Девять унций смерти - Раткевич Сергей - Страница 36

— Стараюсь понимать, — вздохнула владыка. — Окружающие меня существа то и дело шутят.

— А зеркало у тебя есть? — спросил мальчишка-гном.

— Зачем тебе?

— Да на себя посмотреть. Я себя мастером еще не видел.

— Смотри, — Гуннхильд протянула ему зеркало.

— Ух ты, какой я здоровский! — ухмыльнулся мальчишка. — А это зачем? — Он тронул свисавший с обруча набородник.

— А куда тебе его? — усмехнулась Гуннхильд. — Пусть болтается, пока борода не выросла!

— И то, — ответно ухмыльнулся гномик. — А что — мне нравится!

— Бабушка, а почему у нас теперь владыка — женщина? Разве так — правильно?

— Так уже было, внучек.

— Было? Но в Хрониках об этом ничего не сказано!

— Это смотря в каких. Наши старейшины не слишком любят вспоминать, что было время, когда их «великих предков», героев и воинов, таскала за бороды всего лишь женщина. И даже не гномка.

— Не гномка?

— Вот-вот… именно, что не гномка.

— Но… кем же она была? Человеком?

— Она была эльфка, малыш. Самая настоящая эльфка.

— Но разве эльфы когда-нибудь жили с гномами?

— Некоторые жили. Так же, как некоторые гномы уходили жить к эльфам.

— Но ведь эльфы и гномы всегда враждовали…

— Не всегда, малыш. Тогдашний наш владыка полюбил эльфку и женился на ней. Великие цверги были оскорблены. Трое мастеров меча, гномы тогда еще носили мечи, бросили вызов своему владыке. Тогда еще можно было бросить вызов владыке, и он принимал его сам, лично. Так вот, трое бросили ему вызов, и он вышел. Один, против троих, с молотом в руке. Он победил всех и доказал свое право поступать как ему будет угодно…

Старая гномка замолчала, вздохнула чему-то…

— И что дальше, бабушка?

— Дальше? — она лукаво улыбнулась. — Дальше они жили долго и счастливо, как и положено в хорошей сказке, а их жизнь и впрямь была похожа на сказку, по крайней мере так повествуют те хроники, которых теперь днем с огнем не сыщешь. Хорошо жилось и прочим гномам, впрочем, цверги считали, что дела идут хуже некуда, мудрые правители обходились вовсе без войн, так что мечи и секиры цвергов ржавели без употребления. Поэтому когда владыка умер, они решили воспользоваться случаем и взять власть в свои руки. Но не тут-то было! Вдовая правительница быстро показала им, кто истинный хозяин подземных чертогов! В разыгравшейся нешуточной схватке многие из тогдашних старейшин недосчитались бород, а кое-кто потерял и голову. Эльфа правила еще долго и мудро, пока наконец не пришло ее время возвращаться к своему народу. Вот тогда-то и пришел срок всяких воителей. А нынешние старейшины старательно прячут эту Хронику на дно самых глубоких сундуков, запирают на самые крепкие засовы…

— Бабушка…

— Да, внучек?

— Зачем… зачем ты мне это рассказала?

— Затем, что все меняется вновь. Затем, что старые правила перестают быть правилами. Затем, что только ты сам можешь решить, что же сейчас правильно.

— Я?!

— Ты, малыш. Ты и другие такие же, как ты. Вам жить завтра, вам и решать. Мы свой выбор уже сделали. Хорошо ли, плохо ли, но сделали. Теперь ваша очередь.

— Бабушка, но ведь есть же какие-то истинные, ну… самые настоящие… навсегдашние правила?!

— Есть, — грустно улыбнулась старая гномка. — Вот только их никто не сумел записать.

— Не сумел записать? Но почему? И где они находятся?

— Говорят, они вырезаны волшебными рунами в глубине каждого искреннего сердца и каждый раз читаются по-разному.

— То есть то, что верно на этот раз, может оказаться неверным в другой?

— Ты правильно понял.

— Значит, поэтому их и нельзя записать, — решил гномик. — Записанная правда тут же станет ложью, ведь записанное остается неизменным, а волшебные руны — нет.

— Какой ты молодец, малыш.

— Это притча? — чуть нахмурившись, буркнул он.

— Это истина.

— Чтобы я подумал? — не сдавался гномик.

— Чтоб ты знал, — усмехнулась старуха.

— А эльфы? — вдруг спросил гномик.

— Что — эльфы?

— Придут они… ну, когда-нибудь?

— А зачем они тебе?

— Жену себе хочу — эльфку! — уверенно промолвил гномик. — Как у этого… древнего владыки. Так придут?

— Придут, — посулила гномка, чуть приметно вздохнув. — Обещали.

— Вот, собственно, и все, что нужно знать о посадке репы…

— Все? Действительно несложно. И она вырастет?

— Обязательно.

День сегодня такой замечательный. Солнышко опять же. Ученица понятливая. Эх, и непыльную же работку придумал Его Величество Джеральд — гномов огородничеству и прочим людским занятиям учить. Труд невелик, а заработок добрый.

И ведь как хорошо, что догадался согласиться! А то хотел, дурак, отказаться! Мало ли, думал, что они за люди, эти гномы… а они хоть куда народ — дружелюбные, веселые, мастеровитые. Ну, старики ихние, это, конечно, отдельный разговор, оно и понятно, все ж как-никак цверги, власть имели, все за всех решали, а теперь вроде как никто. Обидно! Но ведь и некоторые наши тоже не подарок, верно? А ведь никакие не цверги, самые обыкновенные люди.

А уж как выглядит со спины нагнувшаяся до грядки красавица-гномка… этакую картину вам ни одна ядреная девка не продемонстрирует, это ну прямо, я вам скажу, целая картинная галерея! Пригласить ее, что ли, на свиданку? Так ведь откажет наверняка. Где уж мне, с моим рылом…

А все ж попробую. Вдруг?

— Кстати, что ты делаешь сегодня вечером, красавица?

— Не понимаю, зачем ждать какого-то вечера? — разгибаясь от грядки, улыбается красавица-гномка. — Вот закончим с репой и…

— А… где?

— Да прямо здесь, в борозде. Здесь должно быть вполне удобно.

И кто бы мог подумать, что огородничество так сближает разные народы! И так сближает, и эдак…

А вот подсматривать — нехорошо.

Отвернемся.

Уходя, Якш решительно отказался от повозки с лошадкой. Теперь он пожалел об этом. Пожалел, едва завидел человека, направлявшегося к нему. Будь у него лошадь, он мог бы ускакать. Впрочем, тот человек тогда тоже был бы на лошади. Такие, как он, предусмотрительны, как гномы. Быть может, даже еще предусмотрительнее.

Есть люди, отвязаться от которых до крайности трудно. Быть может, даже невозможно. Именно в этом и состоит часть их профессии, за это им деньги платят. Якшу казалось, что он покинул город достаточно незаметно. Якшу казалось, что никто за ним не последовал, а вот поди ж ты…

Человек приблизился и заговорил. Каждое его слово словно петлей захлестывалось, Якш почти ощущал скользкие хваткие веревки, впивающиеся в тело.

— Так что ты скажешь, если спасенное тобой прелестное дитя исчезнет, а потом тебе перешлют: сначала локон, потом ноготок… а потом и мизинчик, а? — нагло поинтересовался давешний мерзавец.

Якш молчал.

— Лучше нам договориться сейчас, — продолжал разглагольствовать агент. — В конце концов, какая тебе разница — Джеральд или мы? Какое тебе дело до того, кто окажется на олбарийском троне?

Агент, ухмыляясь, ждал ответа. Якш молчал.

Вот тебе и вопрос. Эх, дурак ты дурак! Это тебе казалось, что ты свободен, как птица в небе, что им нечего тебе предложить, что они не найдут способа тебя заставить. У них все нашлось: и что предложить, и чем заставить. Все. Абсолютно все.

Так кого он должен предать: Джеральда, спасшего его народ, или девочку, которую спас он сам?

— Все равно… — обреченно выдохнул Якш. — Не ты, так кто-то другой… раз уж подобные тебе прознали о ней… ей все одно не жить. Вы ведь уже похитили ее? Так какой мне смысл с вами сотрудничать? Разве ей это поможет?

— Для пользы дела открою маленький личный секрет, — ухмыльнулся агент. — Я честолюбив. Поэтому о девчонке твоей пока никто ничего не знает. Она живет, где и жила, я ничего о ней не сообщал. Почему? А вот почему… это я, я и никто другой приведу тебя к своим на веревочке! — с каким-то радостным безумием выдохнул он. — Это меня ты станешь во всем слушаться, меня, и никого другого! — с наслаждением шептал он. — А до тех пор, пока слушаешься, девчонка будет мирно и счастливо жить со своими родителями и никогда-никогда не узнает, что есть на белом свете такие нехорошие злые дяди, как я. Так ты понял меня, Якш, король гномов, борец с олбарийской тиранией?