Ожерелье Дриады - Емец Дмитрий Александрович - Страница 52
- Предыдущая
- 52/64
- Следующая
Варвара удивленно воззрилась на нее, желая спросить, откуда бабулька знает, что и где стоит в магазине, который старушка и снаружи-то едва видела. Но спрашивать не стала, выразительно хмыкнула и пошла.
– Запустил ты девчонку! Характера столько, что ветер подует – до потолка взлетит! – заметила Мамзелькина, провожая ее взглядом.
– Это все свет! – с гневом заявил Арей. – Вырастили из девчонки непонятно кого! Хамит, не слушается! Разболтанная, своевольная! В одно ухо влетает – в другое вылетает!
Плаховна сочувственно закивала.
– Ох уж этот свет! Монстров плодят, натурально! И главное, в кого бы! Такой спокойный тихий папа! Хоть бы ножкой когда на кого топнул! Хоть бы муху обидел! – согласилась она.
– АИДА!
– Да что ты меня все аидкаешь! Плаховна я! Дурачишь ты меня, Арей, ой дурачишь!
Мечник напрягся.
– Это еще почему?
– Да вот с дриадой. Я-то ее для Лигула ищу: его приказ. Доверяет он моему чутью. А ты ведь свой интерес имеешь.
– Какой? – жадно спросил Арей.
Аидушка протянула руку и задиристо толкнула его кулачком в плечо.
– А то сам не знаешь! Ежели девчонка привяжется к тебе, хотя бы и не зная, кто ты, ее эйдос начнет темнеть! А он и так дохлый совсем, больной, половинчатый. Сам подумай: много б тебе за него дали, если б ты на него меняться с нашими стал, не говоря, чей он? Силенок-то в нем, как в квелой курице! Ярким-то эйдосом звезду новую зажечь можно, а этим мопеда, извиняюсь, не заведешь!
Арей засопел. Одно дело – знать правду самому, и совсем другое – ее услышать.
– Меф-то со мной сколько общался, и ничего! Не потемнел! – сказал он хмуро.
Мамзелькина хихикнула.
– Ты мужской эйдос с женским не сравнивай – это все равно как сухарь и сдобная булка. Сухарь лежит себе месяцами – полеживает, только больше еще черствеет, а в булке едва зараза какая заведется – моментально вся в плесени!.. Да и с Мефом-то Дафна рядом была, выправляла. Ты на Вихрову посмотри! Вроде как и не привязывалась к тебе, а эйдос-то едва чадит. Проку от него! Вот народ и не зарится.
Плаховна перестала хихикать и удивленно вслушалась в себя: не звякнет ли копилочка. Нет, не звякнула. Арей молчал.
– Ну а если ожерелье дриады раздобыть – это как рыбу, чуток подпорченную, в морозилку засунуть. Все процессы в эйдосе законсервируются. Замрет как есть на долгие годы. Даже если тебя убьют, мрак его не скоро получит, хотя бы Лигул к ней из-под земли тоннель прогрыз, – лукаво продолжала Плаховна.
Арей старался не смотреть на нее. Старуха читала его как открытую книгу.
– Да только тут какая штука! – коварно продолжала Мамзелькина. – Не только темнеть, он и светлеть не сможет! Сил-то от бусины у него не прибавится. Консерва она консерва и есть! Мумия-то фараонова не сказать что гнилая – так ведь и жизни в ней нет!.. А как тело умрет – все равно консервированный эйдос мраку отойдет!
– Аида! Что-то ты много о моей дочери волнуешься! – с подозрением сказал Арей.
Аида Плаховна вздохнула.
– Да я и сама дивлюсь! Не скажу, что совесть мучит, да все ж покусывает. Жену-то твою с девчонкой я тогда скосила, хоть на Яраате, возможно, и больше вины… Да и тебе, рубака глупая, я добра желаю. Хо-хо! Мрак: а друг другу добра желаем! Нет чтобы зла пожелать!
Арей от слов Мамзелькиной не расчувствовался, поскольку знал, что слово у нее словом, а дело делом. Велят скосить – скосит, велят погодить – погодит.
– Надолго ты с нами? – спросил мечник.
Прежде чем отвечать, Мамзелькина на миг закрыла глаза. Должно быть, у нее был срочный вызов. Не прошло и секунды, как она, преспокойно поправив рюкзачок, сообщила, что сама пока не знает. Как коса велит, так и поступит. Опять же дриаду велено найти.
– Ясно, – сказал Арей угрюмо.
Уже минуту некая мысль не давала ему покоя. Раза два он быстро посмотрел на Аиду, после чего, протянув руку, попросил:
– Ну-ка, дай посмотреть твой свиток!
Старушка замотала головой:
– Не имею права! Секретная документация!
– Плаховна! – настойчиво повторил Арей.
– Не могу! И не проси! Меня за такое по головке не по… ик!.. Не положено!
– Аида! А ведь все эти коньячки дешевые – дрянцо! Из моего маленького дубового бочонка ты и не пробовала толком!.. – сказал Арей.
Мамзелькина забеспокоилась. Острый носик ее вспыхнул и погас.
– Нет у тебя больше никакого бочонка! У тебя и резиденции нету больше! Выперли тебя! Че я, не знаю? – заявила она решительно.
Арей молчал.
– За такие дела, знаешь, что бывает? – снова сказала Мамзелькина.
Мечник рассеянно посмотрел в окно. По шоссе проносились машины. Через лесок, в поселке, коптила небо труба котельной.
Аида Плаховна заволновалась, зашевелилась на сиденье и в волнении уронила рюкзак. Из бокового кармана выпрыгнул свиток. Перелетел через спинку переднего сиденья, упал на колени мечника и сам собой развернулся на нужном месте.
– Ох! Руки крюки! – переполошилась Мамзелькина. – Не видел, куда упало?.. Ты уж найди поскорее, а то я сослепу-то и не вижу!.. И если про бочонок забудешь да сироту обманешь, не будет тебе на этом свете счастья! Ох не будет!
Не вслушиваясь в кудахтанье Мамзелькиной, Арей быстро пробежал свиток глазами. Прочитав про Нату, Мошкина и Чимоданова, он задумчиво поскреб запись ногтем, зачем-то лизнул палец и осторожно провел по первой букве в имени Чимоданова. Кивнул своим мыслям, коротко оглянулся на Мамзелькину и внезапно сильным движением ладони заставил свиток проматываться.
Свиток вращался не просто быстро, а с нереальной, пугающей, неправдоподобной скоростью. За несколько секунд размоталось не меньше десяти километров. В машине это, разумеется, не уместилось, и свиток запрудил всю стоянку. Должно быть, он был реален даже для людей, потому что, увидев эту дикую и все растущую гору, парень, заправлявший перед ними «Газель», отскочил и, прижавшись спиной к колонке, точно оружие, выставил заправочный пистолет.
– А ну дай! Мы так не договаривались! Ишь ты, шустрый! – сказала Мамзелькина очень строго.
Она хлопнула сухими ладошками, и свиток сам собой исчез из рук Арея. Мечник не протестовал. Он просмотрел уже достаточно, чтобы понять: его дочери в списке нет. Во всяком случае, до следующей зимы. Настроение у него улучшилось.
Из магазина показалась Варвара. Под мышкой у нее был коньяк для Мамзелькиной, в левой руке – большой пакет, в правой – покрытый целлофаном лоток с сырым мясом. Сообразив, для кого лоток, Добряк нетерпеливо залаял и стал вертеться в багажнике, заметно сотрясая машину.
Варвара бросила Добряку мясо, которое тот проглотил не жуя, оставшись таким же тощим. Тем временем его хозяйка через открытое окно задней двери вручила Мамзелькиной бутылку и, пожелав ей: «Спивайтесь на здоровье!», плюхнулась на водительское сиденье.
– Куда сдачу девать? – спросила она у Арея.
– Оставь себе!
– Нет уж! Мне чужого не надо! Богатейте! – заявила Варвара и уронила на ладонь мечнику пятачок.
Все это означало, что после Варвары сдачи не остается.
– Как, и это все? Я же много дал! – заинтересовался Арей. Денег ему было не жаль, но проснулась отцовская любознательность.
– Ничего себе много! Только на одну шоколадку и хватило. Ну, не считая мяса. Правда, я еще купила топор, дрель, сухое горючее, пилу, ножницы по металлу, резиновый клей и кое-что по мелочи, – пояснила Варвара.
Арею стало ясно, почему она закинула пакет в багажник, не опасаясь, что полуголодный пес в него залезет. В пакете не было ничего съедобного.
– Поехали! – сказал он хмуро.
Мечник бы больше обрадовался, узнав, что Варвара купила духи, шампунь или дамский журнальчик с попсовыми текстами и множеством гламурных картинок. А то топор и сухое горючее – это же надо!
Машина выехала со стоянки и, набирая скорость, устремилась к Мурому. Засидевшийся Добряк топтался в багажнике. Аида Плаховна переливала коньяк из бутылки во фляжку, ворча, когда их подкидывало на колдобинах.
- Предыдущая
- 52/64
- Следующая
