Сорвать банк - Гарднер Эрл Стенли - Страница 30

• Предыдущая
• 30/48
• Следующая

– Слушай, Луи. Поговорим о другом. Я для тебя кое-что припас. Брекенридж предоставляет тебе месячный отпуск. Так будешь делать из меня бойца?

– Боксера?

– Ну да.

Его глаза загорелись.

– Вот это разговор! Вместе с тобой мы в самом деле смогли бы кое-чего добиться. У тебя есть все, что нужно. Ты в самом деле хочешь выйти на ринг?

– Нет, Луи. Я просто хочу научиться драться по-настоящему.

– Прекрасное намерение!

– Луи, я буду платить тебе столько же, сколько ты получаешь здесь. Ты ничего не потеряешь, и твое место останется за тобой, когда ты вернешься.

– Я могу начать прямо сейчас. Давай приготовим площадку внизу в подвале, и каждый день я мог бы давать тебе небольшой урок.

– Нет, Луи. Я в бегах. Я хочу найти место, куда мы уедем подальше от чужих глаз и организуем там небольшой тренировочный лагерь. Знаешь где? Недалеко от Рино, может быть... Да, Луи, с нами будет девушка.

– Девушка?

– Угу.

Он поморгал-поморгал от этого известия, потом расплылся в улыбке.

– Когда начнем?

– Прямо сейчас, – сказал я. – Иду брать напрокат машину, пусть старенькую, но чтоб выдержала экспедицию. Будем останавливаться по дороге, я не тороплюсь. Экспедиция не встанет нам особенно дорого.

– Послушай, я же опытный путешественник. Что я умею делать в жизни толково – так это готовить походную еду.

– Прекрасно. Собери вещи. И побыстрее. Полиция попытается нас задержать, если мы не опередим ее.

В его глазах мелькнул страх, но лишь на секунду.

– Дружище, у меня есть перчатки, но они слишком легкие. Для тренировок нам нужны потяжелей. И нам понадобится боксерская груша. Я свою продал, когда уезжал из Лос-Анджелеса, но мы можем достать приличную и здесь, так что быстро не получится.

– Грушу купим в Рино, Луи.

Я знал, что Берта обязательно устроит мне в отеле засаду, поэтому не стал туда возвращаться. Реализовал имевшиеся у меня аккредитивы и приобрел старый, но в приличном ходовом состоянии драндулет, купил толстую шерстяную рубашку, брюки и кожаное пальто (все сразу в одном магазине, так дешевле), а еще спальные принадлежности, бензиновую печку, котелки, несколько банок консервов. Я был готов отправиться в путешествие в три тридцать дня.

Выезжали, громыхая, из города, будто типичная компания завзятых пилигримов. Никто не сделал попытки остановить нас. Встретили полицейскую машину, набитую стражами порядка, которые, оглядев нас, спокойно дали драндулету проехать.

Все так же громыхая, мы выехали на Битти-роуд; наша машина давала верных тридцать семь миль в час.

Уже под вечер я свернул с трассы в пустыню и двинулся по наезженной извивающейся песчаной колее. В полумиле от автострады я еще раз свернул в сторону, продрался сквозь заросли полыни и остановился на голой, продуваемой ветрами пустоши.

– Как тебе нравится? – спросил я у Луи Хейзена.

– Отличное местечко, дружище.

Хелен Фрамли молча вышла из машины и принялась вытаскивать пожитки.

– Смотри-ка, запасся одеялами, – раздумчиво отметила она.

– Они нам понадобятся.

Ее взгляд встретился с моим.

– Две постели стелить или три?

– Три.

– Как скажешь.

Она расстелила одеяла прямо на песке. Луи распаковал бензиновую печку, укрепил ее на подножке, залил топливо в бачок, и через несколько минут под кофейником шипело голубое пламя.

– Чем я могу помочь? – спросил я Хейзена.

– Ничем, – ответил он. – Пойди погуляй. Ты глава семейства, большой босс. Разве не так? – Луи то и дело поглядывал на Хелен Фрамли.

– Это верно.

– Как мне к вам обращаться, мисс, когда придет время звать всех к обеду? – спросил Луи, одаряя ее улыбкой, открывающей зияние во рту.

– Хелен.

– Отличное имя... А я – Луи. Никаких обид после той заварушки с игральными автоматами?

– Никаких. – И Хелен протянула руку.

Он осторожно принял в свой израненный в битвах кулак ее тонкие пальцы, еще раз улыбнулся и пообещал:

– Мы подружимся.

Тут же принялся сновать от машины к «обеденному столу» и обратно за котелками, сковородками, продуктами. Ни одного движения не тратил впустую. Казалось, он особенно и не торопился, но все, что надо, сделал за удивительно короткий срок. Мы с Хелен попытались предложить свою помощь, но он нетерпеливо отмахнулся от нас. «Праздника никакого не предвидится, – приговаривал он. – Сервировать стол по высшему разряду не станем. У нас не так много воды, чтобы мыть посуду, да и посуды много не испачкаем, но еда будет – пальчики оближешь».

Через несколько минут ноздри приятно защекотали перемешанные с дыханием пустыни запахи бобов с легкой примесью чеснока и жареного лука.

– Луи, что это такое? – восхищенно воскликнул я.

Он не скрывал гордости.

– Это – блюдо моего собственного изобретения. Надо тонко нарезать пару луковиц, опустить их в небольшое количество воды и дать им подсохнуть на сухой сковородке. Затем добавляете немного жира и обжариваете. Крошите дольку чеснока, потом открываете банку бобов и добавляете немного соуса. Сами не заметите, как проглотите пальчики.

Мы с Хелен сидели рядышком на одеялах и смотрели, как невидимый художник рисовал закат на западной части неба, работая яркими красками и смелой кистью.

Дымящиеся тарелки с пищей мы держали на ладонях.

– Ну вот, – произнес Луи, – все готово. Каждый ест со своей тарелки, а это значит, что вылизывает ее дочиста.

И улыбнулся нам.

Мы набросились на еду. Очень вкусно, гораздо вкуснее той, что я ел месяцами. А тут еще свежая французская булочка, пропитанная подливкой, которая оставалась на тарелке после того, как мы очистили ее от болтушки из бобов, лука и чеснока!

Хелен вздохнула:

– Это самое вкусное блюдо из всего, что я когда-либо пробовала... Дональд, почему идея поехать в пустыню не пришла тебе в голову раньше?

– Не знаю. Наверное, я туго соображаю.

На западе не затухала вечерняя заря. На небо высыпали первые мерцающие звезды.

– Я помою посуду, – сказала Хелен.

– Что может понимать такая милая барышня в мытье посуды? – оскорбился Луи. – Во всяком случае, в походной жизни. Видишь ли, сестренка, здесь в пустыне с водою туго. Я покажу тебе, как это делается.

Он забрал тарелки, выбрал местечко ярдах в десяти от машины, включил фары, присел на корточки и зачерпнул пригоршню песка. Он насыпал песок на тарелки и принялся им тереть посуду. Песок впитал все, что на ней оставалось после еды, и, как оказалось, был идеальным средством чистки посуды. Потом Луи сполоснул кипятком – всего пара чайных ложек! – каждую тарелку, и они засияли первозданной чистотой.

– Вот и готово, – гордо объявил Луи, – и получается гораздо чище, чем используй вы хоть полный котелок воды на каждую. Теперь мы их сложим на капоте, и они готовы для завтрака. В котором часу вы хотите подняться?

– Я тебе сообщу об этом специально, – сказал я ему.

– Я подумал, что расстелю одеяло вон там.

– Нет, – вмешалась Хелен, – я приготовила три постели рядом.

Луи немного подождал с репликой, обдумал ее, сказав всего лишь:

– Ладно, коли так.

Мы уселись на одеяла в кружок.

– Развести костер? – спросил Луи.

– Нас могут разыскивать. Увидят с автострады, – возразил я.

– Да. Ты прав. Может, немного музыки?

– У тебя есть приемник?

– Кое-что получше.

Луи вдруг вытащил губную гармошку, бережно обхватил ее своими вроде бы неуклюжими, с разбитыми костяшками пальцев руками и поднес к губам.

Музыка оказалась не та, что я ожидал. Я приготовился услышать что-то вроде «Дом, милый дом» и что-то еще из сентиментальной классики для губной гармошки. Но Луи... Луи нас просто заворожил. Настоящая музыка! Она удивительно сливалась с величественным спокойствием ночи в пустыне. Она стала частью тьмы, бесконечных пространств немого песка и бесстрастных звезд.

Хелен прислонилась к моему плечу. Я обнял ее. Я впитывал в себя дыхание, тепло ее щеки, запах ее волос. Ее мягкая узкая рука украдкой скользнула в мою ладонь. Я почувствовал, как дрогнули ее плечи, когда она глубоко вдохнула, а потом тихо выдохнула.

• Предыдущая
• 30/48
• Следующая