Заратустра. Путь восхождения. - Раджниш Бхагаван Шри "Ошо" - Страница 28

А последователи этих пальцев сражаются и убивают друг друга. Мусульмане убивают христиан, христиане убивают иудеев, индуисты убивают мусульман; и никто не задумывается, что вы сражаетесь из-за пальцев. Пальцы могут отличаться, но луна одна и та же. Углы зрения могут отличаться, ведь люди стояли в разных местах и в разное время, в разные века. Разве Кришна может показывать в точности так же, как Иисус? Разве может Будда показывать точно так же, как Заратустра?

И не исключено, что кто-то левша. Вы убьете всех этих левшей, этих идиотов; весь мир верит в пальцы правой руки, а эти верят в пальцы левой!

Правое - это нечто правильное, а левое неправильно. Это удивит вас, но десять процентов людей - левши. Это немало, но их заставляют с самого начала пользоваться правой рукой. Пользуйтесь левой рукой, и над вами будут смеяться повсюду, вы везде будете чувствовать себя неловко - в школе, всю свою жизнь. Поэтому их заставляют, и им приходится учиться писать правой рукой; но если бы их оставили в покое, десять процентов людей в мире писали бы левой рукой. И определенно, по крайней мере, один из десяти Мастеров указывал на луну левой рукой.

Все наименования добра и зла суть символы: они не говорят, а только намекают, молча указывая. Глупец тот, кто в названиях ищет знания.

Человек, ищущий в этих обозначениях, в писаниях, в словах, в статуях - глупец. Поиск должен быть внутренним, ибо все они указывают: царство Божие внутри вас. И пока вы не пойдете внутрь, пока не закроете глаза и не расслабите свой ум, пока ваше сердце, ум и тело не придут в синхронность, гармонию, не станут глубоким созвучием - вы не сможете услышать мягкий негромкий голос внутри.

Это не чужой голос, этот голос - ваш собственный. И запомните, лишь ваша собственная истина освобождает. Чужая истина всегда становится рабством.

Будьте же внимательны, братья мои, в те часы, когда дух ваш заговорит притчами и символами: ибо тогда зарождается добродетель ваша.

Тогда тело возвышается и воскресает; своей радостью окрыляет оно дух ваш, и становится он творцом и ценителем, несущим любовь и благо всем вещам.

Прошлое полностью провалилось потому, что мы создавали так называемых религиозных людей, но не могли создать творцов, созидателей. А пока религиозный человек не обогатит мир неким творчеством, он не узнает экстаза собственного бытия; иначе он стал бы делиться им тысячью и одним способом - может быть, в музыке, может быть, в танце, в песне, в стихах. Но он высказал бы этот экстаз, это переполняет его. В моем представлении творцы религиознее людей, которые ходят в церкви, храмы, мечети, людей, которые подолгу постятся, которые истязают свое тело, которые идут на всяческий аскетизм: это слегка безумные люди - без центра. Если бы весь мир стал религиозным в их понимании, вы обнаружили бы, что он превратился в сумасшедший дом. Он уже почти превратился!

На днях я рассказывал вам о Винсенте Ван Гоге, знаменитом голландском художнике, который за всю свою жизнь не смог продать ни одной картины, поскольку красоту его живописи никто не смог понять. Он слишком опередил свое время. И как раз сегодня Анандо принесла мне газетную заметку об одной его картине с цветами, которая побила на сегодняшний день все рекорды. Она была продана за сорок миллионов долларов. Ван Гог умер в нищете и под конец сошел с ума, потому что недоедал.

Он предпочитал пище живопись. Поэтому все, что ему удавалось получить, он тратил не на еду, он покупал краски, холсты. И он мог рисовать, голодный, целый день на жарком солнце, стоя. Жара и голод сводили его с ума. Когда через год его выпустили из сумасшедшего дома — потому что все, чего ему недоставало, был отдых и хорошее питание - он написал свою последнюю картину и совершил самоубийство. Ему было всего тридцать три года.

Он написал письмо брату: «Не думай, что я совершаю самоубийство. Я не беглец, причина того, что я покидаю этот мир, в том, что мне не удается совместить тело и живопись. Я тянул, сколько мог; более того, я написал картину, которую хотел написать. Я умираю полностью удовлетворенным, без сожалений, без жалоб».

А теперь, в этой газетной вырезке, перед его картиной стоят металлические решетки - ведь теперь она стоит сорок миллионов долларов - и два констебля с ружьями, готовые защищать ее, а художнику никто не дал даже хлеба с маслом.

Я назвал бы Ван Гога святым, потому что жизнь обошлась с ним настолько дурно, что нельзя вообразить. И, тем не менее, в последнем письме он не жалуется, не выражает недовольства; он умирает в полном удовлетворении, поскольку сделал то, что хотел. Он оставил миру некую красоту. Он принес ее, поняли люди ее или нет. «Это не мое дело; это их забота».

Сейчас, спустя сто лет, его картины разыскивают, поскольку все картины стали настолько ценными, что даже величайшие художники остались далеко позади. Это рекорд: до сих пор ни одна картина не продавалась за сорок миллионов долларов. И это всего лишь картина, на которой изображены розы. За настоящие розы вы не дадите сорок миллионов долларов.

Но за всю свою жизнь - я прочел все его письма, это все, что он написал - там нет ни одного места, где бы он злился, осуждал или говорил бы хоть что-либо против мира. Он снова и снова говорит: «Я все понимаю. Если они не могут увидеть красоту моих картин, что они могут поделать? Ни я, ни они ничего сделать не могут.

Я пришел преждевременно; моим картинам придется подождать, когда придут их зрители. Когда придут мои люди, возможно, они признают их, если мои картины сохранятся».

Ни один музей не был готов взять эти картины бесплатно. Люди стыдились; его друзья стыдились, потому что он отдавал картины своим друзьям, те самые картины... «просто подержите их у себя, у меня нет места. Я живу в маленькой комнате, я не могу платить дороже, и у меня нет места, чтобы хранить все картины. Поэтому просто повесьте их у себя на стене».

Люди вешали картину, но как только он уходил, они могли закинуть ее в подвал. «Любой человек, который придет сюда, подумает, что мы сумасшедшие, потому что мы не можем сказать, что означает эта картина». Все двести картин были найдены в подвалах, в странных местах. И поиск продолжается очень интенсивно, потому что он написал тысячи картин и раздал их разным людям, ведь у него не было места, чтобы хранить их.