Мир тропы. Очерки русской этнопсихологии - Андреев А. - Страница 48

1 Из записей фольклорного ансамбля "Челяба" Челябинского гос. ун-та. Руководитель Л. Г. Оганесян. Записано от Садреевой А. А.

Она в этом теле гостьюшка. Она умрет и перейдет гостьей в следующее тело. Довольно расхожим является представление, что у русских не было идеи метемпсихоза, переселения душ. Работы Белецкой, Ереминой и других великолепных ученых давно опровергли это представление. И эта песня о том же. Это отнюдь не о девке, которую выдают замуж. Замужество – лишь поверхностная оболочка повести о путешествии Души. И не важно, мужик ты или баба, когда поют эту песню, Душа твоя отзывается. Значит, она, или что-то в глубинах твоего мышления, узнает скрытый в песне культурный или психологический архетип. Что еще? Могут возразить: нас привлекает красота или музыкальность! А что это такое? Что в нас оценивает и определяет? Какова психологическая механика этого чувства? И если вы будете искренними, то опять же придете к этому странному понятию Душа. Эта песня о твоей Душе, которая уйдет, но вынуждена будет снова и снова приходить к этому опостылевшему "старику". "Старой" – это же может быть как символ Бога, так и нашего тела. И не потому, что оно старое, а потому, что только ему свойственна сама способность стареть. Как скоротечна любовь, а как, должно быть, скоротечны и любовь и сама жизнь в глазах бессмертного существа. Твой дружок, юное и прекрасное тело, которое ты с таким трепетом ждала в начале пути, разрушается, не пройдя и трех шагов, не прожив и трех недель, а ты опять не успеваешь. Отчаяние! Он там погибает, тонет, но ничего не сказано, чем занята девка. А ведь она кричит в это время: "Сослужите службу верную, службу верную, последнюю!.."

Однажды мы разговаривали об этом на одном из семинаров Тропы. И пока мы пели "Гостьюшку", на улице пошел дождь сквозь солнце. К чему дождь сквозь солнце? Это народная примета. К чему она? К дождю. К тому, что снова будет дождь.

Это было как раз в то время, когда мы пытались понять, откуда у наших предков взялись понятия о переселении душ, цикличности мира, кругообороте жизни, возвращении к истокам. Мы смотрели сквозь открытые окна и двери каменного здания и отвлеченно размышляли. Мы были разделены с тем, что снаружи. Это и есть основная болезнь современного человека – разъединенность, разобщенность и с природой, и с собой, с собственной природой, которую, вероятно, и следует называть Душой. Но как только мы это осознали, что-то прорвалось и стало понятно: что в природе, то и в человеке. Значит, что в человеке, то и в природе. По крайней мере, такова простейшая логика нашего мышления. Дождь сквозь солнце – это к дождю и к грибам. Это к плодородию. Не случайно в народной магии считается важным знаком появление солнца или теплый дождь. Это значит, что что-то откликнулось на твою просьбу, действия или даже образ жизни. По крайней мере, так считалось.

Если вернуться к песне, то через это мы можем понять, что она плачет, видя это круговращение жизни, эту неизбежность судьбы. Вглядитесь в один только образ горы, облитой медовой водой, и все станет очевидным! Он чрезвычайно многозначен. Чего только за ним нет. Начиная со снежной масленичной горки, которую надо было брать с бою, чтобы победила весна и пришла пора свадеб, и кончая мировой горой, осью Мира. Если она не хочет подпустить к себе жениха, то почему она делает его дорогу медовой?! А если она хочет его, то откуда такое страдание и тоска во всей песне?..

"Так поступали боги, так теперь поступают люди". Что это значит для нас с вами? Есть боги или их нет – вопрос личный для каждого. Но ясно одно, что если традиция старалась сохранить изначальное состояние души и сознания человека – значит, что это изначальное состояние души и сознания воспринималось и осознавалось как божественное. У Элиаде есть прекрасное место о сути так называемых райских мифов: эти "мифы ‹…› говорят о чрезвычайной близости, существовавшей изначально между Небом и Землей…" "…Описывая изначальное состояние, эти мифы выражают его райский характер, просто изображая Небеса in illo tempore очень близкими к Земле, легко доступными, на которые можно попасть, взобравшись на дерево, или по тропической лиане, или но лестнице, или поднявшись на гору. Когда Небеса внезапно отделились от Земли, т.е. стали далекими, как в наше время, когда дерево или лиану, соединявшую Землю и Небо, срубили или когда гору, которая раньше касалась Неба, разрушили – тогда райский период закончился, и человек вступил в свое нынешнее состояние" [50, с. 62].

Там, в начале, все было божественно. Это означает, что народная мысль считает, что человеческое естество изначально божественно, а все остальное, что пришло потом, есть замутнение и загрязнение нашего сознания, которое "заколодело" за годы жизни так, что "ни проехать, ни пройти". Это пугает, но если вдуматься, то как раз в этом-то и есть надежда. Путь в Страну Востока существует, и он записан в тебе самом как твоя судьба. Ведь именно эти замутнения и есть следы твоего старения, взросления, движения к настоящему. Мы и тут возвращаемся к одной из древних мудростей: познай себя. Если ты познаешь свои замутнения, то ты познаешь и путь. Ты этим путем пришел сюда, в настоящее, и этим же путем ты можешь вернуться вспять к изначальному. Об этом же поют в песнях и сказывают в старинах.

Я хочу завершить свою статью тем, чем закончила свою "Языческую символику славянских архаических ритуалов" Наталья Николаевна Белецкая. Я думаю, в середине семидесятых, когда писалась эта книга, сказать подобное требовало от ученого немалой смелости:

"Положение о том, что в основе ритуала лежит древнейшее обыкновение удаляться под старость на далекую прародину, находит подтверждение в мифологических мотивах устной и письменной древневосточной традиции. Космические герои их, по свершении на земле гуманистической культуртрегерской миссии, возвращаются на "свою звезду".

Из разносторонних видов культурной миссии "сынов неба" в данном случае наиболее существенны определение предзнаменований по солнцу и по луне, нарождающейся и на исходе, по изменению движений и яркости звезд, по метеоритам, и как важнейший результат астрономической деятельности их – составление земного календаря.

Особенно же важны мотивы путешествий мифологического героя, явившегося со звезды, к недоступным для людей вершинам высочайших гор и к солнцу. Очень большой интерес представляет мотив изготовления им металлического треножника, который в числе прочих поразительнейших чудес изображал дракона и на котором герой со своими спутниками улетает с Земли.

Из сказаний о "сынах неба" следует выделить мотив о камнях, песке и железе как источнике энергии движения их, во-первых, мотив о голове, "сделанной из меди или сходного с ней металла, с железным лбом", во-вторых. Важнейшим представляется мотив о том, что "отделенная впоследствии от туловища и с предосторожностями захороненная отдельно металлическая голова долгие годы продолжала излучать тепло. Из захоронения время от времени выбивалось облачко пара, отсвечивающего красным, которому поклонялись местные жители".

Очень существенен мотив удаления древних "сынов неба" за "восемь пустот", между которыми находится Земля. Самое же важное для понимания генетических корней и первоначальной сущности ритуала содержится в мотиве о том, что после столетней деятельности на земле мифологический герой возвращается на свою звезду.

Особый интерес представляет мотив о "сыне неба", сжегшем себя в пламени, поднявшемся с дымом и за одно утро долетевшем до "Озера грома" – земной обители космических героев, появление и удаление которых сопровождалось громом. При этом упоминается некий предмет, воспользовавшись которым "сын неба временно умер и возродился через двести лет".

И, наконец, самое важное: "сын неба" поднимался к солнцу на драконе "из страны, где рождаются солнца". В день он пролетал "мириады верст; севший в него человек достигает возраста двух тысяч лет".

Эти древнейшие мифологические сюжеты открывают путь к выяснению почвы формирования ритуала удаления на "тот свет". Из них явствует, что одна из самых ранних из известных нам форм удаления к обожествленным праотцам – мужественное вступление в пламя погребального костра при признаках подступающей старости у древних индусов – было уже пережиточной формой деградировавшего ритуала. Упоминания же о "рыбе-драконе, явившейся из речных вод", важны как одно из проявлений связей рек – морей с космическим миром предков и, что в данном случае особенно существенно, средство переправы в него.