Пощады не будет никому - Воронин Андрей Николаевич - Страница 34

• Предыдущая
• 34/73
• Следующая

Похороны не получились торжественными, хотя людей, учеников и коллег собралось много. Но все стыдились говорить прочувствованные речи. Хотя даже те, кто являлся недоброжелателем профессора Нариманбекова, пришли на эти похороны. Больше всего собралось азербайджанцев, ведь землякам он всегда помогал, ссужая их деньгами, содействуя устроиться в столице.

Профессора Нариманбекова похоронили на Ваганьковском кладбище, сделав скромную надпись: «Профессор архитектуры».

Денег, оставленных мужем, Фатиме, думалось, хватит до конца ее дней. Так казалось не только ей, так казалось многим жителям бывшего Советского Союза. Но начались всевозможные реформы, инфляция, девальвация, деноминация.., и Фатима сама не заметила, как ее деньги превратились в бумагу. Сумма на сберкнижках мужа осталась той же, но если в прежние времена десять рублей были большими деньгами, то через пять лет на них она не могла уже проехать даже в метро.

А за всю свою жизнь Фатима Нариманбекова не проработала ни единого дня. Как она шутила, когда была помоложе:

«Я за свою жизнь тяжелее кошелька ничего не держала», так оно было на самом деле.

И вот сейчас эта старуха, жена известного человека, доживала свои дни, еле сводя концы с концами. Золото и украшения, подаренные мужем, она давным-давно продала, может, поэтому и выжила. Разменять квартиру — а предложения сыпались и справа, и слева — она не желала, давая на все категорический отказ. Квартирантов не пускала, понимая, что не сможет спокойно жить, если в доме появится кто-нибудь посторонний.

Детей у них не было, а вот родственников имелось множество: двоюродные, троюродные, далекие и еще более дальние. О многих из них она знала лишь понаслышке, На родину она не решилась уехать, хотя ей и предлагали поменять роскошную трехкомнатную квартиру в Москве на хорошую квартиру в Баку с астрономической доплатой, причем в любой валюте. Но и на это старуха не пошла, ведь здесь была комната мужа, которую она превратила в музей.

Фатима жила замкнуто, лишь здороваясь с соседями по подъезду, но никого из них не приглашая за порог своей квартиры. Регулярно на праздники, по старой привычке, она посылала поздравительные открытки всем своим дальним родственникам, о существовании которых знала.

Кому старуха завещала свою квартиру, если, конечно, завещание существовало, было загадкой.

Рафик Магомедов, убивший вора в законе Резаного, замучивший его семью, но так и не сумевший выведать, где же спрятан воровской общак, появился в квартире своей троюродной тетки совершенно неожиданно. Она его, естественно, не узнала, и вид мужчины, стоящего за дверью, ее напугал — уж слишком мрачно и страшно выглядел Рафик.

Но она сразу оттаяла, когда тот заговорил по-азербайджански. Цепочка была снята, дверь широко распахнулась, впуская незваного гостя. Рафик тут же достал из кармана фотографию, на которой был изображен с матерью и многочисленными братьями. Старуха вооружилась очками, подошла к окну и принялась рассматривать фотографию. Свою троюродную сестру она тоже не узнала, зато узнала дом, на фоне которого был сделан снимок.

— Так это ты? — она указала твердым ногтем на мальчонку под гранатовым деревом.

— Я, я, тетя Фатима.

— И что ты здесь делаешь?

Естественно, Рафик не стал рассказывать о тех неприятностях, которые свалились на его голову. Единственным, что сказал Рафик, было:

— У меня большие неприятности, я поживу у вас некоторое время, — словно это давным-давно было решено и договорено.

— Но…

— Надо, очень…

Старуха Фатима даже растерялась. Но потом припомнила, какие неприятности возникают в российской столице у лиц кавказской национальности.

«Раньше такого в Москве не было», — подумала она и согласилась.

— Ну ничего, поживи недельку или, может быть, даже две.

— Хорошо, что вы согласились, тетя Фатима.

— Живи.

Рафик согласно кивнул, затем осмотрелся. Вид квартиры, особенно кухни, привел его в уныние. Он понял, что старуха едва сводит концы с концами. Магомедов подозвал ее к себе, достал из кармана толстую пачку российских денег, разделил ее надвое — так, как разламывают толстую лепешку, половину отдал Фатиме. Такой суммы она не видела уже давным-давно, даже ее руки задрожали, а на глаза навернулись слезы и покатились по морщинистым щекам.

— Возьмите, тетя Фатима.

— Рафик, это так мило с твоей стороны, что ты обо мне заботишься! — от волнения старуха снова перешла на русский.

Рафик закивал.

— Тетя Фатима, мы же свои люди, должны помогать друг другу. Мы же не эти." — и он кивнул на окно, — мы же не русские и должны заботиться друг о друге. Кончатся деньги — скажете, я еще дам. Только вот еще одно, тетушка Фатима… Я понимаю, вам тяжело, но я в город выходить не смогу, даже в магазин. И соседям никому не говорите".

— Рафик, Рафичек, что ты, мальчик мой, — запричитала старуха, — я живу одна уже давным-давно, и никто ко мне не ходит. О том, что ты у меня, никто не узнает. Я же понимаю, прописка.., регистрация-.

Больших грехов за Рафиком она не подозревала.

— Это будет хорошо и очень правильно, иначе у меня будут большие неприятности.

— Я все понимаю, так что не волнуйся, никто о тебе не узнает. Вот сейчас я соберусь и пойду в магазин, принесу поесть, а то дома…

— Я понял.

Старуха пересчитала деньги и почти всю пачку спрятала в комод, взяв себе только две верхние купюры. Она понимала, что этих денег хватит с лихвой, чтобы заполнить холодильник, купить коньяка и фруктов. Ведь, наверное, ее дальний родственник ужасно проголодался.

И она пошла в гастроном.

Рафик прошелся по квартире. Первым делом он спрятал свою сумку, с которой пришел, в диван. С пистолетом он не расставался, его Рафик спрятал за брючный ремень и пониже обтянул свитер.

«Вот так-то будет получше. А эта старуха ничего, на нее, наверное, можно положиться. Интересно, может она доехать до Азербайджана и отыскать моих братьев? Ведь без них мне отсюда не выбраться, а полагаться на чужих людей в моем положении рискованно. Только свои могут мне помочь улизнуть из этой чертовой Москвы. Как близок я уже был к тому, чтобы уехать из Москвы! Но, черт подери, так и не получилось. Машина с азербайджанскими номерами, в которую я забрался, сломалась, надо было делать ремонт.. еще хорошо, что я сумел выбраться незамеченным из фургона. Да, меня сейчас, наверное, ищут, ведь я вдобавок пристрелил мента, а этого они не прощают. И надо же было ему подвернуться под руку, придурок! Но ничего, ничего, Аллах милостив, выберусь и из этой передряги. Они еще обо мне вспомнят, вздрогнут, услышав мое имя!»

Вечером Рафик и старуха Фатима сидели за круглым столом. Впервые за многие годы она накрыла стол в гостиной и выставила гостевую посуду.

— Ешьте, тетушка Фатима, мы же с вами одна семья.

Спасибо вам.

— Это тебе спасибо.

Выпив коньяка, вкусно поужинав, уже за чаем Рафик сказал:

— Тетушка Фатима, у меня к вам просьба. Для того чтобы мне отсюда выбраться, вам придется съездить в Азербайджан.

Старуха всплеснула руками:

— Я до магазина чуть дохожу!

— Другого выхода нет. Вам самое большое, придется пешком спуститься из квартиры на улицу, есть же у меня деньги, закажем такси, билеты на самолет доставят домой. На вас никто не обратит внимания.

— Самолетом я не могу, вон они как бьются!

— Ну тогда поезжайте поездом, — Рафик понял, старуху не переубедить.

— Поездом— старуха постаралась припомнить сюжеты новостей, где бы говорилось об авариях на железных дорогах, но авиакатастрофы явно в них преобладали, — тоже страшно.

— Хотите, купим билеты на все купе, там замок есть.., изнутри замкнетесь.

— Боюсь я.

— Надо, очень надо.

В конце концов, после длинного разговора, старуха дала согласие. Скорее всего на Фатиму повлияли не те доводы, которые приводил Рафик, а то, что у нее появилась возможность, может быть, в последний раз побывать на родине. Увидеть родню, пройтись по тем улицам, где когда-то ходила молодой. Вся поездка щедро оплачивалась, и Рафик пообещал дать старухе столько денег, что ей хватит до конца дней. А это был тоже довольно-таки весомый аргумент.

• Предыдущая
• 34/73
• Следующая