Ожерелье Дриады - Емец Дмитрий Александрович - Страница 57

• Предыдущая
• 57/64
• Следующая

Даф подняла руку и сдула с нее комара.

– Голос из мусорки? Это уже интересно. Что же сообщит голос из мусорки?

Меф отнесся к укусу спокойно.

– Ну не умею я объяснять!.. Хочу одно сказать – получается другое. Я как здоровенный дворовый пес. Ворвусь в комнату, толкну кого-нибудь носом, на кого-то тявкну, кого-то повалю и потом удивляюсь, почему меня в очередной раз прогнали веником во двор… – продолжал путаться он.

– Про песиков – это к ветеринару! – проговорила Даф.

Она сама не понимала, почему ее тянет дерзить. Особенно сейчас, когда Меф постепенно подходил к самому важному. Наверное, просочившийся в кровь мрак заставлял.

Буслаев наклонился вперед, как человек, который идет против ветра.

– Ты мне нужна, – сказал он, ворочая слова, как камни.

Дафна, хотевшая сдуть очередного комара, забыла это сделать и позволила комару сосать ее кровь дальше.

– Это мужской вариант: «Я тебя люблю»? – уточнила она, стараясь, чтобы счастье в голосе не было таким явным.

– Почему мужской? – растерялся Меф. – То есть да, мужской. В общем, я тебя люблю.

Даф вздохнула.

– В общем, я тебя тоже люблю, – сказала она, подумав про себя, что это было самое бестолковое объяснение в мире.

Ни черного фрака, ни роз, ни краснопяточного амура с натянутой до уха тетивой мощного лука. Зато с комарами, костром и Улитой в десяти метрах, которая вот уже целую минуту безуспешно колотила тупым ключом по банке с тушенкой.

– Где этот Чимоданов? Пусть он откроет ее топором! – нетерпеливо вопила она.

Петруччо не отозвался. Евгеша вспомнил, что минут пять назад он ушел в лес. Прождав какое-то время, стали кричать, потом отправились на поиски. Пока разыскивали Чимоданова, пропал Мошкин. Немного погодя Корнелий и Дафна заметили, как в соснах мелькнули две фигуры, в одной из которых они узнали бывшего начальника русского отдела мрака.

Даф была без флейты. Пока же Корнелий тряс свою, избавляясь от залепившего ее риса, стрелять стало уже не в кого. После безуспешной погони все вновь собрались у костра.

– Допустим, это действительно был Арей. Ну и зачем ему Мошкин, Вихрова и Чимоданов? А почему тогда меня не выкрали? Что у них есть такого, чего нет у меня? – ревниво спросила Улита.

– Кое-что есть, – сказал Эссиорх рассеянно.

Он старался связаться с валькириями.

Ната, Мошкин и Чимоданов, переглядываясь, стояли перед Пуфсом. Арей сидел в стороне, на камне. Варвара возле него. Зигя, скучая, отковыривал от сосны кору. Нашел жука-пожарника, понюхал его и сунул в рот.

– А я жука съел, мама! – похвастался он.

Пуфс посмотрел на луну, отразившуюся в его темных очках двумя плоскими золотыми блинами. Даже ночью он был в очках.

– А ведь уже полночь! – произнес он, точно намекая на что-то.

– Ластовый день джулая! Ластовый день джулая! – пакостно запел Ромасюсик.

Мошкин понял, что терять им уже нечего. Такого ощущения обреченности у него не было никогда в жизни. Даже сомнения все вдруг ушли. Какие могут быть сомнения, когда ты летишь с крыши головой вниз?

– Мы в лесу! Трейлер сюда не пройдет! – крикнул он, сам не слыша своего крика.

– Какой трейлер? – не сразу поняла Мамзелькина.

– «Вольво», водитель Зы-зы-зуев…

– А, этот! Да не было никакого трейлера! Точнее, и грузовик был, и Зуев такой есть, да не про вашу честь, – хмыкнула Аида Плаховна.

– Как так? – растерялся Мошкин.

Мамзелькина протянула сухую ручку и извлекла свиток. Мошкин, Ната и Чимоданов со страхом наблюдали, как он стремительно раскручивается. И вот уже их фамилии вспыхнули в темноте. Тогда Аида Плаховна сунула руку в рюкзак и, порывшись, извлекла скомканный мужской галстук. Плюнула на него, как и Арей некогда плевал себе на палец, и провела галстуком по свитку. Чимоданов увидел, как буквы его фамилии поплыли.

Вначале уплыло «Чи», затем «мо», прочие же буквы растаяли и смазались, незаметно превратившись в совсем другое, иностранное, ничего не говорящее ему имя.

– То же и с остальными. Немного белил, а затем новая надпись сверху. Несложная работа… – пояснила Мамзелькина. – С каких это пор мрак решает, кому жить, а кому умирать? Сколько надо было мухоморов съесть, чтобы в это поверить?

– Вам просто нужно было, чтобы я за ними следила, да? Клопа вашего вонючего кровью кормить? – не сдерживаясь, крикнула Вихрова.

– И это тоже, – сказал Пуфс. – Но все же важнее было другое: очевидное предательство, какое и свет не сможет оспорить. Такое, чтобы вы все втроем о нем знали и все на него пошли…

– Когда мы предавали? – угрюмо спросил Чимоданов.

– Ну здрасьте! А клещ из Тартара? А согласие быть со светом, но работать на мрак? Разве это не предательство?..

– А вам-то какая выгода?

– Да такая и выгода. Вы забыли вернуть кое-что чужое, – вкрадчиво напомнил карлик.

– Что вернуть? – огрызнулась Ната. – Эйдосы? Они не ваши!

– Твой эйдос, киса, и так нам когда-нибудь достанется. Особо не обманывайся, – небрежно заверил ее Пуфс. – Пока же нам нужно нечто не менее ценное. Бывшие способности Кводнона!

– Вы их не получите! А отнять их нельзя! – упрямо заявила Ната.

– Нельзя отнять чужое, а свое забрать всегда можно. Вы сами их нам отдали своим предательством… Прасковья! – нетерпеливо окликнул Пуфс.

Совсем близко от своего лица Ната увидела широко распахнутые, жуткие глаза наследницы.

– Пощади! – не помня себя, шепнула Вихрова.

– За что тебя щадить-то? Ты для меня ничего не сделала. Где мой Меф?

– Мы плыли в разных байдарках, – поспешно сказала Ната.

Прасковья не ответила. Ее глаза расширились, стали страшными, как у совы. Ната закричала, рванулась, попыталась хотя бы не смотреть в зрачки, но собственные веки уже не подчинялись ей. Мгновение – ее наполнила чернота, она покачнулась и упала, ощутив себя воздушным шаром, в который вогнали иглу.

А Зигя уже подтаскивал к Прасковье Чимоданова и Мошкина. На плечах у гиганта прыгал Пуфс.

– И этих двоих сюда! А ведь, пожалуй, Прасковья теперь станет сильнее Мефа! – услышал Евгеша голос карлика.

Когда Мошкин очнулся, первым, кого он увидел, был Чимоданов. Тот стоял у сосны, мутузил дерево ободранным кулаком и всхлипывал. Евгеша даже не сразу понял, что это за звук.

– Очухался? – мрачно спросил кто-то.

Мошкин повернул голову и увидел Нату. Вихрова мрачно сидела на земле и, зачерпывая хвою, насыпала ее себе на колени.

– А где Арей? Прасковья? – спросил Мошкин.

– Нету их, – ответила Ната серым и опустелым голосом. – Чего им тут теперь делать? Тю-тю.

Евгеша недоверчиво моргнул. Он попытался призвать шест, но с равным успехом мог бы окликнуть и луну. Чимоданов перестал избивать дерево. Повернулся.

– Ну что, идем, что ли! А то я замерз и жрать охота, – сказал он решительно.

– Куда, к Эссиорху и Буслаеву?

– Да ну их! Нужны они теперь! В Москву уж лучше и по домам, – проговорил Петруччо, махнув рукой.

– Что, пешком в Москву? – не понял Мошкин.

Чимоданов обозвал его дураком.

Евгеша шагал молча. Ната и Петруччо ругались и грызлись, ища виноватого. Получив друг от друга кучу словесных тумаков, сошлись на том, что виноват во всем безответный Мошкин. Часам к восьми утра они вышли на грунтовую дорогу.

Послышался гул грузовика. По грунтовке, грохоча, медленно тащился «Урал»-лесовоз, груженный бревнами. Вихрова выскочила перед машиной и замахала руками, как мельница.

Лесовоз остановился с неохотным скрежетом.

– Чего надо? Подвезти, что ль? – крикнул, выглянув, парень в кепке.

– К железной дороге. На станцию, – сказал Чимоданов.

Ната по привычке выдала лицом атакующую волну. Прежде такой дозы магии хватило бы, чтобы парень, бросив грузовик, на руках донес ее до Красной площади. Сейчас же он только гоготнул и нетерпеливо хлопнул ладонью по гудку.

– Че кривляться-то? На бревна полезайте и держитесь, чтобы не сбросило. До Салавири довезу, а дальше уж на рейсовом автобусе, – решительно сказала кепка.

• Предыдущая
• 57/64
• Следующая