Летняя ночь - Айзекс Мэхелия - Страница 21

• Предыдущая
• 21/33
• Следующая

– Не надо, – простонал он, и его рука властно скользнула вдоль ее живота.

Он плотно прижал к себе Николь, и она ощутила, как напряглось его мужское естество. Она подняла на него широко распахнутые глаза. Видимо, ощутив запоздалый укол совести, Райан шепнул дрогнувшим голосом:

– Ты понимаешь, что это безумие?

Только тут она осознала, что он и не думал дразнить ее. Он тоже сильно возбужден, и его слова лишь попытка как-то поправить ситуацию, стремительно выходившую из-под контроля.

– Скажи, чтобы я отстал.

– С какой стати? – прошептала Николь. Ее руки словно сами собой поднялись и заскользили вверх по его груди. Ощущение власти, которую она приобрела над ним, было захватывающим. – Ты ведь на самом деле не это хочешь услышать.

– Ты не знаешь, чего я хочу на самом деле, – глухо произнес Райан, и его пальцы крепко сжали ее подбородок, так, что рот Николь приоткрылся и она прерывисто задышала.

– Разве? – Ей удалось высвободить лицо из его пальцев. – Я ведь уже не ребенок, Райан.

– Это еще неизвестно. – Глаза Райана потемнели от сдерживаемых эмоций, и он накрыл губами губы Николь.

Колени у нее подогнулись, и она ухватилась за его плечи, чтобы не упасть. В его поцелуе было столько страсти, что Николь, хотя и не имела большого опыта по части общения с мальчиками, сразу поняла разницу между поцелуем Райана и неловкими потугами, с, которыми ей прежде приходилось сталкиваться. Во-первых, Райан знал, что делает, а во-вторых, впервые в жизни поцелуй не был Николь неприятен.

– Ники, – хрипло прошептал Райан. Он спустил с плеч Николь одежду, обнажив шелковистую кожу, отодвинул золотисто-рыжие локоны, выбившиеся из косы, заплетенной на ночь, и легко коснулся губами трепещущей плоти. – Я хочу тебя, и ты это знаешь. Но это неправильно.

Решимость Николь поколебалась, но лишь на мгновение.

– Это для меня самой, – яростно прошептала она и, обвив рукой его шею, приподняла ногу и погладила его лодыжку. Этот жест она подсмотрела в какой-то пьесе и сейчас была поражена, насколько он возбудил их обоих. – Я хочу тебя. Что тут неправильного?

– Бог его знает, – простонал Райан. Его руки сжали ее ягодицы, он слегка приподнял Николь и прижал к себе. – Может, и ничего, – шепнул он, словно стараясь убедить себя, но тут Николь обхватила его ногами, и, прекратив бесполезную борьбу, Райан отнес ее на кровать.

На какое-то мгновение, когда он снял с нее халат и стал стаскивать футболку, Николь охватила паника. Прикосновение прохладной простыни к ее разгоряченной коже отрезвило ее. Однако это длилось совсем недолго. Когда Райан опустился рядом на колени и взял в рот набухший сосок, Николь показалось, что она сейчас умрет от наслаждения. Руки Райана заскользили по ее телу, и время остановилось. Николь всегда считала себя слишком длинной и тощей, но Райан, похоже, не разделял ее мнения. В его глазах, когда они встретились с глазами Николь, светилось подлинное удовлетворение, и она вдруг обнаружила, что инстинктивно двигается в такт его движениям, выгибает спину и самым бесстыдным образом раздвигает ноги.

Впрочем, с Райаном она ничего не стыдилась, даже когда он взял ее руку и предложил ей потрогать его член. Он оказался горячим, твердым и поразительно гладким, словно сталь, покрытая бархатом. Однако, как бы ни хотелось Николь подольше делить с ним наслаждение, стоило ей до него дотронуться, как он застонал.

– Не могу… не могу больше, – сдавленно прошептал он и со стоном вошел в нее.

Сначала он двигался медленно, затем все быстрее и быстрее, не в силах сдержать нетерпение. Мышцы Николь на мгновение напряглись, но потом расслабились, принимая его. Ей казалось, что это никогда не кончится, и она с трудом сдерживала стоны. Николь была готова к тому, что будет больно, но то, что после первого мгновенного дискомфорта она начнет получать удовольствие, явилось для нее полной неожиданностью. Девочкам в школе, горевшим желанием поделиться опытом, по-видимому, никогда и не снился такой любовник, как Райан. Он умело сдерживал себя, и вскоре Николь обнаружила, что двигается с ним в одном ритме, двигается к кульминации. Движения его гибкого тела ускорились, и Николь могла лишь беспомощно цепляться за него. Она вонзила ногти в его плечи, обвила его ногами, издавая тихие прерывистые стоны.

А потом произошло то, что казалось ей невозможным. Он внезапно вошел в нее с такой силой, что на мгновение показалось, что она все же не сможет принять его. Однако она смогла: стон удовлетворения, вырвавшийся у Райана, подтвердил это, смешавшись с криком, сорвавшимся с губ Николь, когда ее затопила волна немыслимого наслаждения. Ей хотелось плакать. То, что случилось, было так прекрасно, и ощущение вздрагивавшего тела Райана поверх ее собственного дарило Николь чувство полного довольства. Теперь она стала женщиной. Она любила Райана, и он любил ее. Никто не мог ничего сказать или сделать, чтобы изменить их чувства.

Как же она ошибалась, с дрожью отвращения подумала Николь. То, что произошло потом, было так гадко, так отвратительно! Она даже вспоминать об этом не могла без содрогания.

Как можно было предвидеть, все им испортила Амелия. Хотя почему им, с горечью поправила себя Николь. Только ей. Поведение Райана после той ночи лишь подтвердило то, о чем говорила его мать. Однако когда в ту ночь Амелия ворвалась в комнату и обнаружила их, Николь не могла мыслить связно. Она лишь мигала в ярком свете, как крот, вытащенный из норы.

Конечно, она была потрясена и страшно пристыжена тем, что их обнаружила именно Амелия. Искаженное гневом лицо мачехи сразу уничтожило то ощущение гармонии, которое возникло между ней и Райаном. Как удалось Амелии сдержаться и не наорать на них, осталось для Николь загадкой.

Разумеется, у Амелии были причины для бешенства. Это был ее дом, и они растоптали ее доверие. Николь признавала это, как и тот факт, что мачехе должна была быть ненавистна мысль о том, что Райан подвел ее именно с Николь. Но вот простить того, что Райан вместе с матерью договорились держать все в секрете, она не могла.

Надвигавшаяся гроза, по-видимому, тоже не давала Амелии спать. Жара и влажность стали совсем невыносимыми, и она спустилась вниз попить воды. Там-то до нее и донеслись стоны Николь.

В тот момент, припомнила Николь, она радовалась, что их обнаружил не отец. А пока, неловко выбираясь из постели Райана и кое-как натягивая халатик, чтобы прикрыть наготу, она была для Амелии великолепной мишенью. Лишь позже Николь сообразила, что у Амелии имелись свои причины не выдавать падчерицу отцу. И дело было вовсе не в том, чтобы спасти Николь от наказания. Амелия лишь стремилась уберечь сына от того, что считала самой большой ошибкой на свете.

Одному Богу известно, что Амелия наговорила Райану после того, как Николь ушла. Николь показалось, что будет лучше, если она убежит. Однако, как потом выяснилось, поддавшись требованиям Амелии, она создала прецедент, уже не имевший обратного хода. Мачехе не составило особого труда проследить, чтобы Николь больше не оставалась с Райаном наедине вплоть до его отъезда в Европу. Николь даже не знала, какие у него планы, но приготовилась ждать, уверенная в том, что рано или поздно Райан что-нибудь придумает, чтобы они были вместе.

Но этого не случилось. В одно прекрасное утро она проснулась и узнала, что накануне Райан уехал. Он не попрощался, не оставил даже записки, не извинился, что все так получилось, а, поскольку отец Николь ничего не знал, ей было не с кем поделиться своим горем.

Николь повернулась и резко ударила кулаком по подушке, жалея, что это не голова Райана. Как она могла позволить ему поцеловать ее, с болью подумала она. Как вообще могла подпустить его к себе настолько близко, чтобы у него хоть на мгновение возникла мысль о том, что ей нужны его иудины поцелуи! Он нисколько не изменился. Такой же двуличный, как тогда, только теперь дурит голову другой девушке. Бедная дурочка!

Николь чихнула и попыталась устроиться поудобнее в кровати, но воспоминания не давали ей покоя. Ведь с отъездом Райана история не кончилась. Через пару недель у нее случилась задержка, давшая ей новый повод пожалеть о своей беспечности. Около месяца Николь пребывала в состоянии тихой паники, не зная, что делать, куда кидаться. У нее и в мыслях не было обратиться к первому попавшемуся врачу, а доктор Ирвин был другом семьи. Как она могла ему рассказать?

• Предыдущая
• 21/33
• Следующая