Заратустра. Путь восхождения. - Раджниш Бхагаван Шри "Ошо" - Страница 16

Наказание должно быть честью для наказуемого; оно не должно разрушать его. Оно должно делать его сильнее, оно должно совершаться с уважением, оно должно быть честью. Он заслужил его, и оно должно соответствовать ему.

Благороднее признать себя неправым, чем держаться за право свое, в особенности, когда прав.

Это придает вам достоинства. Это никого не унижает и делает вам честь. Вы становитесь достойным уважения в собственных глазах, вы заслуживаете любви.

Но для этого надо быть достаточно богатым. Действительно, нужно обладать очень богатой душой, чтобы наказывать таким образом: чтобы наказанный чувствовал себя так, как будто вы оказали ему честь. Это очень редкое явление, но иногда это бывает.

Я много раз говорил вам об одном дзенском монахе. Однажды лунной ночью в его дом зашел вор. Это был маленький домик далеко от деревни. Дверь была открыта, потому что в доме не было ничего такого, ради чего стоило бы ее закрывать. У этого Мастера дзен не было ничего, кроме одеяла - днем он носил его, а ночью укрывался им же во сне. Он лежал у окна, наблюдая, как всходит полная луна. Была прекрасная, совсем тихая и спокойная ночь.

Когда вошел вор, из глаз Мастера полились слезы. Ведь в его доме ничего не было. А этот бедняга пришел из далекой деревни. Нужно было срочно что-то сделать, что-нибудь такое, чтобы вор не смутился, чтобы он не почувствовал себя оскорбленным. Наоборот, нужно было встретить его с честью. Мастер зажег маленькую свечку, накинул на себя одеяло и вошел вслед за вором. Вор был в доме, где-нибудь во второй или третьей комнате.

Когда вор увидел, что он входит, он очень испугался. Мастер сказал:

- Не бойся. Знаешь, я прожил в этом доме тридцать лет и заглянул во все уголки и закоулки; мне очень жаль, но здесь ничего нет. Ты оказал мне честь, ведь воры ходят в богатые дома, в королевские дворцы - кому нужны бедняки? Ты первый вор - такого еще не было. Это такая честь для меня. Впервые в жизни я чувствую себя богачом.

Вор испугался еще больше: этот человек, казалось, не в своем уме - что он говорит? Мастер сказал:

- Только вот что: придется нам заключить контракт. Я ничего не нашел в этом доме; искать - совершенно пустой номер. Но я могу помочь тебе, ты ведь новичок. Наверняка ты не сможешь обшарить весь дом. Я тебе все покажу. Но помни: если мы найдем что-нибудь, делим пополам.

Вор сказал:

- О Боже, этот человек - хозяин дома! Даже в этой странной ситуации вор засмеялся. Мастер тоже засмеялся и сказал:

- Ну, хорошо, если ты хочешь больше, можешь взять шестьдесят процентов - шестьдесят твои, сорок мои - потому что работать-то будешь ты, а я тебя только сопровождаю. Но здесь на самом деле ничего нет - я искал тридцать лет. Мы просто зря потеряем время. Я предлагаю вот что: ночь кончится еще не скоро, и ты можешь найти дом какого-нибудь богача; мне не нужно никакой доли, никаких комиссионных. Но только ты должен принять одно условие. Вор спросил:

- Условие? Какое условие?

- Ты возьмешь мое одеяло, потому что у меня нет ничего другого, чтобы отдать тебе. Может быть, ты больше никогда не придешь. Кто знает, что будет завтра. Но ты не можешь отказаться; это подарок. Ты не крадешь его; я дарю его тебе.

Мастер стоял голый. Было холодно, он дрожал, и вор не мог решить, как ему поступить. Он не мог отвергнуть подарок. Мастер дзен сказал со слезами на глазах:

- Если ты захочешь прийти еще, сообщи мне за два-три дня. Я могу собрать подаяние, скопить для тебя что-нибудь. Я так беден. Ты не можешь отказаться от этого одеяла, это все, что у меня есть. Я отдаю тебе все.

Вор хотел хоть как-нибудь выпутаться из этого положения; никогда раньше ему не приходилось сталкиваться с такими людьми. Он взял одеяло и побежал. Но Мастер крикнул:

- Послушай! - вор никогда не слышал такого властного голоса: - Закрой дверь! И прежде чем закрыть дверь, поучись немного хорошим манерам. Я преподнес тебе подарок, а ты даже не поблагодарил меня. Скажи: «Спасибо», и это может помочь тебе позже.

Вор сказал:

- Спасибо, господин, - закрыл дверь и побежал прочь. Через два года его поймали, когда он грабил кого-то еще, и это одеяло было при нем. Это было известное одеяло. Все знали, что оно принадлежит Мастеру, и два года его никто на нем не видел. Поэтому судья сказал:

- Что ж, это будет решающий фактор. Если Мастер скажет, что это его одеяло, и ты украл его, мне не нужны другие свидетели, мне не нужны никакие доказательства, никакие аргументы; я вынесу приговор. Мастера позвали в суд. Судья спросил:

- Вы знаете этого вора? Мастер сказал:

- Вора? Должно быть, вы в заблуждении, это прекрасно воспитанный человек. Когда я подарил ему это одеяло, он сказал мне: «Спасибо, господин», и закрыл дверь. Он такой джентльмен. Не следует называть джентльмена вором.

Судья не знал, что делать. А Мастер сказал:

- Он не может быть вором. Я могу свидетельствовать в его пользу. Он мой старый друг. Два года мы не могли встретиться.

Благодаря Мастеру дзен - он был очень уважаемым человеком - вора освободили. У него не было никаких шансов на освобождение. Выйдя из суда, он упал к ногам Мастера и сказал:

- Я пойду с тобой. Мастер ответил:

- Я хотел оставить тебя на ночь, но ты так торопился убежать, что даже забыл закрыть дверь, так спешил, что даже забыл сказать «Спасибо, господин». Теперь ты понимаешь? Я говорил тебе, что это может тебе помочь когда-нибудь. Научись вести себя! Что касается меня, ты меня очень осчастливил. Ты оказал мне честь; иначе кто зашел бы в хижину бедняка? Я буду рад, ели ты пойдешь со мной.

Жизнь вора полностью изменилась. Он стал одним из самых просветленных учеников Мастера. И вся метаморфоза состояла лишь в одном: Мастер почтил его в такой ситуации, когда любой другой оскорбил бы его, оказал ему уважение, какого достоин любой человек - неважно, какова его профессия: вор он, врач или инженер; это всего лишь профессии. Это не имеет отношения к человеческому достоинству.

Мне претит ваша холодная справедливость, и из глаз судьи вашего смотрит палач с холодным мечом.

Скажите, где найти справедливость, которая есть любовь со зрячими очами?

Если не любовь - основа и корень справедливости, это уже не справедливость. Все суды так холодны - нет любви, нет сострадания, нет понимания. Это просто буква - мертвая, закон - мертвый, судья - мертвый; и все это мертвое решает за живых. И все, что решается, решается о прошлом.