Девять унций смерти - Раткевич Сергей - Страница 50

— Джеральд еще не знает, во что ему обойдется эта его щедрость, — степенно заметил старейшина Шалленд, с умилением созерцая широкий ход, ведущий глубоко и далеко… от острова, под дном морским, прямиком в Олбарию. Ход еще не оконченный, но долго ли гномам пробить этот небольшой последний участок камня, особенно зная, что за ним славные победы и подвиги, величие возрожденной Петрии, могущество и несметные богатства.

— Еще несколько сотен ударов киркой… а потом гномы сменят кирки на секиры… — мечтательно добавил он. — Хвала человечьей щедрости.

— Хвала человечьей глупости, — поправил старейшина Айхенбрехер. — Говоря о людях, пора привыкать опять употреблять это слово.

— И то верно! — воскликнул старейшина Штайнхарт.

— Осталось разобраться с собственной молодежью, — напомнил старейшина Шнелльхаммер. — Ума не приложу, как это сделать… Сдается, они и вовсе позабыли о том, что они гномы!

— Вот-вот! — поддакнул старейшина Тифбауэр. — Все повадки от людей перенимают.

— А бесстыжие сделались! Людей таких бесстыжих не встретишь! — с возмущением присовокупил старейшина Штайнхарт. — Что с ними делать?

— А ничего! — хитро усмехнулся старейшина Купфертэллер. — Сами не справимся, так Джеральд поможет.

— Джеральд? Как так? — потряс головой старейшина Тифбауэр.

— А очень просто, — старейшина Купфертэллер вновь ухмыльнулся. — Не устояв перед нами на суше, Джеральд непременно попытается атаковать с моря!

— И что? — спросил старейшина Тифбауэр. — Что это нам даст?

— А то, что у молодежи не останется выбора, — поведал старейшина Купфертэллер. — Они сами уйдут под землю, когда окажется, что все их друзья-люди убиты или захвачены, а разгневанный король идет на них приступом с моря. Вот тогда они и бросятся искать спасения под землей. Выхода у них не будет. А под землей будем ждать мы. Наша власть и наше право.

— И никаких больше Мудрых Старух, — молвил молчавший доселе старейшина Треппенмахер.

— Абсолютно. Предательницы проклятые! — поддержали его сразу несколько голосов.

Серая тень отделилась от стены и скользнула в боковой ход. Услышанного было достаточно. За такую информацию заплатят не просто дорого, а очень дорого. Люди заплатят. Ради такой информации стоит рискнуть. Серая тень торопилась к выходу. С такой информацией лучше не медлить. Стареет она со страшной скоростью.

Когда торопливые, а оттого переставшие быть беззвучными шаги окончательно стихли, старейшины мигом прекратили рассуждать о грядущем величии Петрии и о степени отточенности секир. Старейшины повернулись друг к другу.

— Ну что? — негромко спросил старейшина Тифбауэр.

— Ушел… — ответил старейшина Треппенмахер.

— Поверил? — буркнул старейшина Айхенбрехер.

— Еще как! — кивнул старейшина Шалленд. — Со всех ног к людям торопится.

— Вот и пусть торопится, — молвил старейшина Купфертэллер. — А нам спешить некуда…

— Хорошо, что мы его приметили, — довольно улыбнулся старейшина Штайнхарт. — Проблем меньше.

Посетитель явился не в самое удачное время. Весь вчерашний вечер и половину ночи владыка разбирала очередной скандал между старейшинами и зверски не выспалась.

— Ты кто? — удивленно спросила она, уставясь на совершенно незнакомого ей гнома.

Нет, она, конечно же, не всех знает, не всех помнит, особенно вот так вот, спросонья, но вот чтоб уж совсем ни разу не встречать… А именно такое впечатление он и производит. Гном, которого она никогда-никогда не видела. Даже мельком. Странно.

— Так кто ты такой?

— Твой подданный, владыка, — низко кланяясь, ответил тот.

— Все мы подданные Его Величества, короля Джеральда, — напомнила она. — Я — лишь посредник.

— Истинно так, владыка, — еще раз поклонился гном, и сердце владыки заныло от нехорошего предчувствия.

Чем-то не нравился ей внезапный посетитель. Сильно не нравился. Вот только чем?

— А почему я никогда тебя раньше не видела? — спросила она.

— Работа у меня такая… незаметным быть, — ухмылка скользнула по лицу нежданного посетителя и пропала, словно ее и не было. Он вновь поклонился.

«Странный он какой-то…»

— Что за работа такая? — подавляя зевоту, спросила она.

— Узнавать то, что иные хотели бы скрыть, — и еще один поклон.

«Лазутчик? Якшев или наставника Ханса? Но… на кого он может работать теперь? Пришел предложить свои услуги? Вот уж не вовремя!»

Впрочем, сон уже слетел. Какой тут сон, когда такое происходит?

— Чего тебе? — настороженно спросила она.

Этот внезапно и невесть откуда возникший гном не вызывал у нее доверия. Особенно если учесть ее догадки. А уж эти его поклоны… Впрочем, может, это всего лишь воображение разыгралось? Мало ли кем он может быть, мало ли почему она его раньше не замечала? Внешность у него и в самом деле… отвернись — тут же из головы вылетит.

— С комендантом поговорить охота… — отвешивая очередной поклон, молвил подозрительный гном.

«С комендантом, видите ли! Вот и шел бы себе к коменданту…»

— Ну так поговори. Я-то тут при чем? — с неприязнью буркнула владыка.

«С комендантом! Вот все и разъяснилось!»

У нее мигом отлегло от сердца. Настороженность сменилась досадой. Всего-то! В последнее время гномы постарше завели себе дурную привычку — чуть что, жаловаться коменданту, причем любую мелочь возводить едва ли не в ранг вселенской трагедии. Особенно же им понравилось жаловаться друг на друга. Наступил один старейшина другому на бороду — все! Этим он хотел оскорбить ни больше ни меньше, как самого короля Джеральда и всю олбарийскую государственность. Да-да-да! Именно так все и было!

— Я был бы чрезвычайно благодарен, если бы вы, владыка, присутствовали при нашем разговоре.

И когда этому засранцу кланяться надоест?

— Зачем? — у владыки не было ни малейшего желания участвовать в очередном скандале.

— Когда гном хочет поговорить с человеком, да еще таким, как господин комендант, ему лучше иметь рядом такого посредника, как вы, владыка.

«Еще один склочник, сплетник и трус. Как же вы мне все надоели! Самомалейшие споры и ссоры из тех, что легко можно друг с другом выяснить, решать не иначе, как при помощи господина коменданта, и не иначе, как при посредничестве владыки! Так, и только так! Скандалисты проклятые! Если вы мне так надоели, представляю, как вы осточертели бедному Фицджеральду, он и без того гномов с трудом терпит!»

— А что у тебя к нему? — тяжело вздохнула владыка.

«Вот только пожалуйся сейчас на кого! В самом ведь деле убью!»

— Сведения, — промолвил гном.

«Ну так и есть. Сведения. О том, как сосед наступил ему на ногу, а потом еще и неучтиво извинился, что, несомненно, является не только страшным оскорблением его рода и всех гномов до единого, но также и представляет несомненную опасность для Олбарии».

— Так говоришь — сведения? — обреченно спросила она.

— Да, владыка.

— Важные?

— Крайне.

— А точнее?

— Бунт.

— Проклятие! — выдохнула владыка. — И кто там опять бунтует? У кого борода зачесалась? У кого глотка лишняя?!

— Перечислить поименно?

— А их много?

— Достаточно.

— Ну и зачем тебе комендант? Меня — мало? Или вы однажды достукаетесь, что Его Величество и впрямь поверит. И превратится наш остров из вполне приличного места, где и впрямь жить можно, в самую настоящую тюрьму. Может, хватит уже друг на друга наушничать и врать о несуществующих заговорах?

— Как и любой другой гном, я имею право на ваше посредничество, владыка, — осторожно напомнил проситель. — Право, закрепленное договором между гномами и людьми, между владыкой Якшем, Вами и Его Величеством, королем Джеральдом Олбарийским…

«Еще один законник! Фицджеральд точно когда-нибудь кого-нибудь из вас убьет. И меня заодно».

— Идем, — буркнула она, старательно глотая прочие просящиеся на язык слова, все до единого нецензурные.