Сквозь огонь и воду - Воронин Андрей Николаевич - Страница 39

• Предыдущая
• 39/57
• Следующая

Шамиль вернулся к машине, порылся в перчаточном ящике и сжал в кулаке две упаковки жевательной резинки.

– На, – и он подбросил упаковки высоко, чтобы те перелетели ворота.

Мальчишки изловчились и поймали жвачку в воздухе.

– А теперь бегите, зовите дядю Федора. Шамиль присел на широкий бампер джипа, закурил.

– Заторможенные они здесь, в Гудауте. Вряд ли мы тут чего-нибудь добьемся, – вздохнул Ахмат. – А пока мы стоим на месте, наши деньги могут уйти далеко.

– Ты знаешь, в какой стороне их искать?

– Нет.

– Ну так вот жди дядю Федора. Кажется, он идет.

Мальчишки застали дядю Федора врасплох. Директор копался на огороде, одетый по-домашнему, в синее выцветшее трико с вытянутыми коленями и в неизвестно каким чудом сохранившуюся салатовую майку-соколку. Голову ему прикрывал от солнца носовой платок с завязанными на узелки уголками.

– Там машина приехала, блеск! Вас просят.

Двое крутых…

Дядя Федор воткнул в землю лопату и посмотрел на грязные ладони.

– Вас просят, – напомнил мальчишка.

– Подождут, – директор детского дома с достоинством прошел в дверь своего кабинета.

Он переодевался, страшно торопясь, боялся, что богатые посетители уедут, но выйти к ним в выцветшем физкультурном трико не мог себе позволить. Директор обязан всегда выглядеть соответствующим образом. На такой случай в кабинете был припасен белый костюм, сшитый в восемьдесят первом году.

Дядя Федор, давно забывший, когда его называли по имени-отчеству, сбил ладонями пыль с рукавов белого пиджака, осмотрел единственные парадные ботинки, затянул узел галстука и направился к воротам. Его редкие седые волосы шевелил теплый ветер.

– Ископаемое… – тихо проговорил Шамиль, глядя на приближающегося директора детского дома. – Его пиджаку, наверное, лет тридцать.

– Не злорадствуй. Не больше двадцати пяти…

– Здравствуйте, – зычно произнес дядя Федор, разматывая цепь с замком. – Что ж вы сразу не зашли ко мне?

– Закрыто, – развел руками Шамиль.

– Замок только для видимости, цепь замотана, чтобы козы да свиньи не лазили.

Дядя Федор широко распахнул ворота, и гости прошли на территорию детского дома.

– Добро пожаловать. Федор Александрович, – дядя Федор крепко пожал руки чеченцам.

У него имелся отличный нюх на людей. Директор детского дома просто обязан быть хорошим психологом. Но даже он не мог понять, кто же перед ним. –.

– Вы издалека приехали?

– Издалека. По делам в Гудауте. Не первый раз, – бегло говорил Шамиль. – " Раньше как-то руки не доходили с вами встретиться, хотя мы давно собирались. Как я понимаю, вы от маленькой помощи не откажетесь.

– Помощь не мне нужна, а детям.

– Конечно, – вставил Ахмат.

– Проходите в мой кабинет.

Это было сказано так гордо, что Шамиль не сумел скрыть улыбку. Даже в советские времена кабинет дяди Федора выглядел бедно, а теперь и вовсе производил удручающее впечатление.

– Присаживайтесь. Можете курить, – дядя Федор гордо подвинул к Шамилю самодельную алюминиевую пепельницу и коробок спичек.

– Много дать не могу, – вздохнул Шамиль, – сами понимаете, времена теперь не те. После дефолта деньги другими стали, даются тяжело. Двести долларов. Примите от нас с другом от чистого сердца.

– Я вам сейчас расписочку…

– Помилуйте, – Шамиль даже приподнялся в кресле, – какие расписки. Вы – человек честный, во всем городе вас знают, кому она, эта расписка, нужна? Мне? Вам? Честным людям бумаги не к чему.

– Вы даже сами не знаете, как меня выручили, – трясущимися руками дядя Федор спрятал деньги в ящик письменного стола. – Позвольте, а что вас заставило помочь? – спросил дядя Федор.

– Пожертвовать? – уточнил Шамиль. – Даже сам толком сказать не могу. Почувствовал, что не могу уехать из Гудауты и не встретиться с вами. Я сам в детском доме рос.

«Врет, – подумал дядя Федор. – У детдомовского воспитанника не такой взгляд. Кем бы потом ни стал человек, выросший без родителей, взгляда его уже не изменить. Вот только зачем врет?»

– Наверное, и из ваших воспитанников многие вышли в люди, вспоминают теперь о бедном детстве, подарки присылают.

– Конечно. Но далеко не все большими людьми стали.

– Понимаю, – кивнул Шамиль, – среди моих одноклассников многие теперь и по тюрьмам сидят.

– Есть такие люди, например Паша Матюхов. Не забывает нас, то денег подбросит, то товаров каких привезет.

– Паша? Паша Матюхов? – Шамиль деланно задумался, затем заглянул дяде Федору в глаза. – Кажется, знавал я одного Пашу Матюхова. По бизнесу с ним пересекались. У вас его фотографии нет?

– Как же, есть, – засуетился дядя Федор. – Он не сегодня завтра приехать должен еще с одним моим воспитанником. Того, другого, я давно не видел.

Наконец дяде Федору удалось отыскать фотографию, которую прислал ему экспресс-почтой нетерпеливый Пашка Разлука. Пашку и Дорогина фотографировала Тамара Солодкина во дворе дома. Мужчины стояли рядом, касаясь друг друга плечами.

– Точно, это он, Пашка! – Шамиль узнал Матюхова, только сегодня он видел его мертвым на шоссе. – А это, значит, его друг, как вы сказали его фамилия?

– Сергей Дорогин.

– Его почти не знаю, видел мельком у Матюхова, а с Пашкой много раз встречались.

"Парень крепкий, такого палкой не убьешь”, – подумал Шамиль, разглядывая Дорогина на фотографии.

– В спецназе, наверное, служил.

– Я его давно не видел. Пашка написал, что Сергей каскадером в кино работал.

– Редкая профессия.

– У него дома под Москвой фотографировались, совсем недавно, – пояснял дядя Федор.

– Да, дом не бедный, – Шамиль перевернул фотографию, на обратной стороне которой были написаны два адреса: Пашки Разлуки и Сергея Дорогина.

– Хорошие люди, – Шамиль вернул фотографию лишь после того, как запомнил оба адреса. – Говорите, сюда они едут? Ну что ж, счастливой вам встречи с ними. А мы по делам спешим. Пашке от меня привет передавайте. Как приедет, дайте Дорогину мой номер телефона, – Шамиль протянул картонную карточку, – пусть позвонит.

На карточке значился номер мобильника, и больше ничего не было.

– Дорогину? А Паше…

– И ему…

Только сейчас дядя Федор сообразил, что гости ему не представились. Но Ахмат и Шамиль улыбались так искренне, что у него язык не повернулся поинтересоваться именами. Получалось глупо: взял деньги, а как людей зовут, не знает.

Мальчишки бежали следом за чеченцами, пока те шагали к воротам. Никто не просил подачки. Дети старались брать пример с дяди Федора. Тот выглядел солидным, даже несколько мрачноватым, как и подобает директору детского дома.

– Гостям мешаете, – буркнул дядя Федор, отворяя ворота.

– Еще увидимся, – Шамиль легкомысленно подмигнул и сел в джип.

– Это они? Это и был Пашка Разлука? – заикаясь от волнения, спросил десятилетний мальчик у директора.

– Нет, они еще приедут.

– А это кто был? Тоже наши?

– Просто так. Гости. Хорошие люди, – через паузу добавил дядя Федор.

Ему не верилось в то, что гости – хорошие люди, Но что поделаешь, факты на лицо, помощь детскому дому мужчины оказали, хотя никто их об этом не просил. О точной дате приезда Пашки Разлуки и Дорогина дядя Федор не знал. Знал лишь, что встреча случится где-то на этой неделе. Матюхов любил делать сюрпризы.

Директор проводил взглядом джип и вернулся в кабинет. Телефон, хоть за него давно не платили, городские власти не отключили. Мало ли что случится: скорую помощь придется вызвать или пожарных. Никто не хотел брать грех на душу. Дядя Федор почувствовал, как его руки начинают трястись, тревога охватила его.

Он посмотрел на стул, где еще совсем недавно сидел Шамиль, и ему показалось, будто возле спинки светится неяркое электрическое сияние, недоброе, потрескивающее, как грозовой разряд. Затем дядя Федор перевел взгляд на телефонный аппарат. Он смотрел на него долго и пристально. И вдруг тот зазвонил. Директор детского дома вздрогнул. Ему показалось, что именно от пристального взгляда ожил телефон. Настойчивые междугородные звонки. Редко они звучали в этом кабинете. О детском доме забыли за пределами Гудауты все. Разве что Пашка Разлука иногда вспоминал.

• Предыдущая
• 39/57
• Следующая