Идеальная пара - Томас Шерри - Страница 1

• 1/93
• Следующая

Лондон, 8 мая 1893 года

Только на одну разновидность брака высшее общество всегда смотрело с одобрением.

Счастливые браки пошлы, поскольку супружеские восторги остывают быстрее, чем свежеприготовленный пудинг. Несчастливые браки и того пошлее; они – все равно что хитроумное изобретение фрау фон Тиз, способное за раз отшлепать сорок мягких мест. Страшно сказать, но очень многие знают о них не понаслышке.

Нет, единственный союз, которому нипочем житейские бури, – это благопристойный брак. И самый благопристойный брак, по общему мнению, был у лорда и леди Тремейн.

За десять лет супружества ни один из них не помянул другого недобрым словом ни при родителях, ни при родственниках, ни в беседах с закадычными друзьями, ни с незнакомцами. Более того, по свидетельству слуг, они никогда не ссорились – ни по пустякам, ни по делу не ставили друг друга в неловкое положение и, в сущности, жили в мире и согласии.

Тем не менее каждый год какая-нибудь выскочка-дебютантка, только что выпорхнувшая из классной комнаты объявляла (тоже мне тайна!), что лорд и леди Тремейн живут на разных континентах и со дня свадьбы никто не видел их вместе.

Родственники же дебютантки – те, что постарше, – только покачивали головами. Несмышленая девчонка! Погодите, когда она узнает, что ее кавалер завел интрижку на стороне. Или разлюбит того, за кого вышла замуж. Вот тогда она поймет, до чего славно устроились Тремейны: эти в высшей степени благоразумные люди, с самого начала живущие порознь, были свободны от всяких обязательств и не обременены тягостным грузом чувств. Поистине образцовый союз!

Но вот когда леди Тремейн вдруг подала на развод – якобы на том основании, что лорд Тремейн изменил ей и сбежал, – в гостиных многих лондонских домов все изумились до того, что у некоторых даже челюсти отвисли. А десять дней спустя, когда по городу разнеслась весть, что лорд Тремейн впервые за десять лет ступит на землю Англии, челюсти отвисли снова, на сей раз – почти у всех членов высшего общества.

Слухи о том, что случилось дальше, взбудоражили уже всех без исключения. А случилась, если верить слухам, следующая история: в дверь дома Тремейнов на Парк-лейн позвонили, и дворецкий Гудман, верой и правдой служивший леди Тремейн, пошел открывать. За дверью же стоял незнакомец – господин самой примечательной наружности: высокий, красивый, статный и весьма представительный.

– Добрый день, сэр, – с невозмутимым видом проговорил Гудман (дворецкий леди Тремейн был весьма удивлен, но, конечно же, не стал таращить глаза и болтать глупости).

Гудман ожидал, что ему подадут визитную карточку и заодно сообщат о цели визита, но вместо этого ему протянули головной убор. Еще больше удивившись, дворецкий молча принял у визитера цилиндр с атласными полями. И в ту же секунду незнакомец прошествовал мимо него в холл. Не удостоив дворецкого ни взглядом, ни объяснением столь возмутительного вторжения, незваный гость принялся стаскивать перчатки.

– Но сэр, – возмутился Гудман, – хозяйка дома еще не позволила вам входить.

Незнакомец повернулся и смерил Гудмана взглядом, от которого тому сделалось ужасно не по себе – захотелось даже забиться в самый дальний угол и заскулить.

– Разве это не особняк Тремейнов? – осведомился гость.

– Он самый, сэр, – в замешательстве подтвердил Гудман.

– Тогда будь любезен, просвети меня: с каких это пор хозяину дома требуется разрешение, чтобы войти в собственные владения? – Зажав перчатки в правой руке, странный визитер легонько похлопывал ими по ладони левой – словно поигрывал хлыстом для верховой езды.

Теперь уже дворецкий не смог сдержаться; он в изумлении таращился на гостя. Действительно, о чем говорил этот человек? Ведь его, Гудмана, хозяйка подобно королеве Елизавете прекрасно обходилась и без хозяина дома…

И тут Гудмана осенило – и он в ужасе похолодел. Дворецкий наконец-то понял: перед ним стоял маркиз Тремейн, супруг маркизы и наследник герцога Фэрфорда! Маркиз долго жил в чужих краях, но вот наконец вернулся!..

– Прошу меня простить, сэр. – Отвесив поклон, Гудман обрел прежнее хладнокровие и взял перчатки лорда Тремейна. – Видите ли, сэр, нас, к сожалению, не известили о, вашем приезде. Но я сию минуту распоряжусь, чтобы ваши покои привели в надлежащий вид. Изволите пока выпить чего-нибудь освежающего?

– Не откажусь. И проследите, чтобы выгрузили мой багаж, – распорядился лорд Тремейн. – Леди Тремейн дома?

Гудман не уловил в голосе маркиза никаких необычных интонаций, словно тот соснул часок после обеда в клубе, а потом вернулся домой. И это после десяти лет отсутствия!

Дворецкий снова поклонился.

– Леди Тремейн совершает моцион в парке, сэр.

– Отлично, – кивнул маркиз.

Гудман машинально последовал за лордом Тремейном, и только минуту спустя, когда маркиз обернулся и взглянул на него, чуть выгнув бровь, до дворецкого дошло, что он свободен.

Оглядывая жилище жены, лорд, Тремейн невольно хмурился – его одолевало какое-то странное беспокойство.

Обстановка в доме оказалась на удивление изысканной, а он-то ожидал увидеть подобие интерьеров, как в соседских домах в конце Пятой авеню, – помпезных, раззолоченных, только на то и годных, что навевать воспоминания о последних днях Версаля. Он и сам обзавелся парой стульев той эпохи, но стулья эти выдержали тяжесть не одной сотни затянутых в бархат седалищ и поэтому выглядели скорее удобными, нежели роскошными.

То и дело осматриваясь, Тремейн нигде не замечал ни массивных буфетов, ни плодящихся, как кролики, старинных безделушек, которые в его понимании были неотделимы от жилища англичан. Если уж на то пошло, дом жены до жути напоминал некую виллу в Турине, у подножия итальянских Альп, где он в ранней юности провел много счастливых дней. Там нежно-бирюзовые обои поблескивали старинной позолотой, на тонконогих кованых подставках возвышались фаянсовые горшки с орхидеями, а мебель была прочная, добротная, из прошлого столетия.

Его детство прошло в постоянных скитаниях с места на место, но все это время только ту виллу, за исключением поместья деда, он считал своим домом. Он любил ее за красоту, за уют и за обилие комнатных растений, разливавших в воздухе чудесный аромат трав.

• 1/93
• Следующая