Закон против тебя - Воронин Андрей Николаевич - Страница 29

• Предыдущая
• 29/73
• Следующая

– Топать перестаньте, – не отрываясь от бумаг, сказал дежурный.

Комбат свирепо покосился на него и перестал топать.

Что-то недовольно бормоча и непрерывно зевая, дежурный переворошил бумаги на столе, снова связался с кем-то по внутреннему телефону, с лязгом и скрипом распахнул массивную дверцу сейфа, порылся там, извлек картонную папку, заглянул в нее, еще немного пошелестел бумагой и наконец глубокомысленно изрек:

– Ага. Так кем вы, говорите, ему приходитесь?

– Да никем, – ответил Подберезский. – Срочную вместе служили. Приехал сюда по делам, вот решил навестить…

– А этот гражданин тоже с вами срочную служил? – поинтересовался дежурный, кивнув в сторону Комбата.

– Это наш командир, – терпеливо ответил Подберезский. – Послушайте, начальник, в чем дело? Где Бакланов? Почему его квартира опечатана?

Дежурный вдруг выпрямился.

– Местонахождение гражданина Бакланова в данный момент неизвестно, – заявил он официальным тоном, – а его квартира опечатана потому, что она является местом предполагаемого преступления.

– Какого преступления? – спросил Подберезский, а Комбат так резко шагнул к перегородке, что дежурный непроизвольно отшатнулся. – Какого преступления?

– Может, вы хотите покопаться в сейфе у начальника райотдела? – саркастически спросил дежурный. – Или вам дать поиграть с табельным пистолетом? Я не имею права посвящать посторонних в подробности расследования. Да я их, – он опять зевнул, чуть не вывихнув челюсть, – я их и не знаю. Этим делом занимается Чудаков. Старший лейтенант Чудаков, кабинет номер одиннадцать. Это на втором этаже, направо… Э, э, э! – закричал он, увидев, что Комбат решительно двинулся к лестнице. – Куда? Вы на часы смотрели? Утром приходите, часикам к девяти, а лучше к одиннадцати. Нет его сейчас, дома он!

– Может, адресок дадите? – заискивающе спросил Подберезский. – Или телефончик?

– Вы что, с ума сошли? – возмутился дежурный. – Не имею права. – Подберезский поморщился, и он, немного смягчившись, добавил:

– Сам подумай, парень. Поставь себя на мое место: ты бы дал? Откуда мне знать, кто ты такой? Приходите с утра.

– Уф, – сказал Подберезский. – Вот же черт…

Где у вас тут гостиница?

Дежурный охотно растолковал ему, как добраться до гостиницы, и они расстались. Ведя машину по городу, Подберезский все время без нужды газовал и сразу же резко притормаживал. Чувствовалось, что он расстроен. Комбат сидел рядом с ним, угрюмо грызя ус, беззвучно шевелил губами, когда Подберезский в очередной раз дергал машину, но молчал, понимая, что его замечания могут только усугубить ситуацию. Время от времени он поглядывал в боковое зеркало.

Наконец Подберезский превзошел самого себя, проскочив перекресток на красный свет. Борис Иванович снова покосился в боковое зеркало, удовлетворенно хмыкнул, кивнул и, повернувшись к Подберезскому, спросил:

– Ты тоже заметил?

– Ха, – сказал Подберезский. – Что я, по-твоему, слепой? Висит, как консервная банка на собачьем хвосте.

– А где повисла, заметил? – спросил Комбат.

– Конечно. Там, где ты с ментами сцепился.

– Ничего подобного, – с довольным видом констатировал Борис Иванович. Сейчас он напоминал добряка-профессора, которому наконец-то удалось провалить на госэкзамене своего любимого ученика. – От самого Баклана за нами едет. Она стояла там же, во дворе, когда мы уезжали. Так что не гони, Андрюха, не то, чего доброго, оторвешься.

– И ты молчал? – обиженно спросил Подберезский.

– А чего зря языком чесать? Я с ментами на три дня вперед наговорился. Очень мне было интересно; дождется он нас или не дождется?

– Ну, Иваныч, – Подберезский покрутил головой, – ну, ей-богу, с тобой никакого цирка не надо!

Ты, значит, дурака валял, шпионские страсти разводил, а я за это ментам двадцатку отдал?

– Зато получилось вполне натурально, а главное, с этим клоуном, – Комбат кивнул на зеркало заднего вида, в котором мелькал, то приближаясь, то отставая, неприметный серебристо-серый «гольф», – все стало ясно и понятно. А двадцатку я могу вернуть.

– От тебя дождешься, – проворчал Подберезский.

Они выехали на прямую широкую улицу с вялым по случаю жары и позднего часа движением, Андрей снова посмотрел в зеркало, подмигнул Комбату и плавно утопил педаль акселератора. Двигатель «тойоты» бархатисто рыкнул, и та пулей понеслась по проспекту, объезжая редкий попутный транспорт с такой легкостью, словно тот стоял на месте.

Впереди показался перекресток. Подберезский вопросительно посмотрел на Комбата.

– Чего смотришь? – сказал тот. – Ты за рулем, ты и командуй. Ну, давай!

Подберезский дал. Он аккуратно перестроился в крайний левый ряд, дисциплинированно включил указатель левого поворота и, резко крутанув руль, повернул направо под прямым углом, проскочив в сантиметре от переднего бампера экстренно затормозившего троллейбуса. От внезапного толчка штанги сорвались с проводов, троллейбус замер, напоминая таракана, который, принюхиваясь и шевеля усами, сидит на краю обеденного стола, выясняя обстановку.

Комбат, перекрутившись на сиденье винтом, смотрел назад.

– Ну как? – спросил Подберезский.

– Нормально, – ответил Борис Иванович. – Ни одной разбитой фары.

– А этот?..

– А этот тут как тут, – успокоил его Комбат. – И правда, как привязанный.

– Оч хор, – сказал Андрей. – Ну что, будем брать?

– Твоя машина, тебе и решать, – пожал плечами Рублев. – Но потолковать с этим парнем не мешало бы, И вообще, у меня весь вечер руки чешутся. К чему бы это?

– К чесотке, – снова разгоняя машину, ответил Подберезский. – Я же тебе говорил, что в Оке вода какая-то подозрительная…

Он слегка притормозил и, бешено вертя руль, свернул направо, в узкую, застроенную почерневшими бревенчатыми домишками тихую улочку. Из-под колес с истеричным лаем шарахнулась лохматая дворняжка, ехавший навстречу на высоком взрослом велосипеде мальчишка лет двенадцати испуганно вильнул в сторону, наехал на кочку, потерял равновесие и боком завалился в крапиву.

– Черт! – сказал Подберезский.

– Ты все-таки поаккуратнее, – напомнил Комбат. – Без жертв среди мирного населения.

– Не каркай под руку! – огрызнулся Подберезский и свернул на внезапно открывшийся по правую руку поросший короткой густой травой кочковатый пустырь. Посреди пустыря паслась корова, которая уставилась на джип с тупым недоумением. – Ты еще тут, – сквозь зубы добавил Андрей, далеко объезжая корову.

Машину немилосердно трясло и швыряло на кочках.

Безжалостно убивая подвеску, Подберезский на бешеной скорости описал круг, в центре которого осталась так ничего и не понявшая корова, и выскочил обратно на дорогу. Впереди сквозь мягкую синеву сумерек блеснули фары, и он еще немного увеличил скорость, чтобы встретиться с преследователем там, где тому будет некуда свернуть.

– Вот и все, парень, – процедил он сквозь зубы. – Если ты не каскадер и не волшебник, значит, ты у нас в кармане.

Он утопил педаль газа до конца, с острым злорадством наблюдая за тем, как растерянно виляет по дороге серебристо-серый «гольф», и вдруг увидел то, чего не заметил раньше.

– А-а-а, черт!!! – в ярости крикнул он и резко вывернул руль.

Вильнув задом и подняв густое облако пыли, юркий «гольф» нырнул в узенький проулок по правую сторону от машины Подберезского. Для мчавшейся с огромной скоростью тяжелой «тойоты» радиус поворота был слишком мал, но Подберезский понял это с большим опозданием. Высокие колеса джипа на мгновение оторвались от земли, когда Андрей попытался вписаться в крутой поворот, потом «тойота» подпрыгнула на каком-то бугре, с леденящим душу грохотом зацепилась передним бампером за кусок двутавровой балки, еще раз тяжело подпрыгнула, словно пытаясь вытряхнуть из своих пассажиров душу, со страшным треском вломилась в высоченные запертые ворота углового дома, разнесла их вдребезги, влетела во двор и остановилась, уперевшись бампером в угол курятника.

• Предыдущая
• 29/73
• Следующая