Выбери любимый жанр

Неумолимый - Гарфилд Брайан - Страница 31


Изменить размер шрифта:

31
* * *

Уолкер чувствовал, как немеют уши, нос, руки и ноги. Ветер срывал шапку с его головы, и ему пришлось привязать ее обрывком веревки. В лицо летели снежные хлопья и слепящая изморозь – Уолкер хлопал руками, одетыми в перчатки, чтобы согреть их.

Буран уже заявлял о себе: слышно было, как ветер раскачивает верхушки сосен. Снег пока шел не очень густо, зато налетающие вихри несли с собой мелкую ледяную крошку, забивавшуюся в глаза и рот. Уолкер дрожал от холода мелкой дрожью и ежился, чтобы хоть немного согреться.

Барт и вьючные лошади следовали за ним, впереди ехала миссис Лэнсфорд, затем Бараклоу, Хэнратти – и возглавлял процессию майор. Уолкер с трудом различал его покачивающийся серый силуэт.

Порядок следования определил Харгит, и понятно, чего он при этом добивался. Благодаря такому расположению Хэнратти оказался между майором и Бараклоу, заложница – между Бараклоу и Уолкером, а сам Уолкер – между Бартом и опять же Бараклоу. Обо всех не внушающих доверия позаботились – Уолкер оказался позади женщины, вверенной его попечению, о чем и сообщил ему майор ровным голосом: "Все, что случится с ней, случится и с тобой. Держи это в голове. Если она попытается сбежать, доставь ее обратно. Если не сумеешь, незачем утруждать себя, возвращаясь без нее, просто забудь о причитающейся тебе доле".

Бараклоу скрутил ей запястья проволокой с помощью пассатижей. Не настолько туго, чтобы проволока врезалась в кожу, но так, что нельзя было высвободиться. Нейлоновая веревка от удил лошади Уолкера проходила через проволоку на запястьях миссис Лэнсфорд к уздечке ее скакуна. Она могла спрыгнуть на землю и идти, но освободиться от веревки ей бы никак не удалось.

Ветер дул слева, и лошадь все время хотела свернуть – Уолкеру постоянно приходилось натягивать поводья. Шерсть лошади имела странную окраску, которую ему приходилось видеть всего несколько раз: намокнув, белые шерстинки приобретали бледно-голубой цвет – странная особенность пигмента. Голубоватый окрас проступал крапинками, как капли чернил на белом фоне, – иногда таких белых лошадей называют чалыми.

Уолкер потер уши и замотал шарфом лицо: холодный ветер, попадая в рот, отдавался ноющей болью в дырявом зубе.

Сколько прошло времени – трудно было сказать. Солнце не показывалось, все вокруг тонуло в серой хмари. Ориентировались они по компасу, который был у майора. Уолкер щурил глаза – их слепил леденящий ветер. Лошади упорно брели вверх по пологому склону, казавшемуся бесконечным, петляя время от времени, – Уолкер догадывался об этом лишь потому, что ветер начинал дуть с другой стороны. Майор, видимо, вел счет: столько-то шагов направо, столько-то – налево, пытаясь таким образом держать направление. Но теперь на голом склоне ветер хлестал с дикой яростью, и Уолкер мечтал лишь о том, чтобы спрятаться где-нибудь от этого шквала.

Стремительный порыв ветра едва не сдул его с лошади, Уолкер отчаянно вцепился в седло, а когда выпрямился, смог разглядеть лишь хвост гнедой лошади миссис Лэнсфорд в четырех или пяти футах впереди себя. Клубящийся снежный вихрь окутал Уолкера; он не видел теперь даже земли под ногами и припал к холке лошади в бесполезной попытке укрыться от ударов ледяной плети. Он не мог бы сказать – поднимаются они или спускаются. Уолкер вцепился в седло, закрыл глаза и втянул голову в плечи.

* * *

Он сонно поморгал и рывком заставил себя сесть прямо. Ничего хорошего не выйдет, если заснешь. "Ничего хорошего", – это еще мягко сказано. Ноги затекли, и ему с трудом удалось сжать коленями седло. Уолкер проверил узел, которым привязал поводья к правому запястью, перекинул правую ногу через седло и соскользнул на землю. Он чуть не упал, но все же удержался, вцепившись в седло, и выпрямился. Нащупывая повод, он добрался до удил, нашел нейлоновую веревку, ухватился за нее и побрел вперед.

Уолкер шел с закрытыми глазами, ибо не было смысла пытаться что-либо разглядеть. Нос и легкие горели от ледяного воздуха. Ворох одежды, казалось, не помогал: ветер задувал в рукава куртки и под манжетами и воротом рубашки пробирался внутрь, леденил шею и спину.

Ноги нестерпимо болели, когда он начал топать ими о землю. Это давалось нелегко: приходилось сперва убедиться, что он сумеет устоять на одной ноге, а затем уже поднимать другую и топать, а потом – наоборот. Словно бы заново учишься ходить: стоишь, задрав ногу, и думаешь – а как же шагнуть? Впрочем, и вся кавалькада плелась с черепашьей скоростью, если вообще не стояла на месте: только так майор мог находить верный путь, подальше от деревьев, где они рисковали выколоть глаза, и от опасных расселин.

Местность, казалось, изменилась – Уолкер ощущал под ногами уклон, но не мог сказать – в какую сторону идет спуск, пока он не почувствовал, что ветер как будто стал тише. Они, должно быть, спускались вниз или, по крайней мере, что-то обходили. Уолкер продолжал брести за лошадью миссис Лэнсфорд, пока в его затуманенном мозгу не возникла мысль, что если он подойдет слишком быстро, то конь может лягнуть его в живот.

Он держал поводья, намотав их на перчатку, и со всей силой бил рукой об руку, чтобы согреться.

Тут Уолкер споткнулся обо что-то и начал падать. Лошадь издала невнятное ржание, сразу же унесенное ветром, поводья рванули руку; он попытался подняться, стал на одну ногу и вновь повалился вперед, увлекаемый поводьями. Ужас охватил Уолкера: остальные не видят и не слышат его и пойдут дальше, а он будет волочиться по земле, пока не замерзнет до смерти. Ноги подкашивались, но наконец ему удалось кое-как подняться и, шатаясь, сделать несколько шагов вперед; Уолкер нащупал седло, уцепился за луку и позволил лошади тащить себя некоторое время, жадно вдыхая ледяной воздух и приходя в себя после охватившей его паники.

Ветер бушевал и выл, молотя его, словно кулаками. Уолкер подобрался к лошадиной голове, крепко держась за поводья, поскольку понимал, что, если он еще раз упадет, ему уже не подняться.

Сапоги скользили: пушистый рыхлый снег на слое опавших сосновых игл не давал опоры ногам. Гул ветра громом отдавался в ушах. Уолкер узнал сейчас, каково приходится слепым. В руки и ноги словно втыкались сотни игл. Уши нестерпимо болели; он потратил немало времени, неуклюже обвязываясь шарфом: продевая его под шапку, пряча подбородок, запихивая концы в куртку и заматывая горло.

* * *

Это было безумие. У любого животного хватило бы ума найти убежище и спрятаться в нем от такого бурана.

Он потерял всякое представление о времени, чувствуя лишь полное отупение и смертельную усталость. Тут уклон под ногами вновь изменился, уже в пятый раз, и ветер чуть не сбил Уолкера с ног. В ушах шумело, Уолкер заткнул рот платком и дышал через него, но ткань начинала леденеть. Одной рукой он прикрывал нос. Пальцев он уже не чувствовал.

Он почти уперся в круп гнедой лошади и остановился, ожидая, когда та двинется дальше, но этого не последовало. Кавалькада стояла на месте. Что-то не так. Майор – неужели он упал? Нет, только не Харгит – никакая сила не смогла бы сбить Харгита с ног!

Веревка вдруг дернулась. Уолкер повернулся, испуганный, сбитый с толку, но в дюйме от его уха прозвучал голос Бараклоу:

– Мы пришли. Иди по веревке. Там есть место для лошадей.

Бараклоу стал пробираться дальше вдоль веревки, отыскивая Барта.

Гнедая пошла вперед, Уолкер взял свою лошадь под уздцы и на ощупь двинулся за ней. Вскоре пальцы его наткнулись на какое-то препятствие, он пошарил кругом и, найдя дверной проем, ввел свою лошадь внутрь, подальше от леденящего ветра.

* * *

Уолкер не слышал, как захлопнулась дверь, но рев ветра внезапно утих. Холодный воздух вокруг был неподвижен. Чей-то голос – несомненно майора, но больно уж хриплый – произнес:

– Всем стоять и не двигаться!

Через мгновение Уолкер услышал щелчок зажигалки Бараклоу и увидел, как она выплюнула язычок пламени, похожий на крохотный костерок.

31
Перейти на страницу:

Вы читаете книгу


Гарфилд Брайан - Неумолимый Неумолимый
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело