Фрайди [= Пятница, которая убивает; Меня зовут Фрайди] - Хайнлайн Роберт Энсон - Страница 25

• Предыдущая
• 25/99
• Следующая

— Анархисты? — предположила я.

— Не знаю. Может быть, нигилисты.

В комнату вошел Жан в старом халате, с двухдневной щетиной, кругами под глазами и очень хмурым лицом.

— Жанет, — сказал он, — я не могу дозвониться Бетти и Фредди.

— А они собрались возвращаться в Сидней?

— Да нет, дело не в этом… Я не могу пробиться ни в Сидней, ни в Окленд. Всюду этот дурацкий компьютерный автомат:

— Черт! Может, повреждение?

— Не исключено. Но может, и что-то похуже. Потом я позвонил в справочную аэропорта и спросил, что случилось со спутником связи Виннипег — Окленд. Пришлось назвать свой чин, чтобы подошел старший инспектор… Он сказал, чтобы я пока не дергал его с линиями связи, потому что у них дела поважней: все полубаллистики на земле, потому что два — были уничтожены в воздухе. Рейс двадцать девятый — Виннипег — Буэнос-Айрес и сто первый — Ванкувер — Лондон.

— Жан!..

— Оба уничтожены мгновенно. Никто не уцелел. Прессованные взрыватели — никаких сомнений, потому что оба взорвались при выходе из атмосферы… Жанет, в следующий свой рейс я проверю все сам. Задержу взлет под любым предлогом и все проверю… Но, — уныло добавил он, — кто знает, когда он будет, мой следующий… Невозможно же взлететь на полубаллистике, когда нет связи с портом приземления… А инспектор признался, что все линии связи оборваны.

— Жан! — Жанет спрыгнула с кровати, подбежала к нему и поцеловала. — Прекрати себя грызть! Сейчас же прекрати! Конечно, ты сам все проверишь и будешь проверять, пока они не поймают вредителей. Но сейчас, ты сию минуту выкинешь это из головы, потому что никаких рейсов не будет, пока не восстановят линии связи. Значит, объявляются каникулы. Что касается Бетти и Фредди… Безобразие, конечно, что мы не можем связаться с ними, но ведь ты сам прекрасно понимаешь, что они — взрослые люди и нянька им не нужна. И наверняка они точно так же волнуются сейчас за нас, и… совершенно напрасно. Я очень рада, что это случилось, когда ты дома, а не на другой стороне планеты. Ты — здесь, тебе ничто не угрожает, а на остальное мне наплевать. Мы будем сидеть тут и веселиться, пока вся эта чушь не закончится.

— Мне нужно быть в Ванкувере.

— Тебе не нужно ничего делать, муж мой, кроме как платить налоги и жить до старости, а потом умереть. Никто не станет запихивать искусственных существ в корабли, когда корабли не летают.

— Искусственных существ? — невольно вырвалось у меня, о чем я тут же пожалела.

Жан взглянул на меня, словно видел впервые, но тут же улыбнулся и извиняющимся тоном сказал:

— Привет, Марджи, доброе утро… Ты не волнуйся и прости, что я затеял этот дурацкий разговор, как раз когда ты здесь… Искусственные существа, про которых говорила Жанет, это не машины, а… Ну, они живые. Понимаешь, у руководства фирмы возникла эта бредовая идея, будто ИС, сделанный специально для пилотирования, будет лучшим пилотом, чем человек. Я — секретарь Виннипегской секции, поэтому я должен бороться с этим. Встреча руководства и представителей Гильдии пилотов назначена в Ванкувере на завтра.

— Жан, — вмешалась Жанет, — позвони генеральному. Глупо лететь в Ванкувер, не проверив сначала, будет ли вообще…

— Ну, хорошо, хорошо.

— Но не просто спроси, а убеди генерального нажать на руководство и заставить их отложить встречу, пока не отменят чрезвычайное положение. Я хочу, чтобы ты был здесь… Чтобы ты сберег меня в целости и сохранности.

— Или наоборот.

— Или наоборот, — согласно кивнула она. — Но если это будет необходимо, я упаду в обморок прямо в твои объятия. Что тебе сделать на завтрак? Только что-нибудь не очень сложное, не то я велю тебя арестовать.

Я не слушала их разговор с того момента, как слова «искусственные существа» резанули мне слух. Я думала, что Жан — да и все они и здесь, и там, в Окленде, — цивилизованные люди без всяких предрассудков… во всяком случае настолько, чтобы относиться к моему сорту людей ничуть не хуже, чем к себе подобным. А только что я своими ушами услышала, что Жан представляет свою гильдию в сваре работодателей и рабочих и борется за то, чтобы не позволить моему сорту, или «виду», или… — словом, называйте, как хотите, — чтобы такие, как я, не могли соревноваться с людьми.

Что же прикажешь нам делать, Жан? Перерезать себе глотки? Мы не просили нас делать, точно так же, как вы не просили вас рожать. Может быть, мы и не люди, но мы целиком разделили с людьми эту старую, как мир, участь: мы чужаки в этом мире, который создан не нами…

— Мардж!

— А?.. Простите, я замечталась. Что ты сказала, Жанет?

— Я спрашивала, что ты хочешь на завтрак, родная?

— Мне все равно. Я ем все, что не движется, или… движется, но медленно. Можно, я помогу тебе?

— Я надеялась, что ты предложишь это, потому что на кухне от Жана мало проку, несмотря на его заверения.

— Я отлично готовлю! Из меня вышел бы прекрасный повар, — с ноткой обиды в голосе произнес Жан.

— Ну конечно, дорогой… Жан когда-то дал мне письменное обязательство, что всегда будет готовить завтрак, если я попрошу. И он держит слово — ни разу еще не пытался увильнуть. Только мне нужно действительно проголодаться, чтобы попросить его.

— Марджи, не слушай ее!

Я так до сих пор и не знаю, умеет ли Жан готовить, но что касается Жанет, то она, безусловно, умеет (Джордж, как я выяснила позже, тоже прекрасный кулинар). Она подала на завтрак — не без моей помощи — пышный омлет с чеддером, нежные пирожки в континентальном стиле с сахаром и джемом и сэндвичи со слегка поджаренной ветчиной. И еще: апельсиновый сок, только что выжатый из свежих апельсинов вручную, а не соковыжималкой-автоматом. И еще: потрясающий кофе из только что сорванных кофейных зерен.

Да, новозеландская еда, конечно, очень красива, но новозеландская кухня — это просто не кухня.

Джордж появился к завтраку с точностью кошки — в данном случае мамы-кошки, вошедшей за секунду до его появления, а может, и на секунду позже. Котятам вход был запрещен — Жанет была слишком занята завтраком, чтобы в суматохе не наступить на одного из них. Жанет также объявила, что, пока мы едим, новости будут выключены, а за столом можно говорить обо всем, кроме чрезвычайного положения. Меня это устраивало, потому что свалившиеся на нас странные и мрачные события не шли у меня из головы, даже когда я спала. Как справедливо заметила Жанет, накладывая табу на эту тему, только ядерная бомба может пробить нашу «защиту», а взрыва ядерной бомбы мы, по всей вероятности, даже не заметим — так что надо расслабиться и наслаждаться завтраком.

Вот я и наслаждалась… Вместе с мамой-кошкой, ходившей по нашим ногам против часовой стрелки, давая знать каждому, когда наступала его очередь протянуть ей кусочек ветчины… Думаю, ветчины она съела больше всех нас.

Когда я убрала со стола (вымыв, а не выбросив тарелки — Жанет в смысле посуды была очень старомодна), Жанет сварила еще кофе, включила новости, и мы уселись послушать, посмотреть и обсудить их — уселись в кухне, а не в громадной зале, где вчера ужинали. У Жанет была, что называется, «крестьянская кухня», хотя никогда, по-моему, у крестьян таких кухонь не было: огромный камин, большой круглый стол с так называемыми «капитанскими» стульями, мягкие кресла и очень много свободного пространства, что не допускало превращения готовки и подачи на стол в каторгу. Котят впустили в кухню, положив тем самым конец их громким жалобам, и они мигом заняли весь пол. Я взяла одного из них на руки — белого с большими черными пятнами, — и он тут же громко замурлыкал. Было ясно, что сексуальная жизнь мамы-кошки ничем и никем не лимитировалась — среди котят не было двух одинаковых или хотя бы похожих…

В сообщениях не оказалось почти ничего нового, кроме некоторых событий в Империи: хватали демократов и по приговору военно-полевых судов (их называли офицерскими трибунами) уничтожали на месте — кого лазерами, кого расстреливали, а кого вешали. Чтобы спокойно смотреть, мне пришлось здорово взяться за самоконтроль… Приговору подлежали все взрослые от четырнадцати лет и старше — нам показали одну семью, где приговоренные родители умоляли пощадить их сына, утверждая, что ему всего двенадцать. Президент суда, офицер имперской полиции, оборвал дебаты, достав личное оружие и собственноручно застрелил парня, а потом велел прикончить родителей и старшую сестру мальчишки.

• Предыдущая
• 25/99
• Следующая