Девять унций смерти - Раткевич Сергей - Страница 30

— Да он же сбежит! — воскликнул помощник распорядителя работ.

— Не сбежит, — усмехнулся судья. — Я за ним прослежу.

— Но… ваша честь, как?! — ошарашенно поинтересовался помощник распорядителя работ.

— Очень просто. Я приглашаю его в гости, — ответил судья.

Якш только глаза вытаращил от удивления.

«В гости. Нет, ну надо же! Из темницы — и в гости. Ну дает господин судья!»

— В гости… — пролепетал помощник распорядителя работ. — Но… он же разбойник. Ваша репутация…

— Позаботьтесь-ка о своей, — поморщился судья. — Я вам серьезно это советую.

Судья уже был осведомлен о тюремных похождениях подсудимого. Он не сомневался в том, что тот не сбежит, скорей уж от него сбегут. Если смогут. Если успеют.

— Вы часто приглашаете в гости государственных преступников? — невинно поинтересовался Якш, переступая порог дома господина судьи.

Он смотрел на судью так простодушно-искренне, как умеют только самые отъявленные мошенники. Впрочем, по глазам мошенников, конечно, если они истинные мастера своего дела, а не жалкие недоучки, обычно ничего не удается прочесть, а в глазах Якша победно плясала ехидная ухмылка.

— Скромнее надо быть, сэр, — ответно ухмыльнулся судья. — Ну какой из вас, к чертям, государственный преступник?

— Ну вот, — пригорюнился Якш, — стараешься, стараешься, а потом выясняешь, что из тебя даже преступника завалящего не вышло. Жизнь была прожита почти зря…

— Ну, положим, завалящего преступника можно сделать почти из кого угодно, было бы желание! — рассмеялся судья. — Прошу вас, проходите!

Широким жестом радушного хозяина судья указал на лестницу, ведущую на второй этаж, и ошарашенно смолк. Потому что Якш не пошел вверх по этой лестнице. Вместо этого он вдруг опустился на колени, внимательно разглядывая резные деревянные ступени.

Судье мигом припомнилось то, что произошло в тюрьме. Он замер, внутренне готовый к тому, что Якш вот-вот подхватится и мигом разберет лестницу по досочкам, ругая худую работу. А потом самым безапелляционным тоном потребует сотворить на месте того, на что недостойна наступить нога истинного мастера, настоящий, доподлинный шедевр.

Судья вздохнул.

Лестницу было жаль. Построенная лучшими городскими умельцами, она нравилась господину судье. Вот просто нравилась — и все тут. Наверное, можно и лучше сделать, но ему нравилась именно эта. Неужто его гость прямо сейчас примется ее разбирать? Неужто не прислушается к смиренным просьбам хозяина?

Рука Якша осторожно погладила ступеньку.

Господин судья медленно выдохнул. Ему показалось, что его странный гость ласкает лестницу, как живое существо.

— Какое… какое потрясающее мастерство… — вымолвил наконец Якш.

И судья вздохнул с облегчением. «Не станет разбирать! Не станет!»

— Какое… какое невероятное владение формой. Сотворить такое из камня — проще простого, а вот дерево… Капризное, непредсказуемое дерево… то слишком хрупкое, то чересчур твердое, то невыразимо, неожиданно мягкое… какой же точной должна быть рука мастера, каким верным глаз и сколь неколебимым дух, чтобы сотворить все это! Какое счастье, должно быть, жить в одном доме с таким… с такой красотой. Она — как песня, — помолчав, закончил Якш.

Судья только головой покачал в изумлении.

— Я… рад, что вам нравится, — наконец нашелся он.

— И это правильно, — кивнул Якш. — Радоваться — гораздо лучше, чем гордиться. Я так долго не понимал этого: гордился, гордился… а теперь только радуюсь. Вот как сейчас.

Судья не нашелся, что сказать, он только повторил приглашающий жест рукой.

— Для меня будет истинным наслаждением воспользоваться такой невероятной лестницей, — сказал Якш, делая первый шаг.

Судья последовал за ним.

— Кстати, если не секрет, — вдруг спросил судья, — Трамп, сын Уинта, что это означает в переводе с гномского?

Якш вытаращился на него в немом изумлении, а потом ответил:

— Путник. Сын ветра, — промолвил бывший владыка. — Ну, то есть бродяга.

— Ясно, — кивнул судья.

— А откуда… — начал Якш.

— Как я угадал, что это на гномском?

«А ты попробуй не угадать! Кто еще станет восторгаться обыкновенной работой по дереву и свысока, пренебрежительно хаять любую каменную работу, да еще и браться ее переделывать без спросу! Да при этом быть таким низеньким и бородатым крепышом. И таким занудой. Да при этом называть себя звучным иностранным именем. Да если б я в жизни гномского не слышал, и то…»

— Да, — сказал Якш.

«Так как ты угадал? — читалось в его глазах. — Как?»

— Нравится мне ваш язык, — ответил судья. — Жаль только, что учебников хороших днем с огнем не сыщешь, одни разговорники, да и то все больше торговые…

Якш сидел, удобно устроившись в уютном невысоком кресле напротив господина судьи. Сидел. Молчал. Хорошо ему было.

Замечательный дом у господина судьи. Кресла великолепные, лестница — просто потрясающая, резной столик, что меж креслами, тоже замечательный, отличная работа.

А еще в камине горит огонь, который просто не может быть некрасивым, господин судья ведет неторопливую беседу с гостем, что само по себе очень приятно. Приятно, когда собеседник умный. Умный собеседник — дар Богов.

Дочка господина судьи пришла. Принесла кувшин вина, подогретого, и какие-то закуски. Хорошая девушка, сразу видно. Поклонилась гостю, как у людей водится, что-то молвила и сразу ушла. Стесняется. А раскраснелась-то как. Аж приятно. Сразу моложе себя чувствуешь. Замуж пора красавице. Право слово — пора.

— Замуж пора, — глядя вслед дочери, задумчиво сказал судья. — Убей Бог не пойму — за кого.

— Пусть сама решает, — посоветовал Якш.

— Сама? Девчонка. Что она может решить?

— Может, — убежденно ответил Якш. — Именно сама и может. Мы ведь тоже думали, что женщины ничего не решают. Не могут решать. Их дело — детей рожать, не более. Если бы они и сами так думали — не было бы сейчас гномов.

— Я ведь толком и не слышал эту историю! — оживился судья. — Расскажете? Или это секрет?

— Ну, отчего же секрет? — усмехнулся Якш. И рассказал.

Называться только не стал. Ни к чему господину судье знать, что он принимает у себя бывшего владыку, бывшего короля по людским меркам. Лучше остаться простым гномом. Простым гномом по имени Трамп, попавшим в непростое положение. Тем более что так оно в общем-то и есть. На данный момент он обыкновенный работник, точней несостоявшийся работник, находящийся под следствием по делу о нанесении умышленного вреда городу в целом и своим коллегам в частности. Вот так-то. А владыка Якш остался в прошлом. Далеком-далеком прошлом. А прошлое — не угли камина, нечего его ворошить.

Лучше поболтать о чем постороннем. О мастерстве, например. Удивительное дело, судья вроде бы не должен разбираться в тонкостях обработки камня, в хитростях ковки металла и прочих гномских ремеслах. Да он и не разбирается, конечно, откуда ему? Вот только отчего же он все-все понимает? И ведь на самом деле понимает. Не просто сидит, кивая с умным видом, а вопросы задает, да такие вопросы, из которых сразу видно — не зря слушает, понимает, запоминает, сопоставляет. Откуда он такой умный? И почему ему все-все интересно? И то, и это, и вон то тоже? А вот это, пожалуйста, еще раз и поподробней!

Может, у него гномы в роду были?

Или он просто педант и зануда, каких мало?

А может быть, дело в том, что если ты мастер в своем ремесле, то тебе и все остальные ремесла интересны, сколь бы их ни было, и поговорить с другим мастером равно приятно, о своем ли деле, о чужом ли… а вот если ты бестолочь, то и говорить тебе не о чем, да и жить скучно.

Придя к такому выводу, Якш заговорил с хозяином о законах и судопроизводстве.