Ожерелье Дриады - Емец Дмитрий Александрович - Страница 27

• Предыдущая
• 27/64
• Следующая

Валькирии и оруженосцы толпились в зале ожидания Казанского вокзала, то и дело выглядывая на перрон, где на первый путь должны были подать поезд. Состав пока не подавали, хотя на табло он уже был объявлен. Рюкзаки свалили в кучу, на самом верху которой, как упадочный римский император на персидских коврах, возлежала валькирия ужасающего копья Радулга.

Дождь все продолжал лить. На небе явно забыли устранить течь и сбрасывали в дыру над Москвой лишнюю воду. Отбомбившиеся тучи отжимались, как тряпки, и уступали место следующим, подходившим с северо-востока. Не зная, куда ей деться, вода закручивала на площади водовороты, обрушиваясь на пути.

– Для похода самое подходящее время! Можно собирать байдарки и сплавляться сразу по шпалам! – шутил Вован.

Шутка была, мягко скажем, на троечку с метровым минусом, но смеялись ей долго и неискренно, после чего многим захотелось вернуться домой.

Каждая из валькирий, дожидаясь поезда, делала что-то свое, в меру сил и интересов. Хола и Ильга – обе с трубками у уха – предупреждали кого-то, что едут в такую глухомань, где может не быть связи.

– Кому вы там трезвоните? – спросила валькирия золотого копья.

– Тихо! Начальству, – закрывая динамик, пугливо прошептала Хола.

– А я тогда кто? – возмутилась Фулона.

Хола и Ильга притихли и, чтобы не попадаться ей на глаза, попятились за гору рюкзаков. Бэтла скромно примостилась на байдарках и что-то жевала. На нее орали, чтобы она не трогала раскладку.

– Это вне раскладки! – оправдывалась Бэтла.

– И вне раскладки не трогай! – велели ей. – Когда на тебя смотришь, то сразу трескать хочется, а если все сейчас начнут трескать, то в поход не с чем будет идти!

Бэтла, тоскуя, оторвала бутерброд от губ.

– Сложные вы все какие-то! Тошно с вами! – пожаловалась она.

Таамаг поймала за ухо несовершеннолетнего вокзального воришку и теперь размышляла, что ей с ним делать. Воришка плаксиво называл Таамаг тетенькой и утверждал, что перепутал ее рюкзак со своим.

– Что, правда? К твоему тоже привязаны топор и штыковая лопата? – умилялась Таамаг.

Гелата и ее оруженосец стояли в стороне и, выясняя отношения, вели таинственные разговоры. При этом Гелата для большей доходчивости откручивала здоровяку пуговицу. Таинственные же разговоры были примерно такие:

– А ну смотри на меня бесстыжим своим конъюнктивитом! Помнишь, о чем я тебе говорила, когда ты говорил, чтобы я больше тебе этого не говорила?

Рыжий мычал и пытался высвободить пуговицу. Заметно было, что он давно все забыл. Внезапно Гелата оставила оруженосца в покое и издала радостный крик.

Через зал ожидания Казанского вокзала шел Багров. Рядом шлепал ластами Антигон под мороком дошкольника.

– Вот уж кого хлебом не корми – только дай помокнуть! – завистливо произнесла Ламина.

Волчица, без особого бунта идущая у ноги Матвея, была в наморднике и в чем-то вроде синей попоны. Все это маскировало ее ровно настолько, чтобы не вызывать на вокзале нездоровой паники. Багров издали махнул валькириям и вышел под дождь. На страдающем лице его было буквально написано, что не тот ослевич, кто себя не любит, но тот, кто любит себя слишком сильно. Себя надо умеренно ненавидеть – это самый правильный градус.

– Нужно было достать ему бумажку, что это собака-поводырь! А то не пустят еще в вагон! – озабоченно заметила Фулона.

– А чего они тут вообще делают? Ну, эти двое? – спросила Хола.

– То же, что и мы. Едут! Только в другом вагоне! – веско сказала валькирия золотого копья.

Хола притихла. Она вспомнила, что это Фулона сегодня утром неожиданно разыскала Багрова и велела ему отправляться с ними. На одиночку у нее были особые надежды.

Вокзальный динамик захрипел и пугающе бодрым голосом сообщил о прибытии поезда до Сергача. Радулга встрепенулась.

– Это наш! Все! Почапали! – крикнула она.

– Какое «почапали»? Мы же до Мухтолова едем! – возмутилась Таамаг.

– Рада за тебя! Мы до Мухтолова, но поезд на Сергач! – нетерпеливо отрезала Радулга.

Таамаг такой тон не понравился, и она зашагала к валькирии ужасающего копья прямо по рюкзакам:

– Ты это мне? Ты с кем разговариваешь?

– А что я такого сказала? Что поезд до Сергача! – вознегодовала Радулга, в свою очередь выдвигаясь навстречу Таамаг.

– Мне плевать «что»! Главное – как!

– А ты себя слышала? – рассердилась Радулга. – Можно подумать, ты сама сильно вежливая!

Между ними оказалась Фулона.

– Все, девочки! Убивать друг друга будете в поезде! А теперь берем вещи – и живо в вагон! – сказала она властным тоном тренера женской волейбольной команды.

Радулга и Таамаг неохотно повиновались.

– Ничего не поделаешь! Женский коллектив!.. Помоги мне с рюкзаком, а то все запуталось! – шепнула оруженосцу Бэтла.

Тот, только что взваливший на плечи байдарку, послушно опустил ее и стал помогать.

Поезд до Сергача был одним из тех пенсионеров, что вечерами расползаются со всех московских вокзалов, останавливаясь на всяком мелком полустанке. Рядом со щегольскими фирмачами, идущими в Казань и Арзамас, он казался возмутительно дряхлым.

Раздолбанный, пахнущий старыми одеялами и хлоркой из туалетов, он верно и надежно развозил по домам жителей городков и поселков, которым иначе без пересадки было не добраться. В подавляющем большинстве это были строительные рабочие либо женщины с грудными детьми, приехавшие на денек-другой в столицу навестить мужа. В поезде они размещались быстро и со знанием дела. Приятно было смотреть. Состав только-только подали, а многие уже развернули тугие рулоны матрацев и требовали у проводников белье. Одни окна не открывались, другие, напротив, никогда не закрывались. Женщины деловито забивали их матрацами.

Из-за байдарок и кучи рюкзаков у валькирий случился перевес. Проводник, маленький и решительный, как сбривший бороду гном, попытался их не пустить. Он пер животом и кричал, что такое количество барахла не влезет в вагон и он вызовет начальника поезда. Затеялся скандал.

Радулга предлагала вручить проводнику пистолет с одним патроном. Хола впихивала взятку. Таамаг заявила, что придушит проводника на месте. От опрометчивого шага ее удерживали четыре оруженосца. Качок Гелаты пыжился и играл мускулатурой.

Ильга порывалась звонить коменданту вокзала, министру путей сообщения и мэру города. Оруженосец Фулоны искал во всех карманах красную книжечку, не нашел и вспомнил, что надел не ту куртку. Фулона извлекла справочник железных дорог, в котором байдарки значились в качестве спортивного инвентаря, обязательного к провозу вне зависимости от габаритов. Ламина устранилась от проблемы и, собрав морально-нравственные шмотки, заверяла всех, что она совершенно спокойна.

Мудрее всех поступил оруженосец Бэтлы. Он дружески притянул кипящего гнома к себе, что-то ему шепнул, улыбнулся, хлопнул по плечу. Не прошло и минуты, а проводник уже вместе с ним втаскивал байдарки, давая дельные советы, как и где их приткнуть. Три минуты назад он заявлял, что понятия не имеет, что это за тюки, может, там взрывчатка какая, а теперь и сам оказался туристом-разрядником, хотя и не байдарочником, но с опытом байдарочных походов.

Хола глазам своим не верила, как переменился человек. «А ведь даже денег не брал!» – повторила она раза четыре. Ей это казалось абсолютно противоестественным.

– Что ты с ним сделал? – спросила Ильга у Алексея.

– С людьми, понимаешь, надо по-людски. Тогда они повернутся к тебе не служебной стороной, а человеческой! – объяснил оруженосец Бэтлы.

• Предыдущая
• 27/64
• Следующая