Медовая Жертва - де Куатьэ Анхель - Страница 3

Пусть скажут мне, что я всё потерял и ничего не имел, пусть скажут мне, будто бы то я творил, что нельзя создать! И теперь я буду смеяться, ибо назвали обличители мои то, что для меня пусто!

Пусть скажут мне, что нет правил; пусть скажут, что есть истина; пусть скажут, что всё тлен – я буду плакать от смеха! Пусть говорят! Ветер скажет мне больше, чем все эти иллюзии скопом!»

Смотрел я теперь на слёзы слушателей моих, обводил я их взглядом и видел, что лишь Заратустра не плачет, но смеётся. И захотелось мне, чтобы все смеялись, ибо нет ничего, кроме радости!

«У каждого из вас своя жизнь, и она одна, – так говорил я к собравшимся. – Зачем же слушать вам мои речи? Не слушайте никого, не торопитесь, а сядьте в тишине, закройте глаза и к самим Себе прислушайтесь.

В пустоту я предлагаю вам прыгнуть, ибо знаю, что в пустоте вашей найдётся Свет, которого нет дороже. Много Света в сердцах ваших, да слишком много зеркал, от того и захирел Он, тысячи раз отражённый.

Там, в пустоте вашей, увидите вы зеркала свои ти будете глядеться в них, заворожённые, но глядите лучше! – чужие лица смотрят на вас. Когда же поймёте это, то идите дальше. И снова зеркала, и снова лица чужие. Идите дальше!

Разобидится на вас пустота за небрежение ваше к зеркалам её и будет говорить вам о смерти, желая запугать своих обличителей.

И когда она скажет, что умрёте вы, если не будете смотреть в зеркала её, пожмите плечами и ответьте: "Я уже умер!". Ответьте и следуйте дальше.

И тогда возопит пустота ваша в гневе бессилия своего: "Смирись! Смирись, не то пожалеешь!". Но не бойтесь вы злобы её, а говорите ей: "Мёртвый смирится!"

Тогда станет она ластиться к вам, усмиряя гнев свои, лебезя: "Так ищи же опору, ищи опору себе! . А вы отвечайте ей: "Хочу я пасть!".

И тогда предстанет она в облике страшного паука с огромными клешнями и крестом на спине. Испугаетесь вы образа её, ибо знает она, чем пугать, – она пугает вас будущим.

Но и тогда вида не подавайте, будто боитесь, а пощекочите пауку брюхо его, ибо он боится щекотки. И тогда смеяться будет паук страшный, проясняя своё бессилие! Смейтесь же и вы с ним, ибо не страшится смеющийся!

Тут-то и смотрите, пока корчится в судорогах паук страха вашего: сейчас вы увидите Свет. Будет Он маленьким и бессильным, затерянным в пустоте паутины. Вы же возьмите Его в руки свои и накройте всем телом.

Далее произойдёт страшное: всё вокруг начнёт грохотать и сотрясаться, зеркала образов разобьются и посыплются на вас ранящими осколками, корни мнимых опор ваших начнут жаться к вам, словно злобные псы, в миг подобревшие, паутина пустоты вашей душить будет вас, страхи ваши копошиться в телах ваших будут, как навозные мухи и черви трупные...

Но не бойтесь! Испугаетесь – предадите Свет! Бойтесь предательства своего, ибо не другого, но самого Себя предаёте вы, предавая! Сжимайтесь, терпите и кричите во всю свою мощь заветное: "Нет!!!".

И когда достигнет нечисть ваша пика безумия своего, то услышите вы заветное: "Да!". То говорит Свет ваш, спасённый вами от страха вашего! А теперь должны вы сказать: "Довольно!".

И отступят тогда страхи ваши, и рассеются, как дым, иллюзии ваши, и станете вы нагими, ибо наново рождены вы, и рождены к Жизни, а не к смерти. Вставайте же, избранные, и идите!

Теперь увидите вы людей, что живут рядом с вами, но которых не знали вы. Здоровайтесь с ними и, что бы ни говорили они, отвечайте им: "Да!".

Чужими казаться будут вам люди эти, потому что они Другие, и страхи ваши поднимут отрубленные свои головы, поднимут и зашипят, вы же говорите им: "Нет!".

Тогда обратятся к вам люди эти, завидев силу вашу, и скажут вам: "Возлюби нас, как самого себя!".

"Так я и люблю вас, да только сами вы Себя так не любите! От того-то и не видите вы любви моей, от того-то и просите о любви", – так скажете вы.

И зашевелят отрубленными хвостами своими иллюзии ваши, и захотят они создать своё новое царство в сердцах ваших.

Скажут они вам: "Ты теперь сильный, отчего же не потакаешь ты страхам людским нами, если любишь ты их? Ведь главное – радость, так порадуй же детей сих, скажи им, что ничего они не боятся и всё правильно делают!".

Теперь же должны вы молчать, ибо всякая иллюзия сама в себе ошибочна, так позвольте же ей сломаться самой в себе.

Помните о самих Себе в молчании своём, помните! Не предавайте самих Себя, не предавайте! Пусть идёт от вас Свет, пусть будет улыбка на устах ваших!

И если сделаете вы, как говорю вам, то придут на Свет ваш Другие, ибо Свет – Един! Когда же придут Они, то будет Танец, Танец, имя которому – Жизнь!

Знайте же, что всё уже умерло и нечего терять вам, но всё ещё может родиться, а родившись от Света, не будет оно плакать.

Так не плачьте же, ибо не со слезами надлежит вам ждать родов, но с улыбкой!

От слезы родится страдание, от улыбки – радость. Довольно же слёз, ибо радости вдоволь! Всё заключено в слове "Довольно!" – и "Да!", и "Нет!" заключено в нём. Как вы поступите с ним? Вы поступите.

А теперь идите, я говорю вам: "Да!"».

Просохли слёзы на десятках глаз, что смотрели всё это время за моими губами. Губы улыбались глазам, глаза улыбались губам. Все встали со своих мест и стали выходить из зала в полном молчании.

– А завтра будет? – спросил меня кто-то, остановившись в дверях и указывая на пустые кресла.

– А завтра будет после рассвета, а теперь ещё только полдень! – рассмеялся я в ответ.

Зар сидел напротив меня, а я смотрел на него, и чувства боролись во мне. Речь моя – игра, как и всякая речь. А как же моя жизнь?

Мы вышли из клиники.

– Зар, что-то не так, – задумчиво сказал я.

– Снег, – помедлив, ответил мне Заратустра.

– Зачем въезжать в город на белой ослице, чтобы выйти из него под крестом? – мой вопрос не был адресован.

– Первый снег. Скоро зима, – прошептал Заратустра.

– От слов веет холодом эпитафий, – ответил я.

– Зима поселилась в доме человека.

– Что напишут на могиле моей?

– «Никогда не рождался, никогда не умирал».

– «Пришёл ниоткуда, ушёл в никуда».

– Слова...

– Знаки...

– Вешки и метки...

– Карта?

– Ходули.

«Да, да! "Ходули!"», – так сказал Зар о словах.

Слова – ходули: велики шаги, да неуверенны. Кто ж идёт в снежные горы, прихватив с собою ходули?

Слова означивают: подобно зимнему небу со снежной бородой, раскидывают они белый покров над миром и скрывают жизнь под своим покрывалом.

Неправда, не создают слова новой реальности, они только скрывают, подобные витиеватому узору на замёрзшем от стужи стекле. Узор этот красив, но окно превращает он в стену.

Слова убивают живое подобно леденящему холоду. Среди ледников живёт человек, страдая от холода, но даже окоченевший, не перестаёт он перебирать ледяные игрушки. Что он ищет? Что он может найти?

Слова – первый и последний миф человечества, бессильный открывать, он призван объяснить. Имя заменяет сущность. Имя делает сущность разменной монетой. Такова цена кумира этого.

Слова прозрачны, как холод прозрачен, но создают они туман. Ибо всегда говорят они больше, чем есть, и меньше, чем должны сказать.

Слово – нечто, чего всегда много и всегда недостаёт. Слово – великий мистификатор, а потому не прозрачно оно, но призрачно.

Слово – лжезагадка. Кажется нам, что скрыт в слове смысл, ибо привыкли мы искать в глубине, а лёд имеет объём, но не имеет он содержания другого, кроме самого себя. Что ж искать в глубине его, если снаружи таков он, как и внутри?

Речённое не есть ложь, как говорят, оно то только, что говорится, не более того и не менее. Кто будет требовать ото льда большего, чем просто быть льдом? А то, что лёд не жидкость и не пар, понятно без слов.