Совы не моргают - Гарднер Эрл Стенли - Страница 40

• Предыдущая
• 40/44
• Следующая

Я положил трубку, спустился на лифте в вестибюль, зашел в магазин дорожных принадлежностей, купил чемодан, положил туда бумажный пакет, лежавший на кровати Роберты, не распаковывая его, ночную рубашку и чулки. Кремы и туалетные принадлежности я сложил в маленькую сумку, которую она купила. Намочил полотенце, вытер все, что мог, чтобы не оставалось отпечатков пальцев. Протер дверные ручки, зеркала, поверхность шкафа – все, что, как мне казалось, она могла трогать. Закончив с этим, я позвонил администратору и попросил прислать кого-нибудь за багажом. Сказал, что наша мать скончалась, мы с сестрой отправляемся к другой нашей сестре, которая живет в Венеции и совершенно подавлена. Мы не хотим оставлять ее одну.

Я взял такси и отправился на вокзал, отпустил машину, оплатил багаж, надписал адрес моего офиса, запечатал конверт и опустил его в почтовый ящик. Взглянул на часы и увидел, что у меня только и осталось времени заехать в офис, забрать Берту и отправиться в аэропорт.

Самолет появился в воздухе, сопровождаемый ревом. Он летел на высоте нескольких футов над землей. Наконец огромный трансконтинентальный лайнер коснулся колесами бетонной полосы, снизил скорость, медленно подрулил к площадке, грациозно развернулся и остановился почти напротив выхода с поля.

Эмори Г. Хейл был вторым пассажиром, показавшимся из самолета. Он разговаривал с каким-то довольно изысканного вида мужчиной с коротко подстриженными седыми усами, в очках – слишком похожим на банкира, чтобы быть им.

Хейл, казалось, пребывал в отличном расположении духа, будто совершил чудесную поездку. Увидев нас, он пошел навстречу с протянутой для приветствия рукой и своеобразной улыбкой на лице.

С Бертой он поздоровался торопливо. Основное внимание было уделено мне.

– Лэм, рад вас видеть. Очень надеялся, что вы приедете сюда, чтобы встретить самолет. Это прекрасно, Лэм. Мне хотелось увидеться с вами, но, простите, я забываю о хороших манерах. Миссис Кул, позвольте представить вам лейтенанта Пеллингэма из полиции Нового Орлеана. Лейтенант, а это Дональд Лэм.

Мы обменялись рукопожатиями. Хейлу, похоже, нравилась его роль церемониймейстера.

– Лейтенант Пеллингэм – эксперт по баллистике. Он выполняет большую часть работы для департамента полиции Нового Орлеана. Он привез с собой этот револьвер, Лэм. Я рассказал ему, что вы были со мной, когда мы обнаружили это оружие и обсуждали, следует ли нам сразу обратиться в полицию или подождать, пока вы сделаете запрос в Лос-Анджелес, чтобы побольше узнать об убийстве Крейга.

Хейл со значением посмотрел на меня, будто пытаясь дать мне понять, что эта вступительная речь должна подсказать мне, какой версии придерживаться, и предупредить противоречивые заявления.

Я кивнул лейтенанту Пеллингэму и сказал:

– Я уже беседовал с сержантом Рондлером здесь, в управлении.

– Но вы не говорили ему о револьвере? – спросил Хейл.

Я сделал вид, что удивлен.

– О револьвере? Конечно нет. Как мне казалось, моя задача заключается в том, чтобы расследовать убийство и затем, если окажется, что оно было совершено с помощью оружия 38-го калибра, которое не было найдено, связаться с вами, а вы должны были уведомить полицию.

– Правильно, – подтвердил Хейл, одобрительно улыбаясь. – Именно так я и считал. Но, – продолжил он, – вы ведь были со мной, когда я обнаружил револьвер в том секретере. Лейтенант Пеллингэм интересуется этим. Ему нужны подтверждающие показания.

Я повернулся к лейтенанту:

– Мистер Хейл осматривал секретер. Там были какие-то бумаги, которые явно завалились за ящик. Когда мы начали их извлекать, обнаружили револьвер.

– Вы, конечно, опознаете этот револьвер? – спросил лейтенант Пеллингэм.

– Это был револьвер 38-го калибра, вороненой стали. Не уверен, какой он был системы...

– Это не важно. Меня интересует, можете ли вы идентифицировать револьвер, который находился там.

Я посмотрел на него открытым взглядом:

– Ну конечно, могу сказать в общих чертах, что это за револьвер.

– Но вы не можете утверждать, что револьвер, который привез я, тот самый?

– Конечно, ни один из нас не записал его серийного номера, – сказал я, минуту поколебавшись. – Мы просто увидели этот револьвер в секретере и положили его назад, туда, где обнаружили, и, если Хейл говорит, что это то самое оружие, мне этого достаточно.

– Конечно, это тот самый револьвер, – подтвердил Хейл. – Могу вас на этот счет заверить.

– Нам нужно, чтобы кто-то заверил в этом суд, – заметил Пеллингэм.

– Ну, мы можем сделать это, – сказал Хейл доверительно.

– Если револьвер у вас с собой, – предложил я, – может быть, я могу сейчас его опознать. И если я его опознаю, мне кажется, было бы неплохо нацарапать на нем мои инициалы.

– Прекрасная мысль, – одобрил Пеллингэм. – И в таком случае, когда вы будете выступать в суде в качестве свидетелей, вам не нужно будет рассказывать кому-либо, когда эти инициалы были нацарапаны. Вы понимаете?

– Не уверен.

– Районный прокурор просто скажет: «Мистер Лэм, я покажу вам револьвер, на котором нацарапаны инициалы «Д.Л.». Скажите, кто нацарапал эти инициалы, если вам это известно?» Вы скажете: «Это сделал я». Тогда районный прокурор спросит: «Зачем вы это сделали?» – а вы ответите: «Чтобы мог опознать его». Тогда районный прокурор спросит: «Это тот револьвер, который вы видели в секретере в квартире в Новом Орлеане?» – и так далее, и так далее...

– Понятно, – сказал я.

– Прекрасно, – подтвердил Хейл. – Мы оба нацарапаем там свои инициалы.

Пеллингэм отвел нас в угол зала ожидания.

– Мы сделаем это прямо сейчас, потому что я немедленно отправлюсь в полицейское управление. Там я произведу несколько проверочных выстрелов и сравню их данные с данными выстрелов, произведенных той роковой пулей, которой был убит Крейг.

Мы увидели, как он поставил кожаный саквояж себе на колени, открыл его и вынул небольшую деревянную коробку. Лейтенант сдвинул с коробки крышку. Внутри, привязанный к дну коробки шнурками, пропущенными через отверстия в дереве, лежал револьвер 38-го калибра, который агентство выдало мне месяц назад.

Хейл постучал по нему и выразительно произнес:

– Вот оно, то оружие, которое лежало в секретере. Готов поставить один к десяти, что это тот револьвер, которым был убит Крейг.

– Нацарапайте на нем ваши инициалы, – сказал Пеллингэм и протянул Хейлу нож.

Хейл нацарапал свои инициалы на резиновой поверхности рукоятки револьвера. Пеллингэм передал револьвер мне. Я внимательно осмотрел его.

– Я думаю, это тот самый револьвер. Конечно, я не записал его серийный номер, но насколько могу сказать...

Хейл перебил меня:

– Ну, Лэм, конечно, это тот револьвер. Вы же знаете.

– Я думаю, что да. Он похож...

– Вот тут, – указал Пеллингэм, – поставьте ваши инициалы. – Он передал мне нож.

Берта переводила взгляд с револьвера на меня. Лицо ее выражало напряженное внимание. Хейл расплылся в улыбке.

Пеллингэм подытожил:

– Ну вот. Вы опознали револьвер. Не надо будет больше возвращаться к опознанию, и никакой шустрый адвокат не сможет запутать вас, когда дело дойдет до перекрестного допроса.

Голос из громкоговорителя произнес: «Телеграмма для лейтенанта Пеллингэма из Нового Орлеана. Обратитесь в билетную кассу».

Пеллингэм извинился, закрыл свой саквояж и подошел к окошку кассы.

– Рад, что вы опознали револьвер, Лэм, – сказал Хейл. – Конечно, нужно было списать номер серии, когда мы его впервые обнаружили.

В разговор вступила Берта:

– Я удивлена, что ты не подумал об этом, Дональд.

Хейл рассмеялся.

– Он очень мудрая сова, миссис Кул, но даже сова может иногда что-то проморгать. Но это единственный промах, который он совершил...

– Совы не моргают, – прервала его Берта, сурово глядя на меня.

Пеллингэм быстро приближался к нам, держа в руках телеграмму и сжав губы.

• Предыдущая
• 40/44
• Следующая