Искусство соблазна - Айвори Джудит - Страница 6

• Предыдущая
• 6/81
• Следующая

— Да. — Блейни заморгал. — Нет. — Он решительно тряхнул головой, словно простое «да» для ответа не годилось. — Он богат как Крез. Просто деньги его хранятся в иностранных банках. И еще дела с дядей...

— С дядей?

Какой-то момент Блейни пребывал в замешательстве. Он явно ступил на весьма зыбкую почву, и это Эмму забавляло. Этот человечек в третий раз за последние пару минут прочистил горло.

— Кхе-кхе. Финансы его сиятельства находятся в весьма запутанном состоянии. — Он еще что-то бормотал, но неразборчиво, во всяком случае, Эмма его не поняла, после чего умолк окончательно.

Эмма изобразила на лице самое горячее участие и, покачав головой, со значением произнесла:

— Тот самый дядя. Как ужасно! Какой, интересно, еще дядя?

Мистер Блейни замахал руками, словно хотел избавиться от упоминания о родственнике.

— Нет, нет, проблема решена, — произнес он и торопливо добавил: — Собственно, и проблема то была надуманной. Как только его сиятельство прибыл в Англию, никакого вопроса о том, кому принадлежат титул и наследство, возникнуть более не могло.

Помощник виконта говорил горячо и убежденно. Если бы Эмма могла знать о чем!

— Конечно, нет, — с понимающим видом поддакнула она.

— В любом случае именно поэтому, когда речь заходит о больших суммах, возникают затруднения формального плана, касающиеся росписи и прочего. И поэтому деньги со счетов так непросто получить. Его дядя открыл множество счетов. Деньги стали утекать. Дядя наделал долгов, и теперь возник вопрос о том, кому по этим долгам платить. Кредиторы стараются проверить каждый счет, прежде чем разморозить его. Все так запутано!

— Боже мой, я понимаю. — Пусть не совсем ясно, но кое-что понимать Эмма начала. Дядя наложил лапу на наследство, пока племянник был за границей. И возникли двойные счета.

Секретарь вздохнул, благодарный Эмме за проявленное понимание. Пожав плечами, словно показывая тем самым, что от него здесь ничего не зависит, он сказал:

— Итак, вы видите, что я не могу предложить вам больше десяти фунтов, ибо для получения большей суммы требуется подпись самого виконта... — Блейни сделал почтительную паузу, — которую может поставить лишь сам виконт.

В самом деле? Когда Эмма была в бегах в Лондоне, у нее обнаружился необычный талант копировать практически любую подпись так, что отличить ее от настоящей не смог бы и специалист. В Лондоне жизнь свела ее с компанией граждан, в числе которых был и Зак, которые «строили свое благополучие на бесчестности своих соотечественников». Если называть вещи своими именами, они специализировались на квазимошенничестве. Почему «квази»? Потому что комар носа не подточит. В четырнадцать лет Эмма пришла к выводу, что у девушки, решившей жить своей жизнью, в столице открывались три возможности: загибаться за гроши на фабрике, продавать себя на улице или «играть в игры», балансируя на узкой кромке, отделяющей законное от незаконного. Такие «игры» носили свое название — «игры в доверие». У юристов это называлось «злоупотребление доверием». Для того чтобы сделать выбор, много думать не пришлось, и тогда Эмма завела в Лондоне знакомство с людьми, которым понравился бы мистер Блейни.

Такие, как Блейни, считающие себя «правильными», представляли собой наилучшую мишень. Такие люди никогда не задают себе лишних вопросов, когда, оказавшись перед лицом «сделки века», продают все, что у них есть, ради крупного барыша.

Тем более нет смысла с ним связываться. Эмма твердым голосом сказала «до свидания». Он сдался не сразу, пытался увещевать, говорил, что она совершает серьезнейшую ошибку.

— Его сиятельство вообще ничего не обязан предпринимать, вот в чем я пытаюсь вас убедить. Проблемы подобного ранга — в моей компетенции.

— Тогда мне бы хотелось перейти в ранг повыше, — с детской наивной улыбкой сказала Эмма и отступила в глубь комнаты, предвкушая удовольствие, которое получит, когда с размаху захлопнет перед ним дверь. Но не смогла этого сделать. — Полагаю, нам с вами этот вопрос уладить не удастся. Передайте его сиятельству, что я направляю жалобу в суд. Пусть английское правосудие решит, кто из нас прав. Еще раз до свидания.

Она смотрела ему вслед. Он шел, покачивая головой, всем своим видом выражая вселенскую скорбь. Эмма считала, что он переигрывает. Шут гороховый! Эмма, имевшая чутье на такого рода делишки, дала бы руку на отсечение, что, окажись этот человек в ситуации, когда, скажем, вдова, решив ему довериться, попросит его откопать спрятанные под землей покойным мужем сбережения, он, конечно, согласится, но при этом рука его не дрогнет, когда, откопав клад, он стукнет вдову той же лопатой по затылку.

Конечно, ее это не касается, но в интересах виконта знать, кому он поручает вести дела от своего имени. Из слов Блейни она поняла, что его сиятельство попал в историю, и она не сомневалась в том, что Блейни постарается извлечь максимум выгоды из затруднительного положения своего хозяина.

И тут Эмма поняла, что переживает из-за человека, который переехал ее ягненка и оставил беднягу умирать на дороге. Более того, он воюет с ней из-за денег, которые должен был отдать не моргнув глазом, да еще и с извинениями. Тряхнув головой, Эмма вновь принялась месить тесто. Все лучше, чем думать о виконте, который того не заслуживает.

Джон не слишком охотно объяснил Эмме, где и как подавать заявление в суд. В середине декабря Джон и Генри Гейне, другой мировой судья, должны были встретиться на малой сессии в городском суде, который заседал в помещении приходской церкви. Немного смущающим обстоятельством было то, что от имени виконта выступал его лондонский поверенный. Он объяснил, что оказался в замке виконта случайно, просто приехал погостить, и его участие в заседании — «всего лишь долг вежливости».

В целом процесс оказался более напряженным, чем ожидала Эмма. Никто, в том числе и Джон Такер, не хотел портить отношения с «лордом и джентльменом», который «ничего не помнил о том, что кого-то сбивал». Эмме пришлось сражаться одной против всех, и она делала это и гордилась собой.

Эмма избрала верную тактику. При каждом удобном случае она повторяла:

— Это была его карета, я ясно видела герб. Карета новая, сверкающая свежим лаком. Я видела ее собственными глазами. Карета виконта Монт-Виляра сбила и переехала моего ягненка.

Главным аргументом поверенного виконта был, разумеется, тот факт, что единственным свидетелем происшедшее го была та женщина, которая и должна получить деньги. Таким образом, истице выгодно излагать факты в свою пользу. Джон и Генри слушали, явственно ощущая, что она одна говорит здесь правду. Когда поверенный виконта осмелел настолько, чтобы произнести слово «подкуп», Джон скривился и поднял руку.

— Сэр, — сказал он, — честность Эммы Хотчкис никакому сомнению не подлежит. — Он вздохнул. — Даже если карета виконта сбила ягненка и самого виконта там не было, вопрос об ответственности остается открытым.

После этого Джон объяснил адвокату виконта, как принято решать подобные дела в Йоркшире, и описал несколько судебных прецедентов. Джон и Генри склонились друг к другу и принялись перешептываться.

И вынесли решение: виконт должен был уплатить Эмме пятьдесят фунтов — как почтительно заметили судьи, эта сумма была довольно скромной, учитывая обстоятельства. Через поверенного виконту было передано предписание о том, чтобы не ездил так быстро, — все графство было разделено на пастбища, словно лоскутное одеяло, и риск сбить чью-то овцу оставался большим. Особенно при любви к быстрой езде.

— Если не соблюдать осторожность, то и человека недолго сбить, — пояснил Джон.

Пятьдесят фунтов! Эмма вышла из боковой комнаты маленькой церкви той комнаты, где Зак хранил церковные облачения, которые они оба так любили на улицу, залитую солнечным светом. «Ах, — подумала она, — наконец все кончено. Я получила удовлетворение. Пятьдесят фунтов — хорошие деньги, хорошее возмещение за потерянный доход. Отлично».

Через четыре дня, однако, она получила письмо следующего содержания:

• Предыдущая
• 6/81
• Следующая