Сборник “Нефантасты в фантастике”. Рассказы и повести советских писателей. Том 19 - Тендряков Владимир Федорович - Страница 67

Оттуда появляется неторопливая процессия. В сопровождении врача, двух медицинских сестер-монахинь и пастора, ввиду возможных случайностей преклонного возраста, вступает сам м-р Боулдер, ведомый под руки двумя молодцеватыми секретарями со скорбно одухотворенными лицами и атлетического сложения. Старик гораздо старше и сутулей, чем на знакомых нам портретах не менее как пятнадцатилетней давности, почти развалина. Белая борода и такие же нависшие брови, под которыми, как в норах, прячется взгляд, придают ему даже какое-то щемящее душу библейское величие. Смятенная тишина, и в ней только пришаркиванье старческих ног.

Боулдер (кивая неизвестно кому) . Ничего, ничего… садитесь, господа. Извините, опоздал… стариковское недомогание, обычные неполадки с желудком… (Ворчливо, председателю, не глядя на него.) Все они таковы, эти чертовы старики… травить их… Простите, сверх ожиданий… немножко помешал вам заниматься!

Самуэль Д.Боулдер опускается на откуда-то появившееся в проходе кресло в четвертом ряду, который наполовину к тому времени знаменательно опустевает: свита располагается гнездом вокруг. Монахини роются в своих санитарных сумочках. Врач пытается приложить какой-то медицинский прибор к запястью старика, тот без раздражения отводит в сторону его руку.

Долгое мертвое молчание. Напрасно председатель подает просительные знаки оратору, чтобы тот спасал положение ввиду создавшихся по его вине обстоятельств. Тот незаметно сникает — скорее улетучивается, чем бежит с трибуны.

Председатель. Прежде всего мы приветствуем дорогого мистера Боулдера в нашей деловой среде. До нас дошли грустные вести, что вы прихворнули у себя под Цинциннати, сэр… и мои коллеги искренне сожалели, что ваше нездоровье лишает их возможности послушать от вас лично воспоминания о возникновении поразительной фирмы «BS», которая по высокой мысли ее творца — эвакуировать человечество из потенциальных очагов военных бедствий — представляется всем нам одним из гуманнейших начинаний нашего времени!.. Не найдете ли заодно возможность, сэр, поделиться с нами и вашими соображениями о современности?

Боулдер. Да, я хотел бы, а то у меня время… Но оратор?

Председатель. О, он давно кончил, сэр. Итак, ваше слово, мистер Боулдер.

Предоставляя слово, он оглашает всевозможные, строк на двадцать, титулы и звания великого старика.

Перед публичным выступлением, с опасными в столь преклонном возрасте треволнениями, старшая сестра подает старику какое-то укрепляющее питье, которое предварительно надо долго мешать ложечкой. Кощунственно домашний звон стекла оглашает тишину законодательного святилища с президентами, генералами, джентльменами в париках, созерцающими из золоченых рам это забавное и неуместное священнодействие.

Боулдера возводят на трибуну секретари, которых он затем с капризцем отталкивает, как костыли. Оратор начинает ворчливо-медленно, порою глотая куски фраз, но угасающий вначале голос крепнет к концу, и в заключение старик окинет свою аудиторию уничтожающим, почти молодым взором из-под насупленных бровей.

Боулдер. Моя фамилия Боулдер, господа. Я получил вашу вздорную повестку и сперва, этово… мне уже вредно, мне нельзя самолет, хе-хе… в небо мне уж дозволительно только с ангелом. Но тут мне дали проглотить что-то такое, продолговатое, и вот… (Долгая пауза.) Когда мне не дремалось, то я глядел оттуда сквозь облачную дымку на все эти плывущие внизу города и башни и думал: так почему же оно так прочно? Их жгут века подряд, взрывают, а они все стоят… я спрашивал себя: почему?… из камня и стали? Нет. А потому, господа, что оно сделано из живой человеческой души. Из вздоха нашего, из мечты, из надежды… как будто даже из ничего. Вот почему книги живут дольше железа… Так что же сегодня нужно прежде всего для спасения мира? — думал я, плывя в поднебесье. Приготовьтесь, я вам скажу сейчас очень смешную, даже непристойную в таком месте вещь: чистая душа, господа… (Махнув рукою.) А впрочем, все равно: потом приходит шальной наследник, балбес, голова винтом… и опять пепел, неоплаканный пепел летит по ветру! (В ответ на шелест переспросов, прокатившийся по залу.) Я сказал: по ветру, пепел… господа. (Длительная пауза, старик что-то жует.)

Боулдер. В дороге я имел также удовольствие слушать; летел и слушал, этово… ну, ваши огненные речи, господа! И тоже — где я был назван организатором всемирного дезертирства с поля чести, хе-хе, хотя (грозя пальцем и с дробным смешком) , хотя у всех вас давно уже куплено по билету в мои сальватории, шельмецы! С пожара первыми убегают те, кто раньше узнал про огонь: поджигатели. Но одно, пожалуй, верно: старик стоит у трапа и неистово торопит всех, чтобы скорее всходили на мой корабль… отплывающий куда-то корабль. Признаться, я и сам не знаю куда! Но почему же он поступает так, этот чертов, совратительный старик? Почему? Может быть, за свою долгую жизнь старый Сэм так полюбил людей, что решил хоть что-нибудь сберечь от предстоящего костра? Сомнительно. Мне слишком много про всех вас известно, чтобы жалеть. Нет… а просто хочу закинуть впрок, по ту сторону завтра, немножко наших идей, памяти о прошлом и еще кое-чего для постройки шалаша на первое время… там. Для кого, я и сам не знаю. К сожалению, у большинства моих клиентов как раз ни мыслей, ни совести, ни даже мужества, а сам я слишком беден, чтобы за свой счет произвести эвакуацию остального человечества… хотя дайте мне ваши военные бюджеты, черт возьми, я попробую! (Пауза отдышки.) Нет, мальчики, я работаю не от Кремля. Мне нечего продавать, и меня уже все чаще тянет полежать со скрещенными на груди руками… (С неожиданным воспламенением. обернувшись к председателю.) А могу ли я прибегнуть к вашему посредничеству, сэр, представить мне того резвого молодого прокурора, который собирался посечь старика? Было бы интересно взглянуть. Он так быстро уступил мне место…

Председатель (как бы сглотнув фамилию обвинителя) . Прошу вас, уважаемый коллега… (Громким шепотом, когда тот мертвенно поднялся с места.) Желательно поближе: у мистера Боулдера плохие глаза.

Преодолевая робость, оратор подходит к трибуне и застывает с видом провинившегося школьника.

Оратор. Я слушаю вас, мистер Боулдер.

Боулдер (отечески) . Поверьте старику, молодой человек, я далек от мысли обидеть вас, но грозная пора обязывает нас всех к величайшей точности мышления и действия. Ваша матушка может по праву гордиться своим рекордом: вы поразительный дурак, сэр… я просто горд наблюдать столь незаурядное умственное явление. Ради нашего знакомства я уж приоткрою вам один секрет, поскольку, бывает, для иных и градусник — великое открытие. Нам, с большими желудками, не повезло, господа: мы родились в чертовски неприятное время, когда человечество линяет. Оно меняет свою ветхую шкуру… и ему иначе никак нельзя: ему надо жить и завтра. Его стало на земле слишком много, а мы у себя наверху слишком прожорливы и грешны. И мы слишком часто обращались к дьяволу за консультацией или чтоб прогрел нам трагически остывающую кровь. В сущности, господа, наша хваленая цивилизация достигла той роковой содомской черты, когда в древности на нее ниспосылался огненный дождь. Снова чистая душа требуется миру… и какие бы телодвижения ни совершали мы, завтра планета будет в другой одежде. И не оплакивайте обреченного, господа: к сожалению, главное уже произошло. Оно бывало и раньше, они вымирали не раз, троглодиты и эти… (ближайшему секретарю) ну, как их… эти палеозойские водяные блошки?

Секретарь. Трилобиты, сэр.

Боулдер. Вот-вот, троглодиты и трилобиты. Со временем из этого образуется толстый на дне океана слой известки, который, будем надеяться, пригодится на что-нибудь путное в дальнейшем. Итак, все!.. На остальные вопросы ответят секретари… чтоб не скучали, хе-хе, и не зря получали деньги. В сущности, я летел сюда только посмотреть, кто нынче… как это там было сказано?… кто стоит у кормила всемирной цивилизации. Словом, взглянуть на ваши лица, господа. Благодарю вас, я видел…