Искусство соблазна - Айвори Джудит - Страница 12
- Предыдущая
- 12/81
- Следующая
Эмму это обстоятельство слегка задело. Начало было столь многообещающим! Зачем было садиться рядом с ней, если он не собирался оказывать ей знаки внимания? Наверное, ему просто нравилось чувствовать себя собственником, как султану в гареме. Для того чтобы пользоваться у женщин успехом, виконт имел все необходимое: внешность, деньги и «изюминку», даже если она заключалась в странной манере речи, связанной, верно, с заиканием.
Покуда шло разбирательство, Эмма, как мозаику из осколков, складывала его историю. Виконт, отец которого умер полгода назад, вернулся из-за границы, чтобы вступить во владение наследством, но обнаружил, что брат покойного уже распоряжается не принадлежащим ему имуществом. Вернувшийся сын призвал в помощь геральдическую палату, и справедливость была восстановлена, но к тому времени уже накопилось немало двойных счетов и долгов, по которым росли проценты., Истинный наследник, что сидел возле Эммы, в настоящий момент занимался тем, что переводил деньги в иностранной валюте и ценные бумаги в фунты, продавал землю, и все это так, чтобы не были задействованы спорные счета.
Все это Эмма в теории должна была записывать маленькими неудобочитаемыми значками, которые, по ее представлениям, соответствовали значкам скорописи. Если бы только эти символы хоть что-то значили! Она и сама была бы не против перечитать как-нибудь записанное сегодня.
На общие вопросы ушло полчаса. И тогда началось самое трудное для Эммы — они перешли к деталям. Мистер Хемпл, деликатно покашляв, раскрыл кожаную папку. Внутри лежала стопка документов — заявления на получение ссуды. Виконт оформлял ссуды на свое имя, не желая брать денег со счетов на имя виконта Монт-Виляра, ибо такие счета открывал и его дядя, своей расточительностью угрожая подорвать основы благосостояния сына покойного. Директор банка зачитал заявление на получение ссуды в пятнадцать тысяч фунтов стерлингов, ни много ни мало. Гарантий под ссуду не было никаких, кроме честного имени обладателя титула. Это было только начало. Затем каждый из документов по прочтении передавался каждому из нотариусов виконта и, наконец, ему самому для ознакомления.
Передавая виконту первый документ, Эмма вновь поймала его взгляд — из-под полей шляпы. На этот раз она заметила, что под глазами у него были круги — свидетельство бессонницы.
— Вы... записали это?
— Что?
— Что сказал мистер Хемпл. О гарантиях ссуды.
—Да. — Конечно, нет. Эмма надеялась, что никто из присутствующих, включая самого виконта, со скорописью не знаком. Она искренне надеялась на то, что у виконта хорошая память...
Зачем она только об этом подумала!
— Вы не могли бы прочитать для меня последний... параграф? Я потерял ход мысли.
Эмма облизнула губы и уставилась на него во все глаза. Так, что глаза защипало. «Думай, думай, — приказала она, себе. Что там они говорили?
— Нижеподписавшийся Стюарт Уинстон Эйсгарт, шестой виконт Монт...
— Нет, не то: дату и подробности.
— Ах да. — Эмма перевернула страницу и сосредоточилась. Надо вспомнить. — Седьмого апреля...
— Десятого.
Эмма старательно изобразила тревогу, смятение, стыд. Пожалуй, даже переиграла.
— Неужели я неправильно записала? — Она жирно вычеркнула строку и быстро-быстро вписала новую. — Теперь все правильно. Продолжайте.
Виконт посмотрел на нее долгим пристальным взглядом, откинулся на спинку стула и, продолжая смотреть, расстегнул сюртук. В комнате было тепло.
— Мои секретари всегда пользуются словарями издательства «Питман».
— Я — нет, — быстро сказала она. Жилет под сюртуком ее удивил: он оказался ярко-синим. Шелковым. Она уставилась ему в жилет.
— В настоящее время у меня два секретаря, и обоим случилось неожиданно меня покинуть. — Никакой обвинительной интонации, но Эмме отчего-то стало жарко.
Она натянуто улыбнулась.
— Тогда вам повезло, что я здесь оказалась.
Он еще какое-то время молча на нее смотрел, потом кивнул со вздохом, достаточно выразительным, чтобы заставить затрепетать последний лист в довольно объемной стопке накопившихся перед ним документов.
Стопка все росла. Человек, которому вскоре предстояло стать одним из самых богатых людей Англии, наводил мосты от прошлого к настоящему. Все его достояние, существовавшее пока в виде ценных бумаг и сумм в иностранной валюте, должно было быть переведено в фунты, чтобы он действительно мог назвать себя богатым человеком. Но все это могло быть осуществлено лишь при условии, что его титул и наследство однозначно и без всяких сомнений принадлежат ему по праву. Чтобы провести все необходимые операции, ему нужно было открыть два счета: один личный, за подписью Стюарта Уинстона Эйсгарта, и другой за подписью виконта Монт-Виляра.
У Эммы при мысли о суммах, которые вскоре потекут в карман Монт-Виляру, глаза полезли на лоб. Пятнадцать тысяч фунтов по сравнению с общей суммой казались грошовой подачкой. Стюарт Эйсгарт обладал почти девятьюстами тысячами фунтов реальных денег и еще большей суммой в ценных бумагах и недвижимости.
«Да он даже не заметит, куда ушли жалкие пятьдесят фунтов!» — сказала она себе. Тем более что финансовые дела его были здорово запутаны.
И что было ей особенно приятно, подпись его — она пристально наблюдала за тем, как он ее ставит, — состояла сплошь из стилизованных кривых. Хорошо, что многие не знают того, что чем более замысловата подпись, тем легче ее подделать. Эмма успокоилась. Дело оказалось проще пареной репы.
Однако она рано обрадовалась. Подписав документ, Монт-Виляр вынул из внутреннего кармана сюртука плоскую золоченую шкатулку, открыл ее и достал оттуда печать и палочку красного сургуча. «Ах да, разумеется», — подумала Эмма. Двое мужчин тут же повскакивали с мест, чтобы предложить свои услуги по расплавлению сургуча. Повезло управляющему банком, предложившему официально-строгого вида зажигалку, выполненную в виде птицы, у которой пламя вырывается из клюва. Виконт затянутой в перчатку рукой взял палочку сургуча и поднес к пламени. Освещенное снизу, лицо его с опущенными веками приобрело какое-то сатанинское выражение.
Какое-то время пламя продолжало отбрасывать отблески на его чисто выбритые скулы, немного широковатые для англичанина. И Эмма вдруг подумала, что есть определенный тип женщин — к нему, к несчастью, принадлежит и она сама, — которым не устоять против чар такого мужчины.
Монт-Виляр обладал определенно романтической наружностью. Суровое лицо саксонца, при этом темный цвет волос и глаз, как у тех, чья родина много южнее. Резкие черты лица, казавшиеся еще резче из-за темного цвета бровей, ресниц, глаз и волос. Осанка, манеры, вальяжная раскованность и властность, что сквозили в каждом движении. Невольно задаешься вопросом: зачем человек, которому и так столь многое дано, одарен природой еще и такой поразительной, такой впечатляющей внешностью?!
Его темные глаза, даже в свете пламени темные, как турецкий черный кофе, моргнули, когда сургуч капнул на лист — два маленьких красных пятна на белой простыне листа. Потом сургуч быстро закапал, образуя кроваво-красную лужицу. Виконт приложил к сургучу печать и с силой надавил на нее.
Эмма поймала себя на том, что продолжает думать о кофе. Кофе по-турецки. Когда она пила его в последний раз? В Лондоне, естественно, не в Стамбуле же. Но разве старина Стюарт, сидевший сейчас рядом с ней, не воплощал собой все самое редкое, самое экзотическое и, если не побояться и заглянуть в себя, самое извращенное из того, что может предложить старый развратный Лондон?
«Готово», — с удовлетворением подумала она, глядя, как красный сургуч застывает в виде рельефной саламандры — эмблемы французских королей, если она правильно помнила. «Ах, Зак, почему тебя нет тогда, когда ты мне так нужен?» Сведения, вполне бесполезные, он имел обыкновение подтверждать или опровергать, не приходя в сознание, практически постоянно находясь в ступорозном состоянии от злоупотребления алкоголем. В любом случае для Эммы не составит труда по слепку изготовить печать, а уж росчерк виконта сымитировать вообще легче легкого. Она уже почти ощущала триумф: свободное течение его росписи в сознании, скрупулезно повторенное на бумаге талантливыми пальцами...
- Предыдущая
- 12/81
- Следующая
