Ожерелье Дриады - Емец Дмитрий Александрович - Страница 59

• Предыдущая
• 59/64
• Следующая

– Что ж ты грыбочки-то топчешь?.. Ты их сажамши?

Поохав, выудила из-под ноги у него свинушку и, уже отходя, сказала негромко:

– Видишь раздваивающуюся сосну? Когда будешь рядом, переруби ее, но не раньше, чем я в следующий раз наклонюсь. А ты, девкя, собаку свою придержи, чтоб не мешалась! А то смотри: помрет собака!

Арей не переспрашивал. Варваре, стоявшей рядом, почудилось, что он ничего не услышал. Во всяком случае, на сосну он даже не взглянул. Обычной своей усталой походкой, шаркая по траве, он прошел мимо молодой сосны, чудом уцелевшей в центре вырубки. Варвара наблюдала за ним, удерживая за ошейник Добряка.

Мамзелькина, поправляя рюкзачок, обогнула кустарник, косой развела ветки и наклонилась, будто за грибом. В следующее мгновение Арей, с ленцой обернувшись, сделал быстрое движение. Меч возник в его кисти уже во время соприкосновения со стволом. Варвара увидела длинную, точно из тусклой меди, выкованную полосу, исчезнувшую быстрее, чем она успела ее рассмотреть.

Несколько мгновений перерубленная сосна стояла, словно определяясь, куда ей упасть, после чего начала клониться в сторону кустарника. Ствол еще не коснулся земли, а Аида Плаховна с невероятной для рассыпающейся старухи резвостью скакнула в самый центр хвойного облака и, теряя рюкзак, покатилась по траве.

Когда Арей и топающий ножищами Зигя подбежали, Мамзелькина уже стояла и, стряхивая с юбки прилипшие сосновые иголки, держала за ворот длинноносую дамочку с красноватым, будто чешуйчатым, лицом и спутанными волосами. Дамочка, не переставая, верещала, болтала ногами и пыталась перехватить Плаховну за кисть, чтобы вцепиться в нее острыми зубами.

– Дриада! Вот так встреча! И, главное, раньше светлых! – медовым голоском произнес Пуфс, свешиваясь с плеч Зиги. – Вам медаль, Аида Плаховна!

– Сябе мядалю оставь! Нам побрякушки ни к чяму! Мядовухой бяру! – отказалась Мамзелькина, встряхивая дриаду как котенка.

Скатившись с плеч Зиги, Пуфс попытался сорвать с шеи у дриады ожерелье. У него не получилось, и он решил, что это оттого, что мешает голова. Не задумываясь, Пуфс выдернул из воздуха короткий кривой нож, точно в насмешку изъеденный по краям кариесом ржавчины, и, перехватив его лезвием к себе, вознамерился отмахнуть ей голову.

Репейная дриада закрыла глаза, не переставая визжать и биться. Арей по знаку Мамзелькиной двумя пальцами поймал карлика за запястье. Зигги хрипел и, наливаясь кровью, тянулся ножом к горлу дриады. Он был похож на домашнего зверька, который, прокусив хозяину ногу, отведал вкус крови и впал в остервенение.

Зигя, с которым у Пуфса не было прямого физического контакта, трусливо отворачивался, дрожал и закрывал лицо руками. Он снова был маленьким ребенком, не выносившим драк.

– А ну отпустил меня! Ж-живо! Убрал руку! – верещал Пуфс.

– Аида, а правда: зачем мы ему мешаем? – поинтересовался Арей.

Как истинный страж мрака, он не видел в том, чтобы отмахнуть дриаде голову, ничего особенного. Просто мелкую причуду не вышедшего ростом начальника.

– Ты что, еще не понял? Она и ожерелье – одно целое! Дают друг другу жизнь! Убей ее – останешься с носом! – насмешливо заявила Мамзелькина.

Арей недоверчиво пригляделся и обнаружил, что старуха не ошиблась: концы ожерелья выходили из шеи дриады, словно вырастали из нее.

– Убери нож, Пуфс! Это я тебе как советник советую! Хочешь долго жить: избегай ножей, вилок и прочих кухонных опасностей! – веско сказал Арей.

Зигги разжал пальцы. Желая оказать мечнику услугу, Варвара наклонилась поднять выпавший нож, но прежде чем она это сделала, барон мрака без церемоний наступил ей на запястье.

– А-а! Вы что, озверели? Больно!

– Не надо этого трогать! – попросил Арей, отпуская руку Пуфса.

Варвара, морщась, растирала кисть.

– Ну нельзя и нельзя! А словами слабо объяснить?

– Нога порой бывает убедительнее языка. Говоришь: языком «нельзя» – не слушают, объясняешь ногой – всем сразу все понятно, – сказал мечник.

Взяв голову Варвары, он бесцеремонно повернул ее в сторону. Кривой нож Пуфса поспешно зарывался в землю. На нож он уже походил мало, а больше на крупную многоножку с дрожащей, как желе, оранжевой спиной и короткими ядовитыми отростками по центру.

Пуфс с любопытством помял одну бусину. Та оказалась мягкой и податливой.

– Надо же! Репейник без колючек! – пробормотал он.

Дриада перестала визжать и недоверчиво открыла один глаз.

– Я сама по себе! Не свет и не мрак! Даром услуг не оказываю! – вызубренно сказала она, на глазах наглея.

– А даром ничего и не будет, – заверил ее Арей.

В руке его возник меч. Дриада скосила на клинок умные глазки и поспешно добавила:

– Вы меня уговорили, негодник! Но все же я требую уважения! Напоминаю: к свету я не имею никакого отноше…

Арей утомился слушать болтовню. Оглушив ершистую дамочку рукоятью меча, он взял ее за ногу и перекинул через плечо, как дохлую выдру.

– Приятно, когда кто-то верит в нейтралитет. Это наш практически нескончаемый резерв, – заметил он.

Добряк огромными скачками носился по поляне. Весело прикусывал Зигю за пятку и удирал, а радостный гигант мчался за ним, прыгая и пытаясь ухватить Добряка за заднюю лапу.

– Интеллектуальное равенство – центральное условие полноценной дружбы, – заметил Арей.

Кислый, как десять кило квашеной капусты, Пуфс сидел и чего-то ждал. Варвара заметила, что оводы на него не садятся, а облетают стороной. Прасковья, получившая силы Наты, Чимоданова и Мошкина, вслушивалась в себя. Была рассеянна и печальна. Особого торжества в ней не ощущалось.

Арей, на плече которого по-прежнему болталась оглушенная дриада, посматривал на Пуфса вопросительно, не понимая, чего тот ждет. Пора бы уже, кажется, и в Москву.

Аида Плаховна бочком приблизилась к Арею. Сама старушка все еще паслась с ними, хотя коса ее то и дело исчезала, отправляясь трудиться.

– Ну и что ты собираешься делать? – поинтересовалась она вполголоса, чтобы не обременять Пуфса излишними знаниями.

– Ясно что. Возьму бусину!

Мамзелькина посмотрела на Варвару, убеждаясь, что та далеко и не может их слышать.

– Для нее, конечно?

– Да.

Аида Плаховна деловито погладила свой острый подбородок.

– Оно, конечно, ногти грызть не запретишь, да тока консерва она и в Африке консерва, – напомнила она.

– А тебе что за дело? Ее эйдос и так отойдет к мраку. Она обречена, – резко ответил мечник.

Цепь дарха глухо звякнула у него на шее.

– Ну-ну, ты-то откуда знаешь? Свет не выпустил бы ее в мир, если бы у нее не было шансов. У каждого свой дар. Обделенных нет. Обделен только тот, кто считает себя обделенным, – заметила Мамзелькина.

Колючая Варвара ей нравилась. Возможно, старухе она напоминала ее саму.

– Я в курсе, но она все равно обречена! – отрезал Арей. – С такой вспыльчивостью, с таким упрямством! И нечего на меня смотреть. Думаешь, я не понимаю, куда ты клонишь? К твоему сведению, я не таскаюсь по Подземью и не хватаюсь, как болван, за тесак каждые двадцать минут!.. А держит она его как? Как она его держит?! Перестань хихикать, тебе говорят!

– Ну хорошо, – миролюбиво согласилась Мамзелькина. – Ты обозлен на свет, обозлен на мрак – тотальные такие обижульки в стиле подростка, у которого родители за хамство отняли мопед. Ну тогда почему бы тебе не сказать ей правду? Подойди к ней и давай: «Варвара, я все решил! Хочу подсадить тебя на магический протез, который поможет тебе прохромать лет эдак „дцать“. Потом придет вот эта тетя (тут можешь показать на меня), и дальше все будет быстро и не больно, потому что у нас с ней алкогольная дружба. А затем, если меня не зарубят раньше, потому что я все время нарываюсь, ты окажешься в моем дархе. Хотя там все равно будет плохо, потому что дарх – он сам по себе и сильнее меня, и я не могу контролировать того, что в нем происходит».

Арей посмотрел на ногу дриады. Пальцы на ноге шевелились. Оглушенная особа мало-помалу приходила в себя.

• Предыдущая
• 59/64
• Следующая