Сквозь огонь и воду - Воронин Андрей Николаевич - Страница 50

• Предыдущая
• 50/57
• Следующая

«Интересно, – подумал Дорогин, – что же все-таки существует за чертой, называемой смертью? Может, каждому воздается по его вере? И каждый попадает туда, где был счастлив? Не вернулся ли Пашка в свое детство? Может, он живет в придуманной нами стране? Боже! Как там, наверное, хорошо!»

И тут ему вспомнилась еще одна детская игра, когда загадываешь желание и придумываешь условие его выполнения. Условия обычно дурацкие, как и сами желания.

Сергей взял в ладонь отшлифованный камень, взвесил его и загадал: “Если я сумею сидя забросить его в море, значит, все у меня будет хорошо”.

Какая связь между счастьем и полетом камня? Вроде бы никакой. Вся жизнь – это цепь случайностей, влияющих друг на друга.

– Лети.

Невозможно было далеко отвести руку, замахнуться. Мешала машина. Дорогин подался вперед и резко метнул камень. Он видел, как тот летит, вращаясь, над пляжем. С замиранием сердца он следил, куда упадет галька.

Очередная волна набежала на берег, вспенилась, зашуршала камнями и отхлынула. Брошенный Дорогиным камень упал на мокрую гальку, в пену, которая тут же исчезла, просочившись сквозь крупные камни.

«Вот и пойми, – вздохнул Сергей, – что мне светит в будущем? Вся моя жизнь проходит словно по границе между светом и мраком, между счастьем и бедой. Все-таки не дано человеку знать свое будущее, позаботиться о нем заранее. Гадай не гадай…»

Сергей услышал шорох на другой стороне дороги и увидел, как из кустов на асфальт вышел мужчина неопределенного возраста. Давно не стриженная борода, длинные волосы, рваный джинсовый костюм, босые ноги явно были привычны к ходьбе по острым камням. Мужчина не дошел до Сергея метра четыре и хрипло поприветствовал его:

– Доброй ночи!

"Бомж, что ли?” – подумал Дорогин. В руках небритый незнакомец сжимал толстую отполированную ладонью палку, она придавала ему уверенности.

– Закурить не найдется?

– Ты кто? – спросил Сергей.

– Вроде бы сторож, – вздохнул мужчина, – хотя сторожам деньги платят, а мне… – и он скрутил фигу. – Но я не в обиде, хорошо, что разрешают жить в ресторане, – и он показал на ржавый остов с облезлой надписью “Отдых”.

– Совсем туго? Мужик пожал плечами:

– Не знаю, здесь хоть пожрать можно найти, да и тепло.., даже зимой снега не бывает. Только с куревом туго.

Сергей бросил взгляд на Шпита. Тот спал беспробудным сном.

– Я могу и водки налить, – поставил на капот машины пластиковый стаканчик и плеснул в него граммов сто “Абсолюта”.

– Круто, – бомж-сторож зацокал языком, – небось она бешеных денег стоит.

– Если пьешь на халяву, – сказал Дорогин, – не думай о чужих деньгах. Кому жемчуг мелкий, а кому и хлеба не хватает.

– Тоже правильно.

Заросший до безобразия мужчина смаковал напиток, затем дрожащей рукой принял от Сергея сигарету и с удовольствием затянулся.

– Раньше я любил в Абхазию приезжать вместе с женой и детьми. Когда это было… – он махнул рукой. – Тогда казалось, что впереди нас ждет только хорошее. Потом все понеслось к чертовой матери… Ты не думай, – он поднял заскорузлый указательный палец, – я человек образованный, доцент, философию читал в харьковском университете.

– Небось не классическую немецкую философию читал, – отозвался Дорогин, – а научный коммунизм.

– Что верно, то верно… Оказалось-таки, что коммунизм не очень научный. Потом в торговле себя пробовал, челноком ездил, поднялся немного. Но знаешь, как бывает, – разоткровенничался сторож, – во вкус войдешь деньги зарабатывать и ни на что другое времени не остается. Кажется, чем больше домой принесешь, тем больше тебя любят. Ну а жена, – бомж перекрестился, – по-другому думала…

– Умерла, что ли? – спросил Дорогин.

– Нет, хахаля себе завела. Он, гад, на мои деньги пил и жрал…

– Чего тогда крестишься, если жена жива?

– Она для меня умерла, – бомж ударил себя кулаком в грудь, – я с горя и запил. А когда опомнился, ни семьи, ни денег, ни квартиры, ни даже паспорта – ни хрена не осталось.

Он покосился на спящего Шпита.

– Счастливый человек…

– Почему?

– Он, словно медведь, в зимнюю спячку впал. Иногда и мне так хочется. Залечь в спячку годков так на десять, чтобы потом проснуться, а вокруг счастливая жизнь. Настолько счастливая, что в ней и мне место найдется… Твое здоровье, – бомж допил водку, сделал последнюю глубокую затяжку. – Слабые сигареты, не продирают. А водка – ничего, крепкая…

– Закусить у меня нечем, – сказал Дорогин.

– Черт с ней, с закуской, может, и ты выпьешь?

– За рулем нельзя.

– Какое, на хрен, за рулем, – засмеялся бомж, – тут милицию днем с огнем не сыщешь. Да и какая это милиция?! Бандиты самые настоящие! Им без разницы, трезвый ты или пьяный, лишь бы деньги с тебя содрать. А твой приятель хорошо одет, богатый человек, сразу видно. Ему повезло, что ты с ним. Попадись он ментам в руки, вмиг бы обобрали, голого бы оставили и без часов…

Бомж не мог видеть, что руки Шпита сковывают наручники.

– Ему хорошо, – подтвердил Дорогин, – да мне плохо.

– А что такое?

– Ехали мы в Новый Афон, чтобы человека одного повидать. И только он дорогу знает, – Сергей указал на Шпита. – А толку от него сейчас не добьешься, назюзюкался в стельку.

– Сейчас в Новом Афоне людей не много живет. Если человек видный, то я его знаю, – не без гордости сообщил бомж.

– Я не в курсе насчет того, видный он или нет, но меня уверяли, что человек он уважаемый.

– Тут все уважаемые, даже я…

– Он живет не в самом Новом Афоне, в горах. Говорят, он когда-то давно убил свою жену и ее любовника…

– О, это Отар, – сторож сделался серьезным, – очень уважаемый человек! В Афоне грузинов почти не осталось, все уехали или в партизаны подались, а его никто не трогает.

И сторож был уже готов рассказать трогательную историю о высушенных головах любовников, как Дорогин остановил его.

– Дорогу туда знаешь?

– В горах много дорог не бывает, – и он повернулся спиной к морю, – вон огонек, чуть пониже вершины, – заскорузлый палец завис в воздухе.

Дорогин вгляделся, и среди холодных звезд узрел теплый огонек живого пламени, маленький, чуть заметный, но манящий.

– Это его дом, но туда лучше не соваться. Он гостей не любит. Разговор короткий. В лучшем случае за двери выставит.

– Я тебе еще сто граммов налью, если дорогу туда покажешь.

– В гости к Отару я не сунусь, – твердо сказал бомж и облизнулся, отказываться от ста граммов тяжело.

– Я не прошу довести до самого его дома, выведешь нас на дорогу, и этого хватит.

Бомж поскреб нечесаную бороду и сказал:

– Наливай…

На этот раз он осушил стакан залпом.

– Поехали, – он забрался на заднее сиденье УАЗа.

Чувствовалось, человек давно не сиживал в машине, озирался по сторонам, удивляясь, что так быстро передвигается.

Узкой улицей они выехали к железнодорожной станции. Между плитами посадочной платформы успели пробиться молодые деревца.

– Поезда редко ходят, электрички так и не пустили, – прокомментировал бомж, – дальше дорога простая, едешь прямо, если в горах понятие “прямо” вообще применимо.

«Точно, – подумал Дорогин, – только преподаватель философии так может сказать: „понятие применимо“.»

– Проедешь две смотровые площадки. Только вглядывайся основательно: одно название что площадки – наполовину обрушившиеся… Я там давно не бывал, но мне рассказывали. Как доедешь до перевала, спустись вниз метров двести. И все, паркуй машину. Тропинка справа, прямо к дому ведет. Огонь у него горит днем и ночью. Там уже не собьешься, фонарик есть?

– Не знаю. Луна светит.

Бомж задрал голову, посмотрел в ночное небо, его кадык дернулся судорожно, будто он проглатывал воображаемое спиртное. Дорогин сжалился, налил еще водки, и бомж просиял.

– Счастливый у меня сегодня день. Зачем тебе Отар понадобился?

– Думаю, скоро услышишь. Внимательно присмотревшись к Дорогину, бомж усмехнулся.

• Предыдущая
• 50/57
• Следующая