Всадники проклятого леса - Усачева Елена Александровна - Страница 27

• Предыдущая
• 27/31
• Следующая

– Неудачно все вышло, – пробормотала она, превращаясь в пар.

Пока Олег Павлович соображал, что же это такое было, из снега снова появился всадник. Паганель быстро вытер руки о штаны и побежал за оставленными на просеке ребятами.

Настя сидела на дороге, утирая слезы рукавом, вокруг нее скакал Васильев, тыча во все стороны палкой.

– Они где-то здесь, – шептал он, страшно поводя глазами. Стоящего в нескольких шагах от него всадника он, казалось, не видел.

– Хватит бегать, он рядом с тобой, – крикнул Олег Павлович, чувствуя, что от этого крика в его душе что-то обрывается. Какая-то тоненькая ниточка, сдерживающая его тело в нормальном положении, лопается, и все – руки, ноги, внутренности – обваливается в бездонную яму.

Остатки учителя исчезли в черной дыре. Кувыркнувшись, к Настиной руке упали небольшие круглые очки с темной оправой. Павлова потянулась, чтобы коснуться их, но между очками и ее рукой вдруг оказалась палка.

– Не трогай! – приказал Васильев, отбрасывая очки подальше.

– Как хотите, – прошипели очки, медленно превращаясь в змею. Змея злобно сплюнула так и не израсходованный яд и поползла к черепу, лежащему на верхушке сугроба. Она влезла в пустую глазницу и свернулась внутри клубочком.

Вперед выехал всадник.

– Страшно? – поинтересовался он, перегнувшись с седла.

– Не дождешься! – махнул палкой Васильев. – Настька, хватит реветь! Вставай!

За несколько минут до того, как это началось, они с Андрюхой шли впереди, разглагольствуя о том, как будет здорово, когда все закончится. Неожиданно сзади налетела огромная черная ворона, а может быть, сова, больно шваркнула по Настиному лицу крыльями, сорвав с нее очки, и исчезла в ночи. Перепуганная Павлова ахнула, падая на колени. Рядом с ней тут же встал Васильев.

– Ты чего падаешь? Совсем ошалела? – неожиданно заорал он на нее, но, разглядев, перекошенное от страха, зареванное лицо, смягчился. – Что случилось?

– Ворона…

– Подумаешь, ворона… Не коршун ведь…

Договорить он не успел – сначала появился всадник, потом растворился в черной дыре учитель.

Настя металась по тропинке, не зная, куда лучше кинуться. Перед ее носом вновь появилась палка.

– Стоять! – грозно прошептал Васильев. Павлова робко подняла голову. Но говорил Андрюха не ей, а гарцующему в нескольких шагах от него всаднику. Палка взлетела, уперевшись в грудь коню. – Не подходи! – голос у одноклассника звучал зловеще. – Сейчас как дам между глаз, окулист не поможет.

Призрак замер.

– Убирайся к чертям собачьим, – продолжал настаивать Андрюха, потрясая своим оружием.

– Я-то уберусь, – усмехнулся всадник. – А как же твои друзья? Неужели ты не хочешь их спасти?

– Шевели копытами отсюда! – не унимался Васильев. – Мои друзья разберутся без тебя.

– Ты уверен?

Всадник наклонился вперед, протягивая руку к Андрюхиной палке. Тот легонько стукнул по протянутой руке. И конечно, палка тут же рассыпалась мелким серым порошком. От неожиданности Андрюха отпрыгнул назад, споткнулся о сидящую на тропинке Павлову и упал. От резкого движения конь дернулся, взметнулись над лежащими ребятами черные копыта.

– Вы навеки останетесь в этом лесу! – пророкотал всадник.

Васильев откатился в сторону, отталкивая Настю.

– Иди ты, знаешь куда?! – выкрикнул он и замер, успев привстать только на колени.

Капюшон со всадника свалился, на Васильева в упор смотрели черные злые глаза Кати Кошелевой. Он даже несколько раз сморгнул – настолько это было невероятно! Тихая Катька, сидящая у костра, нервно прижимающая к губам горячую железную кружку с чаем, – и вот это создание, возвышающееся перед ним.

– Слушай, ты! Чучело огородное! – выкрикнул он. – А ты в курсе, что людей пугать нехорошо? Тебе родители об этом в детстве не говорили?

– Ой, – притворно ахнула Катька, заводя глаза под лоб. – Какие слова! – Она запрокинула голову, и эта голова у нее завалилась куда-то за плечи, а потом вернулась обратно, но уже с другим лицом. Теперь на них смотрело маленькое скуластенькое личико Машки Жирновой. – Мне можно все. Понятно? Теперь наше время! Что хотим, то и делаем!

Васильев попятился – к подобным превращениям так сразу привыкнуть было нельзя.

– Эй, белобрысая, – дрогнувшим голосом начал Васильев, – шла бы ты домой! Тебя, наверное, там заждались!

– Бойтесь! – коротко приказала Маша, посылая коня вперед.

– Щаз! – прищурился Васильев. – Воробьев пугай. Пошли, Настька, пусть она без нас здесь выпендривается!

Он помог совсем раскисшей Павловой подняться.

– Никуда вы не пойдете! – упрямо повторила Маша. – Минутой раньше, минутой позже, но вы все равно достанетесь этому лесу и этому проклятию.

– Белобрысая, хорош буянить, – лениво отмахнулся от нее Васильев и, вдруг вспомнив слова учителя, назидательным тоном произнес: – Любое проклятие возвращается, ты что, не в курсе? Желать другим людям смерти вредно для здоровья. И вообще – по ночам нужно спать, а не по лесу шастать! Ясно?

– Ладно, посмотрим, кто кого!

Капюшон сам собой наполз обратно на голову Жирновой. Она взмахнула рукой, в которой появился хлыст. Со свистом он опустился на круп присевшего от такого обращения коня. Вокруг них взвился снег. Когда все успокоилось, на тропинке не осталось ни лошади, ни всадника.

– Очень страшно, – прошептал Васильев, чувствуя, как все сильнее и сильнее Павлова наваливается на него. – Держись, Настюха! Прорвемся! Я понял: главное – их не бояться. Им же чего нужно? Напугать нас. Чтобы мы делали то, что они хотят. А им лес завоевать нужно.

– А нам – Сашку с Мишкой найти, – пробормотала Настя, постепенно приходя в себя.

– Вот и пошли за ними. – Васильев воинственно оглянулся, подошел к кусту, торчащему на обочине, одним резким движением отломил ветку, потряс ею над головой. – Ну, где тут ваши тропинки, показывай! Сейчас мы всех этих всадников в порошок разотрем!

Они пошли дальше по просеке. Им вслед из глазницы черепа смотрела змея. То ли от раздражения, то ли от возбуждения, она все время высовывала язык, как будто проверяя морозный воздух на вкус.

Рыбкин с Сашкой барахтались в сугробе, пытаясь выбраться на лыжню, но только сильнее увязали в снегу. Стоящая перед ними Настя медленно обтекала. Лицо ее потеряло четкие очертания, нос сполз на подбородок, уши висели за плечами. Одна улыбка оставалась широкой и довольной.

А руки… Сгибаясь там, где они не должны сгибаться, эти руки медленно тянулись к ребятам. Первым на их пути оказался Сашка. Увидев перед собой такое страшилище, он активно заработал локтями и коленями, сам не заметив этого, дал Рыбе под дых, больно наступил ему на ногу и, наконец, выбрался из снега. Оставшись один, Мишка, поджав руки к груди, выкатился на тропинку.

– Куда вы? – горестно спросила сильно изменившаяся Настя.

– Бежим! – крикнул Сашка и первым понесся по тропинке.

Миша помчался вслед за ним. Поворот скрыл от него Токаева. Испугавшись, что останется один, Миша прибавил ходу, проскользнул поворот и с разбегу налетел на замершего одноклассника.

Перед ними стояла Света. За ее спиной вздыхал Заток.

– Ага! – почему-то выпалил Рыбкин. – И ты здесь? Как поживаешь?

Девочка сверкнула на него темными глазами.

– «Родители купили черную пластинку…» – начала она.

– Ты чего к этой истории привязалась? – недовольно буркнул Сашка. – Далась она тебе…

– В лагере ее подружки ждут, – начал Мишка, – а она здесь сказки рассказывает. Давай топай, а то лошадь простудишь!

Не слыша их слова, Света продолжала:

– «И велели девочке ни в коем случае ее не трогать…»

Сашка на всякий случай попятился.

– Слушай, – зашептал он, – может, это автомат какой-нибудь? Знаешь, бывают такие – когда мимо него проходит человек, они начинают говорить. Кока-колу продавать или еще что-нибудь впаривать. Или как призраки в аттракционе. Вылезают из-за угла, пугают, а сделать ничего не могут.

• Предыдущая
• 27/31
• Следующая