Пропавшая шпага - Галанина Юлия Евгеньевна - Страница 7

• Предыдущая
• 7/27
• Следующая

Затычка продолжал биться над неподатливым произведением.

Он решил не сдаваться, и, кровь из носу, сделать хотя бы начало поэмы.

Из Места Где Всегда Тепло…

придумал он наконец первую строчку и полез в «Краткое пособие», чтобы найти рифму.

Пособие посоветовало взять для рифмы такие слова:

весло, дупло, жерло, зло, крыло, помело, ремесло, сверло, стекло, седло, тепло, трепло, чело, число, назло, светло, тяжело.

На север свой народ повел

Из Места, Где Всегда Тепло

решил уточнить начало строфы Затычка после некоторого раздумья.

Пришлось искать рифму к слову “повел”.

Но тут Затычку ждало тяжелое разочарование.

Козел, осел и новосел – эти слова как-то плохо вставлялись в героическую поэму.

Пришлось думать самому. Придумалось следующее:

На север свой народ повел

Из Места, Где Всегда Тепло

Своим врагам совсем назло

Великий Хромис – наш орел

– А дело-то пошло! – обрадовался несказанно Затычка.

В окно кто-то кинул горсть песка.

Затычка распахнул раму и посмотрел вниз. Под окном стояли Полосатик и Шустрик.

– Эй, мы решили за Город прогуляться! – крикнули они. – Пойдешь?

– Не могу! – отозвался Затычка. – Идите без меня, потом расскажете.

Друзья ушли.

Затычка вернулся к столу.

Коварный враг стремился вслед

Стремясь народу помешать

И торопился убежать

Обратно мерзкий домосед,

Который не хотел идти

По Хромиса пути

– строчил Затычка, чувствуя мощный прилив вдохновения.

Шустрик и Полосатик отправились в поход за тайной одни.

Хотя было еще рано, шел только шестой час вечера, но ведь еще надо было дойти до Западного Предместья и найти там эти конюшни.

…Предместья стали лепиться к Акватике довольно давно.

Сначала, когда Город только-только стал красоваться своей Цитаделью и внешними стенами на высоком берегу над Мероном, места в нем с избытком хватало всем.

Король-основатель Хромис Первый, или, как его еще звали Хромис Великий, заложил просторный город.

Просторный – для того количества людей, которое тогда жило в новорожденной Акватике. Годы шли и постепенно становилось тесновато. Город перешагнул за свои стены.

Неподалеку от Акватики стали образовываться предместья – недалеко, чтобы в случае опасности их жители смогли укрыться под защитой Цитадели, но и не совсем близко, чтобы было куда расти улицам и участкам.

В восточную сторону предместий не было – по негласному уговору, еще со времен Хромиса Великого, Непролазные Чащобы не трогали, не врезались в них дворами и огородами.

На севере тоже не было – какой был смысл строить там жилье, если у Акватики нет Северных Ворот?

На юг предместье было небольшим – Мерон не пускал, только между Городом и пристанью тянулись домишки, а у самой пристани много было складов.

А вот на западе и на северо-западе предместья были большими. Там и места хватало, и до Города было недалеко, и Западные Ворота радушно впускали и выпускали всех желающих.

Данюшки вышли из Города через Западные Ворота и свернули на дорогу, ведущую к Западному Предместью. Дорога была широкой и наезженной, идти по ней было сплошным удовольствием.

Скоро они оказались в Западном Предместье и призадумались: где же здесь Красные Конюшни? Кругом домики, двух и трехэтажных, как в Акватике мало, но зато все одноэтажные с садами и огородами. На улицах роются в соре куры, во дворах мычат коровы. А где конюшни – непонятно.

Наконец Шустрик не выдержал и остановил пробегающего мимо карапуза:

– Скажи, мы правильно идем к Красным Конюшням?

– Нет, не плавильно! – важно ответил карапуз. – Вы идете наплаво, а надо налево. А только потом наплаво. Понятно?

– Понятно, – кивнул Шустрик.

Карапуз умчался дальше по своим очень важным делам.

– Ну что, пошли налево, а потом направо? – улыбнулся Шустрик.

Они свернули на улочку по левой руке, прошли ею до конца, вышли на другую улицу, повернули направо.

Новая улица привела их в чистое поле.

Вдалеке, прямо посреди поля, стояло какое-то строение. Точнее, группа строений под общей крышей.

– Наверное, это и есть небезызвестные Красные Конюшни, – сказал Полосатик.

На огороженном поле стояли сметанные копны, а чуть в стороне паслись в загоне полосатые панаки.

– Давай подождем, – предложил Шустрик. – Если мы правильно пришли, то и толстяк должен здесь появиться. Я не думаю, что он раньше нас успел.

Они свернули в сторону под тень какого-то забора, уселись на наваленные бревна и приготовились ждать.

По одному, по двое к строению посреди поля подтягивались люди. В основном мужчины, и, похоже, не местные.

Незадолго до восьми появился и толстяк. Он сменил свое роскошное одеяние на более скромное, но все равно выделялся своими размерами. Толстяк тоже прошел к строению, стараясь держаться поближе к шумной компании, спешащей туда же.

Данюшки еще подождали, чтобы он их не заметил, а затем Полосатик решительно сказал:

– Теперь пошли!

Они тоже, как и толстяк, пристроились к кучке идущих в конюшни людей.

У входа с каждого входящего брали по монете с башенкой.

Полосатик и не думал, что добром помянет свой поход на рынок, но в сдаче, которую он принес и которую мама разрешила оставить себе, среди мелких коронок обнаружились и две башенки.

Радуясь удачному стечению обстоятельств, Полосатик протянул их. Но остроглазый человек, стоящий на входе, денег не взял и вовнутрь данюшек не пустил.

– Идите отсюда! – насмешливо сказал он. – Не получившим имена здесь делать нечего. Вот так.

Чувствуя себя, как оплеванные, Шустрик с Полосатиком отошли.

Человек пропустил последних желающих, подождал возможных опоздавших и закрыл тяжелые кованые ворота. К этому времени уже стемнело. Поднявшийся вечерний ветерок шевелил на поле сухие былинки прошлогодней травы.

– Что, и вас завернул? – раздалось из темноты.

Из-за угла конюшни вышла какая-то фигура и подошла к данюшкам. Это оказался парень примерно такого же возраста, как и они, может на пару зим постарше.

– Здравствуйте! Меня зовут Шумный. Я из рода Танихтис Альбонубес, – представился паренек.

– Я Шустрый из Леопардовых Данио. Зови меня Шустриком.

– Я Полосатый из рода Данио Рерио, Полосатик то есть, – представились данюшки.

– Предлагаю попробовать с той стороны, – сказал их новый знакомый.

– А ты знаешь, что там происходит? – спросил Шустрик.

– Нет, в том и дело. Люди ходят, а что здесь творится – молчат. Вот я и решил проверить сам. Я там вроде бы нашел лазейку, пойдемте покажу.

Они пошли вслед за Шумным вдоль стены конюшни, выложенной из красного кирпича.

“Вот почему конюшни – Красные” – мимолетно подумал Шустрик.

Стена строения прервалась наглухо закрытыми воротами. Видимо, у конюшен были ворота со всех четырех сторон.

Сверху ворота были покрыты островерхой двускатной крышей, но между кровлей и воротами был небольшой промежуток, широкая щель.

Сквозь нее они и проникли вовнутрь Красных Конюшен.

Конюшни с рядами стойл шли одна за одной, огибая квадратный внутренний двор. Этот двор был огорожен и вокруг ограды толпились возбужденные люди. Громадные факелы по углам двора – целые костры, разожженные на массивных трехногих металлических подставках – освещали поле внутреннего двора.

Данюшки поняли, что тянуло сюда людей: здесь дрались панаки.

Панаки, которых использовали жители Союза Королевств в качестве скакунов, от природы были драчливыми существами. Самцы их обожали драться, самки не отставали от самцов, так что даже упряжь приходилось им делать специальную.

И вот эту особенность панаков применили для своего обогащения какие-то предприимчивые люди.

Панаки дрались, а зрители делали ставки, кто победит. Дело, судя по всему, процветало.

• Предыдущая
• 7/27
• Следующая