, – а затем бросился к развалинам. Двое в синих мундирах попытались заступить мне путь и растянулись на тротуаре. Затем передо мной возник их предводитель, – упитанный, с обилием золотого шитья на мундире; за ним сомкнули ряды многочисленные шавки. Я усмирил рефлексы, взбесившиеся от избытка адреналина в крови, и обуздал рассудок.

• 1/54
• Следующая