Что известно о Терри Конистон? - Гарфилд Брайан - Страница 28

• Предыдущая
• 28/40
• Следующая

— Ты говоришь как гринго, не принимающий чиканос за равноправных людей.

— О черт, ты же знаешь, Диего, когда у меня неприятности, я скорее обращусь за помощью к тебе, чем к любому знакомому мне гринго.

— Конечно. Но скажи, когда последний раз ты приглашал какого-нибудь мексиканца к себе домой на хороший дружеский обед?

Оукли вскинул голову и сощурил глаза:

— Ты на неправильном пути, Диего. Не пытайся меня пристыдить только потому, что твои чиканос не способны поспеть за временем. И не наезжай со своими бреднями. «Коннистон индастрис» имеет твердое, законное право на это ранчо. В твоих диких речах о чиканос столько же здравого смысла, сколько в разговоре девчонки, которая хочет вернуть назад свою невинность. — Он подался вперед, опершись локтем о стол, как будто хотел отвлечь внимание Орозко. — Наверное, все дело в том, что ты пообщался с каким-нибудь сумасшедшим фанатиком, который узнал, что у тебя через меня есть связь с Коннистоном, и теперь заводишь эти разговоры только для того, чтобы не прослыть среди своих друзей выскочкой или отщепенцем, позабывшим о своих корнях. Хорошо, ты высказался, я тебя послушал, и давай оставим это. Вернись к ним и сообщи, что я не торгуюсь.

— Ты, должно быть, невысоко меня ценишь?

— Я ценю тебя, Диего, но я думаю, что ты заблуждаешься, потому что не хочешь остановиться и сначала подумать.

— Считаешь, я мальчик на побегушках для какого-то важного шишки-мексиканца, который возглавляет движение, а? — Орозко таинственно улыбнулся. — У меня есть для тебя новости, Карл. Я сам — это движение.

Оукли нахмурился:

— Удивлен. Я был лучшего мнения о твоих умственных способностях.

— Правда? Я собираюсь баллотироваться в сенат в следующем году.

— Желаю тебе успехов, — отрезал Оукли с отвращением и собирался прибавить еще пару крутых слов, но тут зазвонил телефон. Он со злостью схватил трубку: — Алло!

— Мистер Оукли? — раздался слабый женский голос.

— Да, это я.

— С вами хочет говорить мистер Бернс, сэр. Из брокерской конторы «Клиланд, Берне и Ли». Соединяю, сэр.

Следом послышался мужской голос:

— Алло, Карл? Это Джим. Продаем по вашему указанию акции «Коннистон индастрис», но сегодня утром курс упал на одну восьмую пункта, уже потеряно три восьмых.

— И что из этого? — огрызнулся Оукли.

— Только хотел вас предупредить. Нет никакого подъема, а близко полдень. Курс может понизиться еще на полпункта.

— Подъем будет, — отрезал Оукли.

— Так вы подтверждаете продажу?

— Конечно.

— Прекрасно, прекрасно. Только я чувствовал, что обязан удостовериться, что вы понимаете, что...

— Я все понимаю, — сказал Оукли. — До свидания. — И, повесив трубку, чертыхнулся.

Орозко спокойно наблюдал за ним. Оукли вновь поднял трубку и набрал код Лос-Анджелеса, прошел коммутатор, секретаря и наконец добрался до нужного человека:

— Фил, я хочу, чтобы вы купили на пять тысяч акций «Коннистон индастрис». И так, чтобы рынок узнал, что это мой заказ. Можешь это сделать?

— Могу, конечно, но зачем? Разве вы только что не просили продать сотню тысяч акций через наш офис?

— Да, это так. И полагаю, что вы это сделали.

— Ваше имя не упоминалось. О, понимаю! Хотите форсировать подъем?

— Так выполните мою просьбу?

Последовала пауза, потом более осторожным тоном Фил произнес:

— Почему нет? Я не получаю комиссионные, не так ли?

— Спасибо, — отозвался Оукли, и его лицо стало менее напряженным.

— Рынок предполагает, — задумчиво проговорил Орозко, — что если приближенное лицо, подобное твоему, покупает пакет акций, то его цена должна повыситься? Сначала ты получишь свой подъем, а затем объявишь о смерти Эрла Коннистона, и курс пикирует вниз. Что ж, сделаешь на этом несколько миллионов баксов. Симпатично.

— Не знал, что ты следишь за рынком, — не без ехидства заметил Карл.

— В голове должны быть одни опилки, чтобы не понять, что ты затеял, — ответил Орозко. — Это не мое дело. Но зато не буду чувствовать себя виноватым, когда явлюсь к тебе с внушительным счетом за выполненную здесь работу.

— Я не буду торговаться, — пообещал Оукли и бросил на толстого человека понимающий взгляд. Затем откинулся назад в дорогом кожаном кресле, положил сигару в рот и улыбнулся.

Через некоторое время Карл не без тревоги осознал, что за последний час ни разу даже не вспомнил о Терри.

Правая рука Митча раздулась. Неуклюже, с трудом он вытолкал красный спортивный автомобиль из амбара, чтобы работать на свету, а теперь лежал на спине и, подобно акробату, обеими ногами поддерживал открытую дверь. Поясница болела, руки, поднятые выше головы, быстро уставали, время от времени их приходилось опускать. Митч поставил автомобиль так, чтобы, подняв голову и раздвинув колени, можно было видеть, что происходит на веранде. Хотя, когда он оставил Терри нож, Билли-Джин, кажется, перестала думать о нападении.

Он не знал, что ему делать. В голове роились какие-то неопределенные, малореальные планы. Может, сбежать куда-нибудь в небольшой городок на тихоокеанском Северо-Западе, назваться другим именем и держаться подальше от неприятностей, чтобы не было причин взять отпечатки его пальцев?

Внезапно сильная боль в спине выбросила его из автомобиля. В этот же момент Терри спустилась с веранды и пошла к нему. Каждое ее движение было женственным, изящным и даже действовало на него оживляюще. Корчась от боли, Митч медленно разогнул спину.

— Что случилось? — спросила Терри.

— Сильно ударился, когда летел через перила.

— Сочувствую. Я могу что-нибудь сделать?

Митч посмотрел на нее:

— Постой, я — похититель, ты — похищенная, помнишь?

— Не думаю, что я все еще тебя боюсь, — ответила она. — Если вообще когда-нибудь боялась. Что ты собираешься делать?

— Не знаю, — честно признался он.

— Заберите мой автомобиль и бегите. Только не оставляй меня с ней. — Терри покосилась на веранду, где сидела Билли-Джин.

— Ладно, возможно, возьму ее с собой. И где-нибудь подальше отсюда высажу.

— Не лучший вариант.

— Почему?

— Если ты оставишь ее одну где-нибудь в пустыне, она не выдержит и расскажет все, когда ее подберут.

— Пожалуй, ты права. Но какой у меня выбор? Убить ее?

— А ты сможешь?

— Нет, — ответил Митч не колеблясь.

Он вновь влез под рулевое колесо и засунул нож в провода. Рано или поздно обязательно попадется правильная комбинация, только уж слишком много проводов торчало из гнезда зажигания. Митч срезал их все, удалил перочинным ножом изоляцию и теперь поочередно пытался соединить голый металл. Его поясница, ладони, подмышки, шея — все было в липком поту. Продолжая работать, он сказал:

— У меня такое чувство, будто Флойд все еще рядом. Проклятый призрак! Когда Джорджи умер, я сразу понял, что он не вернется. Но у меня не хватило мужества что-нибудь сделать. Этот ублюдок уложил бы нас всех. — Он опустил руки, чтобы отдохнуть, поднял голову. Терри по-прежнему стояла рядом. Почувствовав, что мышцы спины снова свело, Митч сел в дверном проеме, поправил мешковатые носки, затем встал и добавил: — Мало радости оставлять тебя здесь.

Тень улыбки тронула ее губы.

— Сожалею, что вы из-за меня тут застряли.

Митч чувствовал себя неловким и больным.

— Флойд действительно все хорошо продумал. Я даже не могу обратиться в полицию. Полицейские верят только фактам, а они, сама знаешь, суровые: два трупа, похищение и полмиллиона долларов. Меня бросят в камеру и выбросят ключ.

— Ты говоришь как человек, собравшийся выпрыгнуть в окно. Это не конец света, Митч. Не впадай...

— С благодарностью принимаю любые предложения, — не без ехидства перебил он ее. Потом опять вполз на спине в автомобиль и взялся за провода. Пальцы его ужасно дрожали.

Беспощадное солнце палило. Словно издалека до него донесся голос Терри:

— Хватит хандрить, и не хныкать, Митч. Сейчас важно сохранять самообладание. Знаешь, что надо делать? Отправиться вслед за Флойдом и забрать у него деньги. Он их не заслуживает.

• Предыдущая
• 28/40
• Следующая